- О, Кейси, - Жаклин устала от подобных расспросов и дистанции «больной – пациент», что не хотела отвечать ни на один официальный вопрос. На щеках гостьи алел румянец, а на волосах оказалась маленькая божья коровка, как очередное подтверждение тому, что Кук больше подходит роль блаженной лесной нимфы, чем сурового палача, выносящего диагнозы. – Я не подозревала, что там так тепло.

Подставив палец, как самую устойчивую платформу, женщина осмотрела маленькое насекомое, ассоциирующееся с беззаботным детством, поспешившее взлететь, совершая круг по комнате, а позже отыскивая пристанище на выбеленной стене.

- Весна в этом году наступила слишком быстро. Может, хотите прогуляться по территории?

Поджав губы в тонкую полоску, Жаклин отрицательно покачала головой, вслушиваясь, не доносится ли новая мелодия из опустевшей комнаты. Ничего. Лишь стук каблучков медсестер, сиделок и сдавленные крики недавно прибывших буйных пациентов из западного крыла.

- Кейси, расскажешь мне что-нибудь из своей жизни или зачитаешь несколько абзацев из тех скрижалей, с которыми ты одно время так много работала? Ах, да, - она легко дотронулась кончиками пальцев к вискам. – Совсем забыла. Ты же сейчас работаешь с детьми по указанию какой-то женщины из Балтимора. Как там дети?

- Н - нормально, - каждый день с детьми Кук давался также трудно, как и с подростками из школы Элеоноры Рузвельт. Она не могла понять, как в маленьком человеке может порой быть столько жестокости к меньшим братьям, в ком силы было не больше чем в мизинце. – Тяжело, но терпимо.

- И чем вы занимаетесь? Слушаете, как падает Лондонский мост или хлопаете в ладоши?**

- Скорее учимся состраданию и милосердию по отношению к животным и смотрим мультфильмы, как «Король Лев» или «Бэмби».

- Бэмби – олененок без матери?

Получив удовлетворительный кивок, Жаклин лишь грустно усмехнулась. Кейси сама походила на испуганного олененка. Большие глаза, приправленные тоской, но всегда располагающие к себе.

- Милая, я сегодня слышала прекрасную песню, правда, сейчас не вспомню и строчки. Что-то про несчастную участь девушек, ставящих любовь на первое место. Ты не могла бы включить что-нибудь?

- Камелот? – выдвинула предположение Кейси, вертя в руке мобильный телефон.

- Ну, что ты, ангел. Включи радиостанцию bbc 1, пожалуйста. Я так давно не танцевала, что, кажется, совсем забыла каково это. А ты?

Кейси не помнила, когда хотела бы танцевать, но в воспоминаниях все еще неизгладимым отпечатком оставался танец Хедвига, пусть и прошло достаточное количество времени.

Воспоминания переплетаются шелковыми нитями, образуя единый холст нашей жизни. Изнанка, переполненная узелками, стоило одной нити оборваться, никого не интересовала. Ты – лицевая сторона, не имеющая права жаловаться и плакаться на судьбу. Кому-то не суждено родиться вовсе и прожить несколько жалких часов в этом круговороте людских судеб.

Жаклин мало попадала в такт современным песням, крутившимся на радиостанции bbc 1. Знаменитый танец Чабби Чекера*** уже давно не пользовался той популярностью, что раньше.

«God knows, god knows I want to break free»

Женщина протянула дрожащую руку, приглашая разделить с ней напускное веселье в стенах скорби. Кейси не стоило труда согласиться, позволив себе немного отвлечься, повторяя движения твиста.

Вскоре на смену Фредди Меркьюри пришло что-то столь томное, схожее с той мелодией из комнаты отдыха, не подобающей заводным танцам.

«Kiss me on my hair

Remind me of the way we were, not now»

Джеки была одного роста с Кейси, и, сократив расстояние, как если бы они принялись вальсировать по комнате, тяжело выдохнула, уткнувшись лбом в ее плечо.

Невыносимо.

Кук как никогда разделяла ее состояние, чувствуя острую удушающую потребность прикоснуться к кому-то и почувствовать себя в безопасности, но не искать тепло и кров в стенах отделения психиатрии. Почти четыре года она готова содрать с себя кожу и расчесать каждый глубокий шов до крови, как единственное напоминание, что Деннис был в ее жизни, а не привиделся ночным кошмаром.

- Боже милостивый, как я скучаю по нему, - вздрагивая от подступивших рыданий, Жаклин будто бы озвучила их общие мысли.

Они обе невыносимо поддавались тоске, чувствуя день ото дня разрастающуюся в душе пустоту от утраты, которую было невозможно восполнить. Кейси во многом завидовала Жаклин, хотя бы, потому, что та продолжала жить в бреду, в то время, как ее мечты были столь реальными и приземленными, как у обычной девушки, что становилось тошно от осознания их невозможности одновременно.

Как-то Джеки сказала о принятии и смирении с тем, что мы имеем сейчас, уповая на мудрость Господа, что нам воздается за содеянное. Разве Кейси заслужила этого?

«Психиатр говорит, что нужно понять о том, что мне не удастся состариться с ним и увидеть, как наши дети, подобно птенцам выпорхнут из родительского гнездышка».

- Такова наша женская доля, - подала голос Жаклин, отстраняясь и вытирая непрошеные слезы. – Ставить любовь на первое место и умирать за эти идеалы. Какая мука!

Женщина вернулась к окну, всматриваясь в кучевые облака чем-то напоминающие кусочек ваты, который так часто прикладывали к вене после очередной капельницы.

- У Джека были свои идеалы, но он был реалистом. Я часто представляю, как он, будучи мальчиком, читал про короля Артура и рыцарей круглого стола. Знаешь, Кейси, я думаю, что когда-то в жизни наступит равновесие, и тьма уступит место свету, но эта гармония будет такой скоротечной, и все будет зависеть только от тебя самой. Обещай, что найдешь ее и станешь счастливой.

- Обещаю.

*

Когда принимаешь себя и свое положение, тьма рассеивается, как и штиль приходит на смену шторму.

Бескрайний Тихий океан был также безмятежен, как и внутреннее состояние самой Кейси, равнодушно рисующей большими пальцами ног незамысловатые узоры на влажном песке.

Ей стоило больших усилий привыкнуть к тому, что на жарком пляже придется снять с себя рубашку, позволив окружающим видеть несколько шрамов, тянущихся паутинкой к груди.

Всегда мертвенно-бледная кожа за последние несколько недель приобрела жалкое подобие загара, и неизведанное ранее покраснение на плечах от палящих лучей.

Кейси каждый раз было неловко чувствовать на себе чужие взгляды, и не было и речи о том, чтобы зайти в воду дальше, чем по щиколотку. Предстояло побороть еще десяток комплексов, но, возможно, это и к лучшему. Пока ей есть над чем работать, то не утихает жизнь.

- Ты не пыталась наладить связь с той девушкой из клиники?

Непривычней чем оголять собственные плечи, было видеть Денниса в рубашке с коротким рукавом и солнцезащитных очках, надменно наблюдающего за окружающими.

- Нет, - честно призналась Кейси, не отрывая взгляд от идеально ровно начерченной линии на песке. – Я думаю, она уже позабыла обо мне.

- Вряд ли. Я тоже думал, что ты позабудешь нас.

«Нельзя забыть того, кто подарил надежду»

- Тогда, нет смысла лишний раз напоминать о себе. Ей запрещено иметь мобильный телефон или выходить в сеть, а вернуться я не смогу.

- Если просидеть здесь еще час, то можно заработать солнечный удар, - произнес Деннис, переводя взгляд на нее, а затем на покрасневшие участки кожи. – Ты уже получила ожог.

Кейси отмахнулась, считая, что небольшое покраснение – пустяки.

Она смотрела за играющими у воды детьми, которые еще не имели ни малейшего представления о скоротечности жизни, и за их молодыми родителями, опекающими чадо от случайного попадания соленой воды в глаза.

Отцу так и не удалось свозить ее на западное побережье, хоть они и выбирались однажды в Нью-Джерси. Слишком смутные воспоминания большого купальника, похожего на взрослый и пожирающий взгляд дяди, который ничем не смыть, спустя десятилетия.

Патриция поведала ей о нездоровых отклонениях Денниса и нужно отдать должное, что он сохранял абсолютную невозмутимость, когда очередные школьницы в коротких шортах пробежали мимо.