Фальшь – родная сестра мертвого Голливуда и близкая подруга роскоши, за которой следует неминуемый конец.

Деннис ненавидел притворство и женское кокетство. Кейси больше походила на безликую куклу, когда имитировала искусство богемной жизни, ломая себя, и обманывая всех, что веселится.

Невинность потеряна.

Ее разум был подобен алмазу, но никак не рейнским камешкам, как она пыталась преподнести миру.

Если бы Кук была такой, как хочет показаться, погруженная в пары химического веселья, то по возвращению домой, не выдыхала бы сизые облачка дыма, и с растёртым по лицу макияжем, как способом маскировки, не возвращалась в обычную жизнь, где смешивалась с толпой людей, становясь одним голосом из миллионной толпы. Лгать самому себе сложней, чем окружающим.

Чужая среди своих.

И она нужна ему именно такой: белой голубкой среди стаи воронья.

Комментарий к - Dennis - «february»

В начале я бы хотела поблагодарить человека, который сделал это прекрасное видео: https://www.youtube.com/watch?v=a2xBW-s2N7Y

У меня была сумасшедшая реакция, когда я случайно наткнулась на это. Еще раз вам огромное спасибо.

___________________

Отсылка к событиям глав VI и VII.

========== - Casey - «march» ==========

«О временах, когда деревья были большими, а мечты маленькими и исполнимыми»

Все люди в той или иной степени придаются мечтам, даже те, кто говорит, что это бездарная трата времени, и они таким не увлекаются. Не верьте ни единому слову.

Человек по своей натуре готов стремиться к лучшему, даже если это ограничивается реальностью, но не имеет никаких границ в сознании.

Каждый находит время для того, чтобы отдаться сладким грезам, отделяющим от действительности. Возможно, не мечтай человек вовсе, его жизнь была бы пресна и однообразна, и не было бы ни тепла, ни света в этом жалком существовании.

В детстве мечты маленькие и легко исполнимые нашими верными волшебниками – родителями, но чем старше человек, тем больше его мечты зависят от него самого. Не зря говорят, что многие мечты и цели всей нашей жизни легко можно исполнить к концу недели или концу месяца.

Мы мечтаем повзрослеть, но позже хотим вновь стать детьми, когда деревья станут большими, а цена денег и страшные слова как прожиточный минимум будут лишь заботой старших.

***

Кто-то проводил параллели между Ирландией и Сиэтлом, считая, что это уголок Изумрудного острова на американском побережье.

Кейси нравится Сиэтл, и то, что три тысячи миль и двенадцать штатов разделяли от прошлой жизни, в которой не было ни тепла, ни света, ни воздуха. Штат Вашингтон не стоит на костях знакомых, не утонул в крови и не кричит о розыске Потрошителя. Здесь ей не удастся встретить друзей по колледжу, бывших сокурсниц и просто тех, кто когда-то был готов бросить в нее камень. В такие моменты, она чувствовала, что жизнь начиналась сначала, а на остальное попросту закрывала глаза.

Ей нравилась монотонность и размеренность жизни, хоть акклиматизация играла свою злую шутку, то и дело, награждая мелкими простудами, что побудило орду принять решение к концу лета перебраться к югу.

Кук не разделяла общего восторга от мысли оказаться там, где столбик термометра не опускается ниже пятидесяти трех градусов по Фаренгейту*. Ей придется носить открытые вещи, оголяя свежие рубцы и то, что напоминало о прошлом, ведь при девяноста пяти градусах нет нужды носить несколько кофт одновременно.

Ощущение незащищенности.

Кейси придется распрощаться с полюбившимися за последние месяцы прогулками на побережье – единственное место, где можно было обрести долгожданный покой.

Чаще всего отдавалось предпочтение парку Discovery и пляжу Алки, откуда был лучший вид на город, но в основном, Кук наблюдала за окружающими. Семейными парами, маленькими детьми и пожилыми людьми, разделявшими с ней поиск свободы и умиротворенности. С возрастом потребность в семье ощущалась острее, чем раньше, когда Кейси была уверена, что всю жизнь проживет отшельником после университета.

Мечта о семье была одной из нереальных и приземленных одновременно. Если бы она могла пересилить себя, то с легкостью бы вышла замуж за представителя офисного планктона, обзавелась детьми и большим домом. Но это бы привело к тому же исходу, что и в прошлый раз с помолвкой. Кук бы сбежала на поиск Денниса или, следуя его примеру, устраивала слежку, которая завершилась разводом и новыми неприятностями.

Было бесчеловечно ломать жизни еще не рожденным детям и мужу.

Можно было бы усыновить ребенка, но тогда пришлось бы иметь дело с органами опеки и проверять их семью, а это значило поставить под опасность остальных, а позже объяснять, почему один из приемных родителей ведет себя слишком странно и примеряет женскую одежду, отзываясь, день ото дня на разные имена.

Кейси хотела бы найти каких-либо родственников, которые просто обязаны быть по линии матери, но за все время смогла обнаружить лишь школьных приятелей отца, удивленных известием о кончине старого друга. Один из них, живший неподалеку от Вашингтона уже несколько месяцев кормил обещанием переслать старый ежегодник, в котором должна быть фотография отца и матери с выпускного бала.

Первые недели Кук завороженно гипнотизировала почтовый ящик по возвращению с работы, и каждый раз с замиранием сердца поворачивала ключ в замке, вновь разочаровываясь. Пару раз она напоминала старику о его обещании, но вновь слышала, что сейчас не подходящее время.

Кейси уже смирилась со многим и тема семьи была одной из тех, что даже не затрагивалась. В конце концов, когда они переедут вновь, то можно будет завести домашнего питомца, о котором то и дело скулил Хедвиг, жалуясь, что не хочет вновь иметь грызунов, от которых было много мусора, а мечтает, как и мисс Патриция об ирландском сеттере.

Кук нельзя жаловаться на судьбу. Сейчас у нее была семья, хоть и абсолютно сумасшедшая и не вписывающаяся в каноны. Был и вечный ребенок в лице Хедвига, который порой вытворял страшные глупости и заставлял смотреть с ним фильмы про супергероев, были и подруги, о ней заботились и любили ее, а о большем она не могла мечтать.

Иногда ранним субботним утром ей удавалось уехать в одиночестве на один из заброшенных пляжей за городом, где людей можно было пересчитать по пальцам, и никто не обращал ни на кого внимания.

Уставшие от жизни и рабочей недели искали забвение именно здесь, где волны обрушивались на берег и холодный ветер пробирал до костей.

Сейчас здесь не было ни единой живой души, и Кейси позволяла себе кричать до боли в горле, словно глупая чайка, пытающаяся заглушить шум океана. Порой это помогало и наступало некоторое облегчение, как когда-то от длительных пробежек, после которых хотелось выхаркать собственные легкие.

Кейси и теперь хотела сделать это, но заметила вдали женскую фигуру, скитающуюся по берегу. Подол ее тонкого белого платья, то и дело поднимался в воздух, но неизвестную, кажется, это волновало в последнюю очередь. Она будто бы что-то искала на земле, боясь, что следующей волной предмет навсегда безвозвратно унесется прочь.

Кук ускорила шаг, то и дело, спотыкаясь о влажную гальку, позволяя ногам соскальзывать вниз.

«Вам помочь?»

Мама.

Она никогда не видела ее, даже во сне. Женщина из фантазий и каких-то нелепых набросков Барри, которые Кейси попросила сделать, опираясь на собственные домыслы.

Ее волосы с медным отливом и каким-то старомодным начесом, как у Присциллы Пресли в день свадьбы. Застывшая навсегда во времени, она не имеет даже мимических морщинок, когда тонкие губы расплываются в широкой улыбке, обнажая ряд белоснежных зубов.

«Мама»

В последний раз Кейси снился отец, будучи в заточении больше десяти лет, будто голос разума, диктовал, как действовать дальше, и в воспоминаниях становился расплывчатым с каждым днем. Мама - другое дело. Мечты о ней не утихали никогда, подпитываясь бессонными ночными размышлениями.