В небольшом городе не так много мест, где можно исчезнуть из-под взглядов вездесущих знакомых. По крайней мере, в этом уверена Молли. Лет в семь она с местными мальчишками часто была неподалеку, смотря за тщетными попытками бравых смельчаков добраться до середины пути или спрыгнуть неподалеку с карьера, но никогда не набиралась смелости пройти до конца трубы. Неизвестность всегда пугает.

Кто-то подавал прошения с просьбой заварить вход в трубу, но пустые обещания остались словами. Никому нет дела до того, что в этих трубах дохнут кошки, а их разложившаяся шерсть плавает в реке.

«Беспокойтесь сами о своих любимцах. Вы за них в ответе»

Молли не боялась спуститься к самому черту в преисподнюю, промочить ноги в чужой моче или столкнуться с Уильямом, высказав ему все, что вздумается, поблагодарив за содеянное. Желательно еще харкнуть в лицо и прострелить яйца, предложив взять под свою ответственность двух особ близких к олигофрении.

Она оставила Иззи в салоне пикапа с пачкой печенья и наставлением, что если кто-нибудь потревожит ее, то сразу же звать на помощь, привлекать внимание соседей и бежать из дома в сторону супермаркета.

У самой Молли не было выбора должного оружия, с которым можно было наброситься и нанести не тяжкие телесные повреждения, минуя статью и судимость. Старый дедушкин топор был туповат и явно не относился к той категории оружия, чтобы выдвинуть предположение повышенной самообороны, как и винтовка по состоянию, оставшаяся прародителями-конфедератами с гражданской войны. Перцовый баллончик – банально, а травматический пистолет был давней мечтой.

***

Пробираясь по заросшей старой тропе к знакомой трубе, Молли искренне надеялась, что ранним утром воскресенья никто не встретит ее с этой винтовкой в руке и не поинтересуется куда она направляется.

Ноги прели в старых резиновых сапогах на размер меньше, не предназначенных для долгих маршрутов. Если это и в самом деле не Уильям, а какой-нибудь серийный убийца то Молли понятия не имела, как следует обороняться, чтобы не оказаться за решетку. Если Джейн уже мертва, то придется иметь дело с социальными службами и заниматься удочерением надоедливой девчонки. Или закрыть глаза на всякое родство сдать в детский дом и начать все с чистого листа, не думая о совести и моральных соображениях.

Вопреки старым детским сказкам здесь было лишь темно, сыро и под ногами хлюпала вода, просачиваясь в сапоги. Где-то вдали было слышно, как капает вода и завывает ветер. С каждым пройденным футом связь на мобильном телефоне, сообщая об отсутствии сигнала, и внутренний голос твердил о достижении точки невозврата. Если им предстоит сдохнуть в канализации и труп обглодают жирные крысы, то это будет один из худших исходов событий.

«Джейн»

Она не хотела выдавать своего присутствия, и даже произнося имя сестры одними губами, слышала, как оно разносится эхом по всему коллектору.

Джейн. Джейн. Джейн.

Молли была уверена, что ходит по кругу, будто бы попала в особый лабиринт, который никогда не прекратится и не имеет ни выхода, ни входа. Чем дальше она продвигалась, тем чаще натыкалась на гниющие куски материи или обувь, вынесенную сюда с помоями.

Джейн.

- Молли?

Голос сестры был слишком близко, будто бы она стояла все это время позади.

- Джейн?! Джейн, где ты? – девушка пыталась кричать как можно громче, но снова и снова слышала лишь собственное эхо, растворяющееся во тьме.

Это все могло быть исключительно игрой подсознания, и разум выдавал желаемое за действительное. Батарея на телефоне садилась, показывая, что осталось меньше двадцати процентов, а связи по-прежнему нет.

Уже позднее отмываясь под горячей струей крана, Молли могла бы списать все на наваждение или путь как из хлебных крошек. В какой-то момент, когда отчаяние вернуться наружу достигло пика, она увидела свечение вдали.

Это было сердце коллектора, куда сводилось несколько труб и груда ненужных вещей.

Джейн была, по меньшей мере, без сознания, что можно было установить по вздымающейся грудной клетке на бетонном полу, окрашенном в алый цвет. И кругом ни души.

«Что же случилось с Бэби Джейн?»

- Джейн, очнись, - девушка попыталась привести сестру в сознание легкими пощечинами. Ее лицо во мраке казалось пепельно-серым. - Нужно выбираться отсюда.

- Молли, - она зажмурилась, отгоняя от себя видение, которое никак не желало испаряться. - Оно убьет тебя. Ты должна вернуться.

Старшая сестра в свою очередь будто бы не слышала ее мольбы, осматривая обезображенную левую ногу. Задняя область голени была окровавлена и прокусана до кости. Молли прикоснулась губами ко лбу, как когда-то учила мама, ощущая жар. Скорее всего, заражение крови и конечность придется ампутировать.

- Прекрати говорить чушь. Ты можешь подняться? - это был глупый вопрос, но мысль о том, что придется протащить на себе сестру, вселяла ужас, если прибавить обстоятельства погони. - Надо уходить, пока никого нет.

- Оно уничтожит тебя, - голос Джейн срывался, а нижняя губа слегка подрагивала. - Уходи. Оно здесь.

Взгляд младшей сестры был направлен в одну точку, зрачки расширились.

Молли резко обернулась, сжав рукоятку винтовки, но позади нее никого не было. Гора ненужных вещей приковала к себе внимание. Она состояла из детских игрушек, проржавевших от времени самокатов и велосипедов, колясок для кукол и куклы-голышки, которые по виду сохранились с 50-х годов прошлого века. Дорогие фарфоровые куклы с отколотыми лицами и пустыми глазницами и когда-то золотыми синтетическими волосами.

- Джейн, - Молли встала на одну из игрушек, потягиваясь за одной из вещей коллекции. – Это же мои булавы. Я забыла про них, когда кончилось лето. Я, кажется, одолжила их кому-то и уехала. Разве такое возможно, Джейн? Откуда оно здесь?

Она прокрутила предмет в руке. Совсем как пятнадцать лет назад. Только серебряная лента стерлась и инициалы, выведенные сбоку стали незаметными.

- Оно сзади! – хрипло выкрикнула Джейн, указывая пальцем куда-то в сторону. Как и прежде на ее лице застыла гримаса нескрываемого ужаса от того, что находилось в непосредственной близости.

Молли мгновенно обернулась, держа пальцы на спусковом крючке винтовки. Если сейчас предстоит выстрелить в брюшную полость и задеть какой-нибудь жизненно важный орган, то ей не миновать тюрьмы, но разве найдется смельчак среди равнодушных жителей, который полезет искать труп в коллекторе?

Снова никого. Жар и чрезвычайная мнительность.

- Джейн, прекрати, - цокнув, произнесла девушка, разворачиваясь обратно.

Прямо перед ней было лицо чертового клоуна, согнувшегося, чтобы быть ближе к ней.

- Пикабу!**

Молли непроизвольно вскрикнула скорее от неожиданности, чем от страха, пятясь назад, несмотря на тот факт, что отступать было некуда. Неверный шаг на глупую машинку и она потеряла равновесие – нога поехала вперед. В попытке удержаться Молли попыталась ухватиться за что-то, выпустив из рук оружие, позабыв о первоначальном плане действий, но тщетно упала на бетонный пол, чувствуя пронзающую боль от неудачного приземления на копчик.

Клоуна это все забавляло и, отшвырнув в сторону винтовку, он вцепился пальцами в ее горло, без усилий поднимая вверх на уровень своего лица криво усмехаясь.

Голова непропорционально крупная для тела, два кривых «кроличьих» зуба и желтые глаза. Для любовника сестры его внешность была специфична и граничила от «необычной» до «уродливой». Ригс никогда не видела Уильяма вблизи, а строила его портрет, опираясь на рассказы сестры состоящими сплошь из прилагательных «красивый», «добрый», «необыкновенный», «с мягким взглядом» и прочей ереси, которую могла сказать влюбленная девочка-подросток. Каким бы сумасшедшим не был выбор Джейн, вряд ли она бы позволила своему возлюбленному впиваться кому-то в ногу.

Обнажив ряд острых желтых зубов, клоун был готов впиться ей в глотку, если бы почувствовал тот же страх, как и при первом взгляде. Девчонка должна была бояться, но вместо этого она все еще жадно хватала кислород ртом.