- Почему ты так сильно ненавидишь Дерри? - как-то в конце смены задала вопрос подружка Сары, решившая потратить свое свободное время на повторение прически с выпускного бала на волосах Иззи.

Молли пожала плечами, натягивая поверх формы растянутый кардиган. У нее не было веских причин ненавидеть этот город, кроме личной неприязни. В отличие от Нью-Йорка (который все равно оставался любимым), забравшего привычную жизнь и отца, штат Мэн не провинился как Массачусетс.

- В этой жизни, - философски начала Ригс, готовясь загибать пальцы. – Я люблю четыре вещи: мексиканскую текилу, красивых людей, секс и деньги. Здесь со вторым и третьим проблемы, текила разбавляется кошачьей мочой, а денег не платят.

- Но ведь можно найти другую работу, - не унималась девушка. – Искать что-нибудь еще, найти ту работу, которая будет нравиться, переехать отсюда и все наладиться.

- Ты сама-то работаешь? – (ожидаемый отрицательный кивок). – Работа не может нравиться. Возможно, будь мои родители богачами и отправь меня в Стэнфорд, Дьюк или Либерти, а после усади за кожаное кресло, изготовленное специально для моей задницы, то все было бы радужней. Но если ты устроишься в супермаркет потрясающего города Дерри, официанткой или билетером в какой-нибудь крошечный кинотеатр, то круг твоих интересов станет мизерным, как и эго, а потребности сузятся до сна и желания выжить. О каком духовном развитии может идти речь, когда ты раскладываешь тампоны, презервативы и туалетную бумагу по написанной кем-то бумажке? Ждешь только деньги и удивляешься тому, что в этой стране еженедельное пособие по безработице в Вашингтоне на порядок выше зарплаты в Дерри.

- А семья? – уже тише произнесла собеседница. – Они разделяют твою точку зрения?

- А семья? – передразнила ее Молли, не отрываясь от укладывания в сумку продуктов, которые были списаны из-под полы как просрочка. – Понятие семьи это что-то из мультфильмов Диснея, да? Семейка подкинула мне проблем и ее, - она махнула головой в сторону племянницы. – А еще долги, которые могут дорасти до полутора тысяч долларов. Как ты себе представляешь заработать полторы штуки баксов за короткий срок в провинции?

Она пожала плечами, понурив голову, выглядя так, будто бы горькие реалии современной жизни открылись ее взору из-под тяжелого театрального занавеса лишь сейчас.

От собственных слов Молли хотелось забиться в угол или броситься кому-нибудь на шею, рыдая, оттого как несправедливо обошлась с ней жизнь и, тайно надеясь, что кто-то сейчас все изменит вместо нее. Добрый волшебник протянет нужную денежную сумму, отрастит ногу сестре, воскресит отца из золы, которую положили в гроб вместе с его любимыми кожаными туфлями.

«Идем, Иззи»

***

Как создатель запрещал прикасаться к плодам дерева познания добра и зла, так задача родителя не допустить проникновения взрослых проблем в голову ребенка и не дать печали завладеть детской фантазией, верой и любовью, скрывая обречение на жизнь полную страданий и тяжелой работы.*

По вечерам Иззи была на редкость болтливым ребенком, особенно, когда старшая Ригс возвращалась с дневных смен и принималась бурчать себе под нос проклятья в адрес каждого, кто попытался нагрубить ей.

Сейчас же племянница молча сидела на кухонном стуле, болтала ногами и с сосредоточенным взглядом водила пальчиком по рисунку на детской кружке.

- Ты неразговорчива сегодня, - заметила Молли, нарезая на ужин сандвичи из мягкого белого хлеба. – Если тебе плохо, то лучше сразу скажи, чтобы я не влезала в новые долги или не переводила продукты зря.

- Я не голодна, - почти шепотом сказала Иззи и, выдержав паузу, спросила. - У нас все плохо?

В голосе девочки было достаточно взрослой интонации, что не знай Ригс возраст своей племянницы, то решила бы, что говорящей как минимум десять и она ребенок войны или депрессии.

- Как тебе сказать, - убрав нож в сторону, произнесла Молли. – У нас никогда не было хорошо, но папа говорил, что проблемы связанные с деньгами – временные трудности и легко поправимы, но сейчас мне начинает казаться, что он просто с ними никогда не сталкивался.

- Тебе не нужно больше мне ничего покупать.

Она произнесла это со всей детской самоотверженностью и верой, что пара долларов изменила бы бедственное положение. В этом маленьком трогательном поступке маленького человека доброты было больше чем во всем городе.

Молли лишь кивнула и, устроившись на соседнем стуле, притянула племянницу на колени, как когда-то в младенчестве, когда девочка начинала плакать от раскатов грома за окном в ноябре.

- Мы выберемся, Иззи, - заверила она ее, поглаживая по волосам, заплетенным в идеальную французскую косу. - Мы непотопляемы как Брауны, а значит, ни один шквал сточных вод не сможет нас потопить.

- Брауны?

- Непотопляемая Молли Браун**, - уточнила девушка, поправляя выбившуюся прядь за ухо. – И на удивление это было сказано не обо мне.

- Мы завтра поедем к Джейн?

Молли кивнула, позволив племяннице соскочить с колен и убежать в соседнюю комнату, чтобы принести кипу альбомных листов, изрисованных за последние дни примитивными пейзажами, цветами и домами. На одном из рисунков было три женских фигуры, по всей видимости, представляли членов семьи. Они были похожи внешне: один рост, длинные платья разных цветов, как у всех принцесс в мультфильмах и длинные волосы различные по цвету.

- Только не говори, что я это чудовище слева, - усмехнулась Молли, указав на девушку слева с волосами цвета осенней листвы. - Нет-нет, все хорошо. Просто если я так выгляжу в реальной жизни, то тогда понятно, откуда у меня проблемы.

Известие о том, что Джейн вряд ли теперь сможет гоняться по дому за дочерью или играть с ней в какие-нибудь игры Иззи восприняла почти философски, сказав, что старые игры ей и без этого надоели и когда она вырастет, то станет модельером. Вырезание одежды из журналов и придумывание собственных фасонов занимало теперь больше, чем разгром родового гнезда.

Нужной суммы все еще не набиралось. Даже если продать старый пикап на запчасти или разобрать гараж на предмет антиквариата оставалась еще половина.

Если бы не навязчивая идея Иззи повидаться с родственницей, то Молли отложила бы встречу с Бишопом и остальными желающими вытрясти из нее деньги в долгий ящик, старательно игнорируя, тот факт, что счет за предоставление медицинских услуг, как и оказываемый перечень, может увеличиваться.

Она даже пообещала, что не будет брать трубку, если на дисплее высветиться незнакомый номер, который в девяноста процентах случаев может принадлежать кому-то причастному к еще ее деньгам. Кроме глупых проституток с работы.

Белла, которая в кои-то веки должна была принять самостоятельно товар до двенадцати дня, посыпала вопросами точно из рога изобилия о том, что и когда должно было прийти и почему в накладной значилось имя отсутствующей сотрудницы.

- Иззи, собирайся, мы едем ко мне на работу на полчаса, - констатировала Молли, врываясь в комнату, где на каждой горизонтальной поверхности были разложены уже сухие листы и подсыхающие газеты. – А оттуда до конца приема к Джейн. Ты же не хочешь опоздать и упустить возможность рассказать все чему тебя научили за несколько дней?

- Я не могу, - залепетала девочка, тряся в руке кисточкой. Капля краски норовила упасть на пол. – Мне нужно дорисовать.

Она указала на еще влажный лист акварельной бумаги с белыми пустотами. Новый рисунок идеальной семьи.

- Возьми любой, - бросила тетка, переодеваясь на ходу. – У тебя рисунков хватит на личную выставку в двух галереях одновременно. Собирайся. Дорисуешь и через пару дней отдашь. Ты же знаешь, что Джейн пробудет в больнице еще долго.

Иззи была непреклонна, настаивая на своем до конца, что ей необходимо закончить чертов рисунок. Она не совсем умело парировала словами, нахватавшись их от родственницы.

- Я смогу побыть дома сама.

- Мы так потеряем только время. Перестань упрямиться.