Она прикоснулась губами к его щеке в конце в немой благодарности, торопливо поправляя подол чужого платья.

Человек. Ничего больше, чем человек.**

___________________________

* - Уолт Уитмен - “О теле электрическом я пою”

** - Sevdaliza - “Human”

========== X ==========

Every Sunday’s getting more bleak,

A fresh poison each week.*

Каждое воскресенье мрачнее предыдущего,

Каждую неделю свежий яд.

Холодильник был пуст. Прокисшие остатки молока отправились в раковину, любые сладости были подъедены Иззи, которая хватала все, до чего могла дотянуться.

Обязанность покупать продукты всегда принадлежала Джейн, а Молли приносила с работы то, что можно было вынести без особого урона собственной репутации.

В деревянной хлебнице оставался старый хлеб для сандвичей местами покрытый пятнами зеленой плесени, который незамедлительно полетел в мусорное ведро.

Сегодня Молли предстояло пережить всю смену и следить за племянницей, которую не на кого было оставить. Это были единственные моменты, когда просыпалась жалость, что друзьями в городе ни одна из сестер не обзавелась.

Конечно, если вдоволь обрывать телефонные трубки всех знакомых или дальних родственников, с которыми они виделись от силы пару раз на громкие мероприятия вроде чьей-то свадьбы или похорон, то возможно, кто-нибудь по счастливой случайности решил отправиться в никому не нужный и забытый Дерри.

По вине маленького чайника во рту стоял привкус пластмассы и дешевого кофе, не отличимого по виду от земли залитой кипятком.

Контраст горячей и холодной температуры в купе с напитком добавили немного бодрости, не снимая с тень усталости.

На смену заплесневелому хлебу пришла ¼ буханки трехдневной давности, предназначавшейся изначально для уток. А в углу кухонного шкафчика за кофейной банкой обнаружилась еще не распечатанная банка арахисовой пасты.

- Иззи, если ты хочешь ехать со мной на работу и не собираешься голодать до обеденного перерыва, то завтрак на столе, - предупредила Молли племянницу, бросая в раковину с характерным звоном грязный нож. – Поторапливайся.

На потрескавшейся по краям тарелке покоились два сухих куска хлеба плотно смазанных арахисовым маслом.

- А ты не будешь завтракать? – поинтересовалась девочка, откусывая кусочек.

- Я уже, - солгала она, завязывая влажные волосы в хвост. От одного вида арахисовой пасты к горлу подкатывала тошнота. – Если бы ты меньше копалась, то мы бы позавтракали вместе.

Молли не была в восторге от работы, которая предусматривала мартышкин труд, доброжелательность и заученную фразу: «Приношу свои извинения за доставленные неудобства», будто бы ей было не похуй, что кто-то не глянул на срок годности йогурта и загреб в потрепанную корзинку все, что располагалось на уровне глаз.

Прибавляя к названным факторам, мизерную зарплату и не блещущий умом и сообразительностью коллектив, состоящий из тех, кто не смог найти свое место в жизни и предпочел существовать за сущие гроши на периферии.

Здесь бывало хорошо в ночные смены, когда в магазине было ни души и, отключив камеры, якобы от перенапряжения, можно было кричать, отшвыривать коробки с небьющимися предметами ногой и при изменении ассортимента сбрасывать все с полок, надеясь, что после небольшой встряски вещи, как и прежде, будут выглядеть презентабельно.

- Зачем ты привела ее? – бросила Сара, отрываясь от своего отражения в сферическом зеркале. – Ты же знаешь, что будет скандал и всем достанется.

- Серьезно? Может, тогда мне посидеть с ней дома пока ей не исполнится двенадцать?

Сара закатила глаза, возвращаясь к единственному занятию, которое у нее выходило лучше всего на свете – самолюбованию. До рабочего дня оставалось десять минут, и пока менеджер выводила жирную линию, выходя за контур губ, Молли довела Иззи до «святая святых» супермаркета - служебного помещения, лишенного естественного источника света. Причина немого восторга заключалась в неизвестном и манящих словах, которые девочка еще не могла прочесть: «Посторонним вход воспрещен».

Два раскладных стула в углу, шатающийся пластмассовый стол больше подходящий для пикников и холодильник, напоминающий своим дребезжанием о замене компрессора.

Все, что можно было предложить непоседливой трехлетке – бросить альбомные листы и старые афиши промоакций с лайтбоксов, позаимствовать с подсобки акварель и кисточки и дать задание на свободную тему. Желательно на весь день.

- Еще нужна вода, - разложив несколько кисточек перед собой, серьезно произнесла Иззи, в своем воображении видя себя художником.

Тетка послушно кивнула, доставая из шкафчика одну из чашек перевернутых вверх дном.

- Эй, Сара, - привалившись плечом к двери, Молли держала указательным пальцем за «ручку» чашки. – Если бы у тебя была возможность кому-то нагадить, то кто бы это был?

Девушка пожала плечами, постукивая красным ноготком по так некстати зависшему кассовому аппарату.

- Начальству?

- Банально. Давай еще.

- Тогда тебе или охраннику, хотя нет. Тебе или тошнотворной суке Белле.

Молли победоносно щелкнула пальцами, жестом показывая, что Сара попала в самое яблочко. Она еще собиралась добавить, что была бы не прочь плюнуть в кружку и ей самой, но вовремя прикусила язык, ставя перед племянницей наполненную на половину чашку с водой.

Вдохновение и творческий запал Иззи иссяк также быстро, как вода в стакане приобрела бурый оттенок. Она уже нарисовала все, что хотела и знала как один из последних рисунков, бумага которого еще пузырилась от количества воды, понравится Джейн и та обязательно похвалит ее способности.

Сара, по которой Молли часто нелестно проходилась за ужином, оказалась очень дружелюбной и пару раз угощала конфетами, а после пригласила посидеть рядом с ней у кассы, но ничего не трогать.

Работа взрослых глазами ребенка казалась какой-то серьезной игрой, в которой все было как-то не по-настоящему и скучно. Внешний вид охранника, носившего пустую кобуру на поясе в глазах ребенка, производил и то больше впечатления, чем тетка и несколько грузчиков, которые развозили на грохочущей с облупившейся краской тележке коробки со сладостями, ящики с молочными продуктами в стеклянной таре, забавно звенящими соприкасаясь друг о друга или изредка перекидывались накладными, в которых необходимо было поставить хотя бы крестик.

Однажды Иззи удалось проследить весь процесс привоза горячего хлеба завода неподалеку. Тогда после разгрузки последнего поддона Джейн вытащила длинный «французский» багет, и они наслаждались его запахом, чувствуя, как рот наполнялся слюной, а желание услышать хруст свежей выпечки, становилось куда сильнее, чем свод железных правил супермаркета.

***

- Еще не утомилась?

Молли уходила на обед последняя хотя бы потому, что можно было оттянуть время и никто не подгонял, указывая, как белый кролик на часы. Напарница Сары, которая приходила в полдень, когда по прогнозам должен был увеличиться поток людей, любезно принесла бумажный пакет фастфуда, решив проблему с обедом.

Иззи отрицательно покачала головой и продолжила болтать ногами, то и дело пачкая штанины родственницы.

Наверное, нужно было ощущать укор совести за то, что растущий организм вынужден питаться с одного стола и еще не соблюдает режим в виде дневного сна, которым одно время бредила Джейн, но у детей слишком много энергии, которую они не тратят в мирное русло, а предпочитают скандалить, поддаваясь прихотям.

Вытерев губы от жира салфеткой, Молли уже собиралась возвращаться к тому, чтобы привести полку после криворукой Беллы, расставившей все на полке бытовой химии по собственному желанию, а не по сраному регламенту, который был неизменен с начала работы магазина, как Иззи включила канючащий режим.

- Я хочу посмотреть, что ты делаешь, - скулила она, пока тетка делала глоток энергетика, который незаметно пронесла в помещение, не заплатив. – Я буду осторожна.