Кейси часто нужно было повторять эти монологи в голове, чтобы поверить в них и в то, что, несмотря на все тяготы жизни, она была счастливым человеком, хоть и не соответствуя общепризнанным канонам счастья и любви.
В жизни был любящий отец, которому в противовес был брат, но даже этот человек не смог очерствить ее сердце и душу, а также испортить светлые воспоминания о детстве, которые сегодня стали слишком яркими и блестящими в памяти, будто бы случились вчера.
- Ты можешь подняться, - предложила Кук, оказавшись у пансиона. – Они не запоминают лица.
- Я подожду.
Немногословен, как и всегда.
Кейси несколько секунд переминалась с ноги на ногу, поддавшись влиянию своего спутника анализировать всё и вся.
Девушка видела несколько сотен раз, как это делают в фильмах, где главные герои более романтичны и чувственны, а не невыносимые и замкнутые в собственных мыслях.
Что она потеряет? Ничего.
Поддавшись порыву и приготовив аргумент, что сегодня слишком импульсивный день, и на неё так влияют фазы луны, Кейси оставляет короткий поцелуй на сухих губах, получая в ответ недоумение во взгляде. Для первого раза весьма неплохо.
Лишь закрыв дверь в собственную комнату, она осмысливает собственный поступок, прижав тыльную сторону ладони к губам. Она была уверена, что кровь прилила ко всему лицу, а грудную клетку, как и пару часов назад, распирало смехом. Наверное, нужно быть до одури влюбленной, чтобы возводить один нелепый поцелуй до такого события, но у Кейси никогда не было “сладких семнадцати”, когда подобное считалось в порядке вещей.
Не отрекаясь от дневной идеи, она забрала розовое платье с пышной юбкой, которое больше подходило для школьных танцев в младших классах и несколько комплектов чистой одежды, чтобы лишний раз не стеснять хозяев.
***
- Кейси, стой, - уже у входной двери ее окликнула Беатриче, протягивая конверт. – Принесли еще вчера вечером под мою ответственность, вроде важно.
Кук лишь кивнула, и, не всматриваясь ни в одну букву на обороте, сунула конверт в карман куртки. Все вопросы подождут до завтра, когда она вновь вернётся к обычной рутине, и ожиданию, как смертного часа, извещения о решении окружного суда.
Но сегодня она юна и влюблена, и этому никто не посмеет мешать.
Комментарий к XI - О беззаботном детстве
* - Lana Del Rey - Love
** - Jenna’s American Sex Star - реалити-шоу, идущее на американском платном телеканале Playboy TV. Его суть заключается в том, что в каждом эпизоде четыре участника соревнуются в умении показывать сексуальные представления.
*** - Берти и Эрни - (в русской версии Влас и Еник) — дуэт, появляющийся на протяжении всех сезонов детского телешоу «Улица Сезам».
**** - Шевалье (фр. chevalier — «едущий на лошади», то есть рыцарь, кавалер) — младший дворянский титул во Франции старого порядка. В Средние века словом шевалье (chevalier) во Франции называли рыцарей, особенно странствующих.
========== XII - О милосердии и страдании ==========
Отчаяние – последнее оружие, иногда приводящее к победе, как сказал Вергилий. Крайняя решимость идёт на крайние средства. Порою броситься в пучину смерти – это способ избежать крушения, и крышка гроба становится тогда спасительной доской. - Отверженные. Виктор Гюго
«Казнить нельзя помиловать».
(Запятую поставь сама).
Кейси была бы несправедлива к судьбе и нечестна сама с собой, если бы не признала, что целый месяц её жизни был абсолютно счастливым. Она будто поменялась жизнью с героиней любой мыльной мелодрамы.
Тридцать ночей её не преследовали кошмары с наступлением темноты. Тридцать изумительных вечеров, когда она могла растворяться в другом человеке, не прося ничего взамен.
Но за каждую счастья минуту нужно платить, и через месяц судьба предъявила счёт на круглую сумму.
Это было начало осени, осведомляющей, что с первыми похолоданиями всё изменится. Через три месяца по решению окружного суда Джон Кук получает досрочное освобождение, словно подарок к рождеству от Санта-Клауса, за то, что вёл себя хорошо последние семь лет.
Через два месяца заканчивается договор на аренду комнаты, после которого Кейси переедет в Сиэтл под покров штата Вашингтон, где уже присмотрела меблированную съемную комнату в Беллтауне, расположившуюся в старом здании. Единственной привлекательной и немаловажной деталью в выбранном жилище была низкая цена, будто сохранившаяся с 90-х годов.
Ей никогда не удавалось покинуть границы штата, но ещё в детстве над кроватью долгое время висела карта, усыпанная яркими флажками-кнопками на тех координатах, где обязательно должна оказаться Кейси, перед тем как забудется вечным сном.
Перспектива нахождения в трех тысячах миль от родственника прельщала куда больше, чем мысль об убийстве, которая посетила её при первом прочтении письма. Но Нью-Йорк и без этого стоял на костях, а руки были по локоть в крови. Жажда крови никогда не доводит до хорошего, о чём говорил пример отца Клэр.
Лучшим вариантом в данном случае Кейси считала прощение.
Её отец не хотел бы, чтобы дочь становилась убийцей родственника, и в отчаянной борьбе с желанием отомстить за испорченную жизнь брала верх сторона милосердия.
Казнить нельзя, помиловать.
Священнослужители сетуют в такой ситуации, что в судный день нам достанется от Всевышнего, и человеку нет нужды примерять на себя роль Господа, лишая жизни раба Божьего, пусть и виновного.
Кейси не была сторонником религии, но в отчаянии, как и было сотни лет до неё, искала спасение в Боге, ссылаясь на него во время своих поражений и забывая восхвалять его в часы побед.
Говорят, что, протягивая руку ближнему своему в дни сомнений, мы можем увидеть лицо Господа.
Каждый день она повторяла себе, что страдания привели к покою, а терпение в равной степени, как и рвение, вознаградится позднее. Подарить милосердие и шанс на исправление грехов тому, чьё сердце не знает пощады и доброты, было равносильно тому, чтобы поймать вора за руку, но позже отпустить, оставив перед его носом все ценные вещи.
Душа не предается отчаянию, не исчерпав всех иллюзий.*
В первый понедельник сентября Кейси, как и всегда, посещала Жаклин, приближавшуюся в своих фантазиях к убийству президента, не дожидаясь наступления ноября.
Вспоминая тот день, Кук задавалась вопросом, почему её не смутило отсутствие в комнате отдыха Люсиль, которая обязана была сменить утром другую девушку.
Перед каждой встречей её предупреждали о том, в каком настроении находится первая леди и какие темы лучше не затрагивать во время беседы, но сегодня не было ни дежурной медсестры, ни ветреной дочери главного врача.
Жаклин по обыкновению сидела за столом и что-то записывала, с силой вдавливая стержень в листок бумаги. Но сегодня её поза значительно отличалась от выправки, с которой раньше женщина подавала себя, держась, словно струна. Нога на ногу – дурной тон – и напряжённые мышцы спины.
- Доброе утро, миссис Кеннеди, - Кейси произнесла эти слова без капли насмешки, прощупывая почву в их беседе. Последнее время ей с лихвой хватало диссоциативного расстройства в жизни, но возможность покинуть свою старую подругу рассматривалась как предательство. Женщина никак не отреагировала, лишь ещё сильнее надавила кончиком ручки на разлинованный листок. – Жаклин?
Она тяжело вздохнула, будто бы эта ситуация довела её до сумасшествия, и с силой отбросила ручку, позволяя дешёвому пластику отскочить от стены и разлететься на несколько частей.
- Это. Уже. Не. Смешно, - отозвалась женщина, делая ударение на каждом слове.– Четвертый человек за день. Вы думаете, что если я нахожусь здесь, то не знаю, что сегодня не первое апреля, или у вас каждый день новая жертва?
Южный акцент и прищуренный взгляд в попытке разглядеть того, кто нарушил покой – подобное описание походило на третью личность в теле Жаклин – Джессалин.
Кейси никогда не общалась с последней, но читала описание, составленное лечащим психиатром. Джессалин была родом из Далласа, чем ещё больше нагнетала межличностный конфликт, и являлась одной из несдержанных личностей.
