Она резко распахивает глаза, больно щипая себя за запястье, чтобы понять, что ей это не снится и это не приступ лунатизма, который развился за одну ночь. Это не её комната, и даже не каморка охранника и не палата для душевнобольных.

Возможно, Кейси переоценила умственные способности своего похитителя, или испорченное воображение переносит в такие реальные локации прошлого. Она несколько раз притронулась к каждому предмету, который был в комнате.

Лампа накаливания обожгла палец, отчего Кук рефлекторно отстранила руку. Боль не должна чувствоваться во сне (хотя бы физическая), стена была холодной, матрас кровати был еще нагрет человеческим теплом, а кафель ванной комнаты, как и раньше, сиял чистотой, словно в операционной. Обоняние и тактильное восприятие ей не изменяло, чего нельзя было сказать о зрительном.

Это же невозможно.

Замок больше не удерживал её, и ручка легко поддалась под напором, открывая дверь в длинный коридор, как и раньше. Она больше не пленница, скорее гостья, и, возможно, это не он, а другой охранник или новый монстр, ищущий теперь «чистых» дев.

Кейси застала его в помещении, громко называющемся кухней, в женской одежде. Он даже не посмотрел в ее сторону, когда она вошла и заняла место на табурете, скрестив руки в замке. Патриция, Джейд или кто-то еще?

Скорее Патриция, если судить по палантину на плечах. Она делала, как и когда-то, сэндвичи, и рядом лежала нарезанная аккуратными дольками паприка. Кажется, кто-то не изменяет себе ни в одежде, ни во вкусовых предпочтениях.

Кейси борется с желанием подойти ближе и прикоснуться, чтобы понять, что это не розыгрыш, но страх проснуться был выше. Инстинкт самосохранения, как и здравый смысл, был подавлен, как те личности Кевина, лишенные «света». Покашлять или обратиться вслух? Она судорожно перебирает варианты, заламывая пальцы.

Стоило лезвию ножа шумно опуститься на поверхность разделочной доски, Кейси встрепенулась, вскакивая с табурета и попутно цепляя его ногой. Патриция обернулась на шум, растягивая уголки губ в кривой улыбке.

- Я только сделала тебе завтрак и думала разбудить.

Голос, что сопутствовал во снах и так часто звучал в голове, вновь раздался эхом. Кейси лишь закивала в ответ, не зная, что ей нужно ответить в данной ситуации. Какого черта она вообще оказалась здесь снова?

«Но разве ты не этого хотела?» - шептало сознанием змеем, искусившим Еву когда-то.

Патриция что-то говорит о раннем пробуждении, ставя на стол тарелку с сэндвичем, и снова включает восточную музыку, которая должна способствовать правильному приему пищи и медитации.

Не совсем тактичный вопрос вертится на языке Кук, который она подавляет раз за разом, но все же дает слабину, резко хватая Патрицию за руку, стоило той лишь опустить кисти на поверхность стола. Мягкий кашемир джемпера, человеческое тепло и пульс. Он ей не снится.

- Что-то случилось? – Патриция произнесла это мягким тоном с характерной мимикой, присущей только ей.

- Ты настоящий, - быстро отвечает Кейси, поправляя себя. – Настоящая.

- Ну, конечно, я настоящая, - она усмехается. – Ты решила, что я приснилась тебе? Ешь.

Когда с завтраком было покончено, Патриция, разделяя пристрастия Денниса к чистоте и будучи гостеприимной хозяйкой, взяла на себя обязанность вымыть тарелку за гостьей, не задавая лишних вопросов.

- Как ваши дела? – наконец отозвалась Кейси, выделяя голосом «ваши».

Патриция улыбнулась себе под нос, убирая тарелку в сторону.

- О, все прекрасно. У всех всё хорошо.

Слова были насквозь пропитаны ложью и казались такими неестественно приторными, что на секунду Кук показалось, что она перепачкала руки чем-то липком, словно мед.

- Я могу поговорить с кем-то еще? – Кейси не нужно уточнять, что под «кем-то» она подразумевает остальные личности, а не другого человека.

- Разумеется, - она уходит, оставляя девушку одну за столом.

Долго сидеть на одном месте нет сил, тем более спиной к дверному проему, - это казалось не лучшей идеей, как и продолжительное нахождение здесь по доброй воле. И всё же Кейси не хотела уходить, а если и покинуть их, то непременно вернуться.

С кем она хотела еще поговорить? С настоящим Кевином, которого знала от силы меньше минуты? Или с девятилетним мальчиком Хедвигом, предупредившим о том, что у него красные носки? Барри или Оруэлл? Джейд? Она не знала остальных личностей, но в этом не было смысла, наверное, раз их подавили даже голоса в голове. Имена остальных почти не закрепились в сознании.

По её личным подсчетам, у него было достаточно времени, чтобы переодеться, и поэтому Кейси покинула помещение, стараясь двигаться тише, что присуще охотникам, выслеживающим дичь.

Дверь в комнату, в которой она проснулась, была приоткрыта, как и прежде, поэтому лучшим вариантом было вернуться и ждать появления кого-либо. Все-таки происходящее больше походило на странный сон, будто бы под наркозом.

Отрицание действительности уже вошло в привычку.

Матрас прогнулся под весом девушки, а пружины предательски скрипнули, нарушая тишину.

- Кейси! – шепелявый детский голос Хедвига разнесся из коридора, и буквально через мгновение он появился в комнате в своих красных носках и спортивной куртке, застегнутой лишь наполовину.

Он неряшливо плюхнулся на кровать рядом с ней, начиная без остановки говорить о ерунде, в спешке проглатывая окончания слов.

- Хедвиг, - она произносит это на одном дыхании, и, поддавшись эмоциям, обнимает его, как старого друга. Он же был её другом здесь, да?

Его руки неумело сжимают её плечи. Кейси вспоминает о том нелепом поцелуе, а еще о нарисованном окне в комнате и о бесчисленных игрушечных тиграх. Почему она вспомнила об этом только сейчас? Ответы уже тогда лежали на поверхности.

Он дёргается, разрывая их объятия и выпрямляя спину. Деннис. На лице выступила глубокая морщина между бровей, а взгляд снова серьёзен и непроницаем, будто бы он видел её насквозь. В очках он внушал больше страха, или же это теперь, когда Кейси, по словам зверя, не грозила смерть, всё приняло свои реальные формы. Ведь у страха глаза велики.

«Охотничья лихорадка?»

- Тебе что-то нужно? – немного официальным тоном произносит Деннис, сохраняя дистанцию.

Смущение, смешавшееся с ненужным чувством вины, заставляет Кейси опустить взгляд в пол, осматривая носы собственной потёртой обуви. Она всё еще не находила ответа на события прошедшей ночи, и происходящая неизвестность вновь устрашала, как раньше.

Как она может общаться с человеком, который рвал плоть Марши и Клэр?

Как она может общаться на равных с тем, кто оставил след зубов на её ноге?

Как она могла искать с ним встречи, если даже не может подобрать слов для самой себя?

За пару мгновений, проведенных вновь в оглушающей тишине, нарушаемой лишь её тяжёлым дыханием, молчание стало невыносимым и омерзение к самой себе возросло и, как струна, натянулось до предела.

Кейси заставила себя оторваться от собственных рассуждений, которые никогда не шли на ей пользу, и вернуть зрительный контакт.

«Взгляд — до взгляда».

Деннис все еще смотрел на неё, выжидающе и проницательно, уже зная, что она скажет банальную глупость, которую только смог придумать ее разум. Но Кейси превосходит его ожидания, заставляя Хедвига ликовать.

- Можно я тебя поцелую? – она спрашивает то, что всего год назад спрашивали у неё. – Ты не против?

Людям нравится верить в сказки, особенно со счастливым концом, где зло обязательно будет повержено добром в неравной схватке, а принц окажется заключенным в обличие зверя.

Кейси теперь тоже нравится верить в сказки, пусть даже в те, где её зверь облачен в прекрасного принца, а добро не существует вовсе.

========== II - О рыцарях, защищающих честь своей дамы ==========

Всегда кто-то смеётся, и над кем-то смеются. Это происходит каждый день, в каждой школе, в каждом американском городке, и даже, по-моему, во всём мире. Весь смысл взросления – научиться оставаться среди тех, кто смеётся.