Она делает несколько шагов вперед и неловко останавливается. Малфой даже не смотрит на нее, но буравит меня своим единственным глазом. Его тоже жалко, хотя и не так, как Рона.

— Ты помнишь что-нибудь? Как это произошло? — спрашиваю я.

Малфой качает головой.

— Этим вопросом уже занимается Аврорат, — отвечает он. — Меня допросили с утра, тебе я ничего говорить не собираюсь.

Можно было догадаться, что Министерство не оставит эти преступления без внимания. Но я не хочу оставлять попыток распутать дело: в конце концов, мы втроем всегда справлялись с этим лучше. И внутри меня клокочет злость, Рон — мой друг. Я обязан во всем разобраться.

— Мы думаем, что это связано с похищением волос, — осторожно говорит Гермиона.

— Тогда почему чертов маньяк отрезал этим курицам волосы, а меня, блядь, лишил глаза?!

Гермиона замирает, испуганная его словами. Мне даже не хочется заступаться за Джинни, которую Малфой назвал курицей. Думаю, что лишиться глаза — это действительно страшно и обидно. Мне жаль его.

— На Рона так же напали, — говорю я. — Поэтому мы подумали, что эти нападения связаны.

Малфой молчит. Вероятно, обдумывает мои слова. Гермиона стоит на месте и, кажется, боится даже вздохнуть.

— Если было два нападения… — начинает Малфой.

— …должно быть еще одно, — заканчивает Гермиона. — Я уже подумала об этом.

А мне это в голову не приходило. Но действительно! Если преступнику нужно все в тройном количестве, то определенно должна быть еще одна жертва.

— Он снова выбирает волшебников с разным цветом глаз: серые и голубые, — задумчиво говорит Гермиона. — Но мы не можем просто запретить выходить на улицу всем мужчинам — а ему явно нужны только мужчины.

— Мы вообще ничего не можем сделать, — говорит Малфой. — Вы заигрались в спасителей мира. Ты, Поттер, совсем помешался на своей избранности.

Мне хочется смеяться. Я никогда по-настоящему не чувствовал себя избранным. Но при этом я всегда был тем, кому есть дело. Как и Рон с Гермионой.

— Нам не нужна твоя помощь, — говорю я. — Просто я не привык отступать, когда дело касается близких. А ты жалей себя и дальше, Малфой.

Гермиона смотрит на меня возмущенно, готовая выдать нравоучения, но выслушивать, как меня отчитывают, совсем не хочется. Я пожимаю плечами и выхожу из палаты. За мной никто не идет.

*

— Ну, герой, чего застыл? — Паркинсон хитро улыбается.

Я стою у двери небольшого дома в пригороде Лондона, и не решаюсь позвонить в звонок. Вряд ли идея отправиться к Чжоу с Панси можно назвать хорошей, я и сам не мог сказать, как так получилось. Просто сначала мы навестили Гринграсс — та отказывалась видеться со мной без Паркинсон — а потом мы также вдвоем оказались здесь.

Я проклинал Гермиону, потому что она осталась исследовать библиотеку менора вместе с Малфоем — ну конечно, справится ли он с одним глазом? А мне приходится проводить время с Паркинсон, которая бесконечно курит и сыплет остротами, грубит и ведет себя вызывающе.

— Эй, Поттер! — она машет у меня перед глазами рукой, красные ногти сливаются в единую яркую полоску.

— Отойди, — говорю я и звоню в дверь.

Слышу шаги и настороженный голос.

— Кто это?

— Миссис Чанг, это Гарри Поттер. Я сейчас работаю в Аврорате, мы занимаемся делом с нападениями.

Ложь слетает так легко. За годы обучения в Хогвартсе мне не раз приходилось к ней прибегать. Паркинсон одобрительно хмыкает.

— Мистер Поттер! — дверь открывается, и мы видим мать Чжоу. Она низкого роста, с серебристыми прядками в угольно-черных волосах, очень худая. — Пожалуйста, проходите.

Мы заходим в просторную светлую комнату, в доме тихо и слышно, как тикают большие настенные часы. Паркинсон осматривает квартиру и едва заметно кривится — конечно, с ее поместьем не сравнится. Миссис Чанг осматривает Паркинсон и хмурится, — и ее я могу понять, с такой гостьей сложно быть гостеприимным.

— Мы можем поговорить с Чжоу? — нарушаю я тишину. — Понимаю, мы без предупреждения…

— Ну что вы, Мистер Поттер, Чжоу столько про вас рассказывала, — перебивает меня миссис Чанг. — Сейчас я предупрежу ее, что вы пришли. Она в последнее время не выходит из комнаты.

Я понимающе киваю.

Мы остаемся одни, Паркинсон смотрит на меня насмешливо.

Игнорирую ее и рассматриваю колдографии на стенах: Чжоу с метлой и в квиддичной форме радостно машет в камеру, ее длинные волосы развеваются на ветру. Волосы…

Главное, быть предельно тактичным и не сказать ничего лишнего. Слезы Чжоу пугали меня еще на далеком пятом курсе.

— Вы можете подниматься, я ее предупредила, — слышу я голос миссис Чанг. — Второй этаж, синяя дверь справа.

Она неодобрительно косится на Паркинсон и уходит на кухню. Мы поднимаемся по лестнице, и я слышу громкий шепот.

— Наверное, Чанг жутко расстроена, что упустила избранного. Такой шанс потеряла!

— Заткнись, — так же шепотом отвечаю я.

Хочется скинуть ее с этой лестницы, чтобы она прокатилась по всем ступенькам и переломала себе все кости. Мысленно представляю себе эту картину и безжизненное тело Паркинсон на полу. Представляю так ярко, что по коже бегут неприятные мурашки. Ладно, пусть живет.

Стучусь в комнату и, дождавшись тихого «входите», захожу внутрь. Паркинсон следует за мной — она как тень, от которой не избавиться, вся в черном и не отстает ни на шаг.

Мы оказываемся в голубой комнате, все вокруг с кружевами и рюшами, как будто здесь живет девочка лет восьми. Чжоу сидит на подоконнике, обняв коленки, и смотрит в окно.

— Привет, Чжоу.

— Привет, Гарри.

Чжоу поворачивается, у нее на голове парик и шелковый платок. Я вижу в ее глазах смущение, а после — негодование, когда та замечает Паркинсон. Да, все люди реагируют на нее одинаково.

— Привет, — Паркинсон оценивающе разглядывает Чжоу и ехидно улыбается. — Я Панси Паркинсон, мы тут с Поттером расследуем дело о пропаже волос. Поболтаем?

Она без приглашения проходит к креслу и садится в него, закинув ноги на стоящую рядом табуретку.

— Что она здесь делает? — Чжоу сердито смотрит на меня.

— Не обращай на нее внимания, — прошу я. — Она… помогает мне с этим делом.

Панси смеется и посылает мне воздушный поцелуй. Я хмурюсь и снова поворачиваюсь к Чжоу.

— Расскажи, пожалуйста, как с тобой это произошло? Ты что-нибудь помнишь?

— Вообще-то, я уже общалась с работниками Министерства, — Чжоу смотрит на меня с подозрением.

— Я знаю, — приходится врать напропалую. — Они послали меня на повторные допросы, вдруг я смогу заметить какие-нибудь детали.

Чжоу вздыхает и снова смотрит в окно. Я вспоминаю, как страдал из-за нее в школе и не могу понять, почему она мне так нравилась. Забавно, как старые чувства исчезают, не оставив следа.

— Скажу тебе то же, что и им: не помню совершенно ничего подозрительного. Я просто шла покупать щетки для своей метлы, а потом меня кто-то ударил сзади по голове. И очнулась я уже без волос.

Я слышу, как ее голос начинает дрожать.

— Паршиво, — подает голос Паркинсон.

Чжоу испепеляет ее взглядом, я жалею, что оказался здесь в такой компании. Паркинсон встает с кресла, подходит к письменному столу.

— Письмо от «Придиры»? Собираешься дать большое интервью о своей утрате?

— Убирайся отсюда, — шипит Чжоу и поворачивается ко мне. — Ты что, уже забыл, как она хотела сдать тебя Сам-знаешь-кому?

— Я все помню, просто сейчас мы… — пытаюсь подобрать слова, — вроде как заодно.

Чжоу дует губы и скрещивает руки на груди.

— Не хочу общаться при ней, — говорит она. — Гарри, тебе я доверяю. Я помню, что было между нами.

Ее глаза снова наполняются слезами. Я чувствую подступающую панику — ничего так не выбивает меня из колеи, как плачущие девушки.

— Чжоу, я…

— Ты не ответила на мой вопрос, — бесцеремонно влезает Паркинсон. И, Мерлин, как же я ей за это благодарен. — Собираешься дать интервью Лавгуду?