— Он…
— Я видала парня-то… он малый хороший… я за него с радостью пойду!
— Погоди ты, девка, дай послушать, что говорят.
— Да, вишь, он хитрый какой, — продолжал Ефим, — беру, говорит, не в дом, а себе…
— Значит, по людям? — спросил хозяин, — а мы-то где ж при старости будем?
Ефим замялся, взял в руки штоф и проговорил:
— Ведь это и так сказать, это дело его! лишь было б согласие!.. ведь не нам с тобой жить… Ну-ко, сватенек, давай еще по одной…
В это время на улице раздался стук в дверь… «Отпирай, сват!» — кричали несколько голосов…
— Я тебе говорил! — воскликнул хозяин, сердито смотря на жену, — это что? Беги, посмотри!
— Ах, провал тебя возьми; они, и то они!.. — объявила хозяйка, входя из сеней в избу…
— Ну, слухай, сват, — сказал хозяин Ефиму, — ты сядь поди к печке… кабысь насчет колес пришел… Аксинья! прибирай! поставь посуду-то на полку… возьми середку… поправь скатерть…
— Это кто же? — боязливо спросил Ефим, отправляясь к печке…
— Экой ты, братец ты мой! Сваты…
— Что ты врешь?
— А ты как думаешь об Параньке? За ней бяда что народу!
— Батюшка! — объявила девушка, подходя к столу, — ты меня лучше не отдавай за Ваньку… вот тебе Христос, не пойду за него! За Егора — пойду!..
— Ну, ну! знать, не учена давно?
— Ты забыла, — подхватила мать, — что у отца с матерью на гумне-то?.. кладушка одна…
Параша ушла за перегородку и села на кровать.
Между тем Ефим, сидя у печки, рассуждал сам с собою:
«Вот оно, значит, молодо-зелено… Послухал Егорку — и наткнулся… Ну, да что ж?.. я ни в чем не повинен… плохого ничего не сделал…»
IV
СВАТЫ
Толпа мужиков и несколько баб, держа в руках жбаны с вином, ковриги хлеба, пироги, завернутую в скатерть баранину, стояли на крыльце. Хозяин без шапки встретил гостей, умильно говоря:
— Добро пожаловать, добро пожаловать…
— Мы маленько припоздали, сват, — заговорил сам Краюхин, одетый в дубленый полушубок, — за вином долго проездили: в город посылали… я хотел тебе удружить.
— Ну, благодарим на этом, — сказал хозяин.
Мужики вошли в избу, помолившись богу, снова поздоровались и начали раскладывать свои припасы на столе.
— Это чей же у вас такой? — спросил Краюхин, кивая на Ефима.
— Да чернолесский… пришел было передки поторговать… Человек тоже бедный…
— Что ж? — заметил Краюхин, — не замай… Ну, что ж, сватики, — обратился Краюхин к хозяевам, — стало быть, с богом! пора помолиться в последний раз…
— Что ж? — плаксиво сказал хозяин, — давай бог час! Аксинья! вздуй огоньку, зажги свечку…
— Слава богу! — продолжал Краюхин, — попили винца вдоволь… дело сладили…
Хозяйка приставила к образу свечку, и все начали молиться в землю, приговаривая: «Христос господь, божия матушка!.. Сам Миколай угодник и все родители…»
— Просим покорно! сват! что ж не садишься? мы пришли тебя угощать… И ты, сватьюшка… двигайся, двигайся дальше…
— Мне, было, некогда, — проговорила хозяйка, — ну, я сяду поближе: придется подать…
— Чего тут подать? у нас все тут есть. Дядя Евлампий! развязывай! Крой пироги-то…
Краюхин, стоя перед столом, расчистил свои усы, потер пальцами по животу, встряхнул волосами и взял в руки штоф.
— Просим покорно!..
— Пей, сват, сам, — сказал хозяин, — что в руках, то в устах…
— Ну, стало быть, будьте здоровы…
Остаток капель Краюхин брызнул в потолок, постучал опрокинутым стаканом себе по голове и объявил: «Вот так, чтоб наши молодые попрыгивали…»
— Пошли господи!
— Его святая воля!
— Помоги бог, что задумали, загадали…
— Авось невеста идет не куда-нибудь, а в богатый дом…
— Мы ее не обидим! — сказал Краюхин, — у нас и так баб мало… работой неволить не будем… была б только почетница…
— Своим добром хвалиться грех, — заметил хозяин, доставая кусок баранины, — а мы за ней плохого не замечали…
— Дай бог, заживем знатно…
— И жених — малый смирный…
— Я тебе, сват, по истинной правде скажу, — объявил Краюхин, — вот ему восемнадцать лет, и от него вот чего не видал… просто красная девка…
— Маленько лицом не вышел, — заметила хозяйка, — ну да стерпится — слюбится… Народ болтает, что он какой-то блажной…
— Это, я тебе скажу, природа такая! — воскликнула мать жениха, — на ём, должно, была младенческая…
— Да и насчет работы ничего… — подхватил Краюхин, — вот за водой все он ездит… это уж работа за ним… Ну, маленько недосмыслит чего, знамо, парень молодой… мы сами молоды были… Вон нонче умные-то понадели красные рубахи, пояса с мохрами, лосные картузы — словно господа. А нашему брату за господами не угоняться…
— Да что говорить! — возразил один старик, — эти умные избаловались на отделку: пустились в воровство да в пьянство… Иной сошник али курицу стащит с перемета — все в кабак… Прежде их секли в конторе, а теперь сечь-то некому… Надысь мне кум Игнат рассказывал: чей-то лебедкинский малый пропил в кабаке кошку — заместо петуха…
— Что ты врешь? — раздались голоса.
— Истинная правда: к примеру, посадил ее в мешок и пустил под печку — к цаловальнику. Вот они умные-то!..
— Ах, домовой те расшиби! — удивлялись мужики, покатываясь со смеху…
— Сват! пора по другой! — сказал Краюхин, — видно, не затем принесена, чтобы ей стоять…
— С чего ж? давай…
Между тем хозяйка достала из-за пазухи красный платок и, подавая его Краюхину, сказала: «Вот, сваток, женишку…»
— Благодарим покорно! — сказал Краюхин и спрятал подарок в карман.
— А что, дядя Иван, — беседовали мужики, — извоз маленько посдался…
— Знамо дело, народ таперь отработался, ездока стало много. Я вот другой год смотрю и колес не стал шиновать. У господ земли много, намесь мы вдвоем у енарала цалковых двадцать сгладили у три дни… А то поедешь в извоз, где колесо, где лошадь оставишь, с одним кнутиком и придешь…
— Ноне, что говорить! народ поправится… господь хлебушка зародил…
— Эхма! — сказал хозяин, — у людей вон — скирды, у меня одна кладушка в семь копен… вот и жизни целый год… у свата две четверти занял, а чем отдать?
— Слухай, сват! — заговорил Краюхин, — когда такое дело, вот тебе при свидетелях говорю: рожь твоя! я не гонюсь! у нас покелева слава богу! молодка заработает…
— Ну, благодарим…
— Мы друг об друге, а бог обо всех!.. да что ж мы пируем? — воскликнул Краюхин, — а где ж девка-то?
Все примолкли, ожидая появления невесты.
— Ну, что, сват! — проговорил хозяин, — не трогай!.. не ее дело…
Из-за перегородки вышла Параша.
— Как же не мое дело? — заговорила она, став среди избы и сдвинув брови на отца, — с Ванькой-то мне жить, а не вам… он распустил губы-то, вы, что ль, их будете цаловать?..
— Стой, что ты, что ты! — вставая из-за стола, заговорила мать.
— Паранька! — закричал отец, — с чего это ты вздумала? в кои века… ах, господи Христос…
— Как вы хотите, — продолжала девушка, — а я не пойду… Хоть опейтесь до смерти! а мне не быть за Ванькой…
— Вот таэ и раз! — возопила хозяйка, — какой же родимец те научил?..
— Супротив родителев итить, — подхватил хозяин, — мы пили, пили… стало быть, года два харчились… а ты все дело хочешь попортить…
— Вы пили, меня не спрашивались!.. — решительно сказала девушка, — жить-то мне… Я сказала, за Ваньку не пойду — так не пойду…
— Да что ж это такое? — воскликнула мать, — лихоманка тебя убей…
— Слушай, красавица! — обратился к девушке Краюхин, — теперь, к примеру, это дело мне стоит двадцать пять цалковых… да две четверти ржи, ты слышала? это я должен выворотить все! так вот что: у твоего отца всего имения не хватит — и с тобой со всем…
