Однако этой ночью Эвену не спалось. Он бездумно вглядывался в темноту и прислушивался к тихому копошению рядом.

Исак, раскинувшийся на соседней половине постели, буквально горел: его кожа была ненормально горячей, и он сильно потел.

Блять. Он в порядке?

Не похоже, что Исак был «в порядке». Казалось, что ему больно. Исак беспокойно вздрагивал во сне, изредка прерывисто шумно выдыхал, и когда Эвен, не выдержав, нащупал в темноте выключатель, тусклый свет ночника выхватил из рассеянного полумрака бледное лицо Исака с дорожками слёз на его висках. Ему снился кошмар.

— Эвен… — едва слышно пробормотал Исак во сне и тут же зачастил уже надрывнее, срываясь на хриплые вздохи. — Эвен, пожалуйста, нет! Эвен!

Эвен обеспокоенно склонился над ним и мягко встряхнул за плечо:

— Исак, проснись. Я здесь.

— Эвен, не отпускай, я умоляю тебя, — продолжал всхлипывать Исак. — Пожалуйста! Пожалуйста! Я никогда не прощу тебя!

Его слова были подобны разряду тока, прошившему всё тело Эвена. Подобны резкому удару в лицо или в горло. Эвен замер, не в силах пошевелиться, и на мгновение Эвену почудилось, будто он наблюдает со стороны, как Исак борется со своими демонами, мечась по их постели.

Пока Эвен сидел, будто окаменевший, Исак вынырнул из своего беспокойного сна и теперь просто лежал, выравнивая дыхание и постепенно осознавая происходящее. К счастью, он был слишком растерян, чтобы заметить выражение лица Эвена.

Эвен стряхнул с себя оцепенение и выключил свет.

— Я разбудил тебя? — тихо просил Исак.

— Нет, — отозвался Эвен дрожащим голосом. — Нет. Я вставал в туалет.

Измученный кошмаром, Исак не заметил ни боли в его голосе, ни слёз на его лице.

*

БЛЯТЬ. БЛЯТЬ. БЛЯТЬ. БЛЯТЬ.

Воспоминания обрушились на Эвена подобно лавине, буквально погребая его под бесконечностью эмоций. Он вспомнил всё: поезд и сны, кому и прочее странное дерьмо, фальшивую реальность и фальшивого Исака. Он вспомнил боль — мучительную боль незнания, где он и как он здесь оказался. Вспомнил страх — страх перед своими собственными мыслями, страх потерять Исака, страх отпустить и то, как всё же отпустил, и падение, проклятое падение.

Блять. Блять. Блять. Блять. Блять.

Эвен так и не смог вернуться в постель той ночью. Он метался по квартире и беззвучно плакал, до боли сжимая руками виски.

Я отпустил. Я отпустил. Я отпустил. Я сдался. Как я вообще смотрю в глаза Исаку? Как я смотрю в глаза остальным? Блять.

*

Весь следующий день Эвену казалось, что он в буквальном смысле получал удар под дых всякий раз, как Исак переводил на него взгляд, и Эвен начинал задыхаться.

Что, если бы я не проснулся? О боже. Что было бы с тобой? Ты простил бы себя? Как я мог оставить тебя с этим чувством вины? Как?

Эвен не мог так больше. Поэтому он придумал какое-то нелепое оправдание и уехал к родителям. Стоя на пороге и обнимая свою мать, Эвен шептал ей «прости» так много раз, что сбился со счёта.

Ему потребовались остаток дня и вся последующая ночь, чтобы прийти в себя и справиться с оглушающим чувством вины. Вернувшись домой на следующее утро, Эвен обнял Исака так крепко, что они оба почти почувствовали, как что-то между ними изменилось.

Эвен восстановил все изображения на своём телефоне и потратил целый день, просто рассматривая сделанные за последние несколько лет фотографии и улыбаясь.

И когда там, на кухне, пока Эвен стоял у плиты и готовил завтрак на двоих, Исак сказал вдруг, что чертовски любит его, Эвен просиял и ответил: “Я тоже чертовски тебя люблю”.

*

“Думаю, я хочу снять чёртов номер”.

Эвен знал, что должен рассказать Исаку о возвращении памяти. Он пока ещё не был уверен, каким именно образом преподнести эту новость, но совершенно точно знал, что должен это сделать.

Однако оставалось кое-что, с чем Эвен хотел разобраться в первую очередь.

Эвен помнил тот момент, когда Исак узнал про его биполярность, — ночь, когда они впервые занялись любовью в этом чёртовом номере. Он помнил, как всё то хрупкое и нежное, что они сумели построить вместе, рухнуло и сгорело. Как память о том, что Эвен хотел любить и лелеять Исака до конца его жизни, обернулась жутким кошмаром. Как Исак вздрагивал каждый раз, когда кто-нибудь поблизости упоминал «Плазу» или просто произносил слово «номер».

Он всё расскажет Исаку. Обязательно расскажет. Но для начала исправит ту ночь.

*

— Как много ты вспомнил, Эвен?

— Всё, малыш. Я вспомнил всё.

______________________________________

В тот день.

— Исак, как насчёт того, чтобы пропустить свадьбу? Нам даже не нравится Фредрик!

— Эвен, — закатил глаза Исак. — Мы уже купили билеты на поезд и забронировали номер в отеле, и я даже купил стрёмный костюм ради этого. И все остальные едут!

— С каких пор тебя волнует, что делают другие? — фыркнул Эвен и дразняще улыбнулся. — Как насчёт того, чтобы остаться здесь и трахаться все выходные? М?

— Эвен, мы делаем это каждые выходные, — напомнил Исак.

— Да, ты прав. Как насчёт того, чтобы снять номер в отеле и трахаться там все выходные? — предложил Эвен, улыбаясь.

Исак покосился на него.

— Почему ты так чертовски странно себя ведёшь? — спросил он. — Тебе нравится Фредрик. Это я его терпеть не могу. Ты самолично выбрал мне костюм и докучал мне неделями, уговаривая поехать. Так почему ты такой странный? Ты что-то скрываешь от меня? — на последних словах Исак прищурился.

Я не знаю. Блять. Я веду себя по-идиотски.

— Нет! — поспешно заверил Эвен. — Какого чёрта. Ты прав. Не знаю, что со мной. Не слушай меня, давай просто собираться.

Исак улыбнулся, придвинулся ближе к развалившемуся на своей половине постели Эвену и привычно и аккуратно перекинул через него ногу, удобно устраиваясь верхом на его бёдрах.

— Мне нравится, когда ты так делаешь, — заметил Эвен, мягко сжимая ладонями бока Исака.

Исак прильнул ближе и прошептал ему на ухо:

— Если ты будешь хорошим мальчиком, я позволю тебе трахнуть меня в моём костюме, — и Эвену потребовалось немало усилий, чтобы уцепиться за остатки самоконтроля и не податься бёдрами вверх слишком отчаянно.

Эвен даже не заметил, что его рот приоткрыт, пока Исак не приподнял его челюсть на место.

— Блять, малыш, — рассмеялся он. — Тебя в последнее время так легко возбудить.

Исак поцеловал его, и Эвен согласно застонал в поцелуй, мягко прикусывая его за нижнюю губу.

— И что это ты делаешь? — поинтересовался Исак, касаясь его губ своими. — Ты пьян?

— Да, я очень, очень пьян прямо сейчас, — улыбнулся Эвен. — Ты не можешь просто раздразнить меня подобными вещами и оставить разбираться с последствиями в одиночестве.

— Ох, мы сделаем это?

Эвен опрокинул Исака на постель и навис над ним, вжимая в постель своим телом.

— Ты ещё спрашиваешь? — спросил он. И с ухмылкой потянул футболку Исака вверх.

*

— Блять, — Исак всё ещё тяжело дышал, приходя в себя после оргазма. — Утренний секс — лучший секс, чёрт возьми.

— Мы опаздываем, — сообщил Эвен, потянулся и ласково щёлкнул Исака по кончику носа.

— О боже, блядская свадьба! — застонал Исак. — Я так близок к тому, чтобы передумать и остаться дома на все выходные.

— Да? — Эвен пьяно взглянул на него.

Исак перекатился ближе к нему и навис сверху, быстро и нежно целуя:

— Нет, мы всё ещё едем. К тому же, мне нужно кое-что забрать из своей лаборатории, помнишь?

*

Эвен пошёл с Исаком в его лабораторию. Когда Исак поинтересовался, с чего вдруг Эвен решил не оставлять его в одиночестве ни на минуту, тот лишь пожал плечами.

— Я просто хочу проводить больше времени со своим парнем, — сказал Эвен, пряча своё беспокойство за романтичной шуткой. — Что-то не так?

— Ты такой банальный, — Исак с улыбкой пихнул его в бок.

— Что? — возмутился Эвен. —Я едва вижу тебя в последние дни. Ты постоянно учишься или работаешь.