— Эвен… — бормочет она, когда он начинает доставать продукты из машины, и он притворяется, что не услышал, бросается к входу в здание.

Он бежит вперёд, потому что ему хочется расплакаться, но он не желает, чтобы она видела его слёзы.

Тогда до него доходит. Как сильно она стыдится его и всего этого дерьма. Как тяжело ей быть его матерью. Как ей, наверное, постоянно приходится выдумывать истории для коллег и друзей, чтобы они не смотрели на неё с жалостью. Юлие и её неуравновешенный сын. Юлие и её сумасшедший сын, страдающий биполярным расстройством, сын, который отпугнул отца. Отца, который даже не удосужился появиться в больнице. Юлие. Бедняжка Юлие.

Он наконец понимает, почему она настояла на том, чтобы он сегодня надел кепку. Дело было не в солнце и шрамах от акне. Дело в том, что нужно было прикрыть выбритую часть головы сбоку, чтобы история с плечом выглядела правдоподобной.

Травма плеча, когда на него напали. Ему интересно, что она рассказала остальным, когда он специально резал себе вены.

Блядь.

Он бьёт кулаком по стене, поднимаясь по лестнице к квартире. Он бьёт снова и снова, пока костяшки не начинают хрустеть и ныть от боли, пока он не перестаёт чувствовать, что сейчас расплачется, пока он не знает точно, что мать уже оказалась в квартире, воспользовавшись лифтом.

Она стоит у двери, когда он наконец преодолевает последний лестничный пролёт. И когда она обнимает его, шепча «прости, прости меня, малыш» снова и снова, он позволяет ей это и обнимает в ответ.

— Всё нормально, мам.

Гераклит

14:18

Ты тоже иногда чувствуешь, что твоя семья тебя стыдится?

Я люблю маму больше жизни, но она только что разбила мне сердце

Твоё сердце — всего лишь мышца, разгоняющая кровь по всему телу

…

Я думал, твоя мама снова забрала твой телефон

Видимо, это не так

Почему ты так решил?

Потому что ты не отвечал на мои сообщения

Может, мне нечего было сказать

Меня выписали. Мне лучше.

Я слышал.

И тебе нечего сказать?

Я рад, что ты не умер, если ты об этом спрашиваешь

Я не об этом спрашиваю

А о чём ты спрашиваешь?

Ты был там, когда я пришёл в себя

Не был

Был. Я тебя чувствовал

Тебя сильно ударили по голове

Я бы на твоём месте не доверял своим «чувствам» после операции

Почему ты такой жестокий?

Что это? Что происходит?!

Исак не отвечает, и Эвен отправляется к Мутте, чтобы скурить косяк-другой, чтобы немного забыться, чтобы немного подышать спокойно. Мутта не смотрит ему в глаза, а Эвену этого и не хочется. Поэтому они молча курят, пока Эвену не начинает казаться, будто он парит, пока желание пойти домой к Исаку и, возможно, выяснить с ним отношения, не исчезает.

Юнас

18:24

Привет, чувак

Как дела?

Чувствуешь себя лучше?

Привет

Да, спасибо

Без проблем

И спасибо за тот вечер

Мутта сказал, что ты был там и всё такое

Спасибо большое

Не вопрос

Я рад, что ты быстро поправляешься

Исак ужасно переживал

Ну, я теперь в порядке

Так что скажи ему, чтобы не переживал

Почему ты сам ему не скажешь?

Погоди

Не может быть

Бля

?

Он тебя игнорирует теперь?

Ведёт себя как мудак?

В смысле?

Пожалуйста, не говори мне, что ты расстроен,

что он теперь отталкивает тебя,

после того как ты по его вине оказался в больнице,

так как думает, что он никогда не сможет ни с кем сблизиться,

не причиняя этим людям боли,

или какую еще херню он там выдумал.

Ох.

«Мне приходится держаться от него на расстоянии. От Юнаса».

В затуманенном мозгу Эвена вдруг всплывают пьяные признания Исака о Юнасе, о том, как он стал отталкивать его и вести себя с ним мерзко, после того как тот по его вине оказался в больнице, потому что Исак для него зло, потому что он должен защищать Юнаса от себя.

Эвен чувствует себя идиотом, снова. Он чувствует себя невероятно тупым из-за того, что оказался настолько предсказуемым, что его задело что-то настолько тривиальное, что он опять стал жертвой игр Исака, что не приложил больше усилий, чтобы достучаться до него.

Конечно же, Исак теперь будет отталкивать его.

.

Эвен не видит его в школе в понедельник. Как не видит и во вторник, и в среду. Он выясняет, что Исак не показывался там со дня неудавшейся драки. Он хочет позвонить ему, хочет пойти к нему домой и поговорить, но всё ещё чувствует слабость из-за травмы головы, да и не он должен преследовать Исака, не в этот раз.

Он заполняет своё время тем, что нагоняет пропущенный учебный материал и игнорирует слухи о случившемся. До него доходит множество слухов. Но не все они о нём. Люди болтают, что Исак якобы прячется, потому что Арвид открестился от него, так как якудза и пенетраторы, и вообще все в этом городе хотят заставить его заплатить за большую драку, единственной жертвой которой по иронии судьбы стал Эвен.

Он слышит множество историй, но одна из них по-настоящему обращает на себя его внимание: Исака собираются отправить в какую-то лабораторию примерно в часе езды отсюда. В этой сплетне странно много конкретики, и Эвен не может отмахнуться от неё.

Он решает отправиться к Исаку после школы несмотря на тупую боль в голове и суставах. Потому что ему нужно знать, потому что ему нужно поговорить с ним, увидеть его, заглянуть в глаза. Потому что прошло уже больше недели, и он никогда не может доверять словам Исака или его молчанию, когда они не рядом, ибо лишь в такие моменты Исак перестаёт прятаться за свои стены.

Но потом Юлие присылает ему сообщение, что ей нужны какие-то особенные фрукты, которые продаются только в MENY*, и он послушно, пусть и с неохотой, отправляется туда.

Комментарий к Глава 9 - Философия ярлыков - часть 1 * MENY - сеть норвежских супермаркетов

========== Глава 9 - Философия ярлыков - часть 2 ==========

.

Сердце Эвена чуть не выскакивает из груди, стоит ему пройти через раздвижные двери супермаркета. Он чувствует его повсюду. Он чувствует его слишком сильно. Практически до боли.

Он вспоминает теорию Исака о том, что их жажда друг друга становится лишь сильнее, когда они слишком долго не встречаются. У него дрожат ноги, едва не подгибаются от желания, когда он бросается бежать по проходам, подозревая, что Исак тоже его почувствовал, а потому может попытаться рвануть к выходу, чтобы избежать встречи.

Притяжение сильнее, чем когда-либо раньше, и Эвен знает, что не придумал всё это, когда наконец видит Исака, раскрасневшегося и запыхавшегося, потрясённого и на самом деле бегущего по проходу в отделе замороженных продуктов.

— Стой! — кричит Эвен ему вслед и поражается, что тело Исака слушается и практически мгновенно замирает на месте.

Исака словно парализовало, он, кажется, в шоке оттого, что собственные ноги предали его, оттого, что Эвену достаточно произнести всего несколько слов, чтобы заставить его остановиться. Эвен ещё никогда в жизни так быстро не шёл по проходу.

— Какого хрена ты здесь делаешь?! — резко рявкает Исак, но голос его срывается, а зрачки расширяются ещё больше.

— Это грёбаный супермаркет, Исак, — огрызается Эвен в ответ. Однако тут же жалеет об этом.

Эвен видит, что Исак хочет броситься в его объятья. Он чувствует это. Эвену тоже хочется его обнять. Именно это ему и было нужно. Увидеть его, услышать, как дрожит его голос, оказаться рядом, смотреть, как румянец заливает его щёки, хотя они стоят сейчас в самом холодном отделе магазина. Именно в таком подтверждении он нуждался.

Исак хмурится, но глаза у него пустые и печальные. А под четырьмя слоями его одежды — футболка Эвена. Та, которую он надевал каждый раз, когда оставался ночевать, та, которую так и не вернул. Эвен видит её ворот, облегающий ключицы Исака. Очевидно, что они одновременно понимают это, потому что Исак вдруг сжимается, словно его застигли врасплох, и смущённо тянет наверх ворот свитера, чтобы закрыть шею.