Он передаёт ему вилку и нож и подпирает подбородок руками, наблюдая за ним. Исак очарователен.

– Так что у тебя за отношения с яйцами? – не выдерживает он минуту спустя, потому что больше не может терпеть. Он никогда не видел, чтобы кто-то был настолько счастлив от поглощения омлета.

– Ты о чём? – спрашивает Исак.

– Ты что, только сейчас открыл для себя яйца?

Исак смотрит на него какое-то мгновение, потом опускает глаза и подносит вилку ко рту. Потом кивает.

– В смысле? – хмурится Эвен.

– Ну… – Исак замолкает и вытирает рот салфеткой. – Понимаешь, я никогда особо не любил яйца. По крайней мере в том в виде, как их готовили у меня дома. Так что я просто решил, что я их не люблю? Ну знаешь, как некоторые люди просто не едят что-то. Вот так и я думал, что не ем яйца. Но тем утром здесь была твоя мама, и я не хотел выглядеть ещё более странным, поэтому я заставил себя их съесть. И… В общем, я был поражён качеством твоих яиц.

– Качеством моих яиц, – фыркает Эвен. – Так тебе нравятся мои яйца?

– Видимо, да, – кивает Исак.

– Что ж, я определённо польщён. Кстати, это фамильный рецепт, секретный, и…

Эвен уже собирается поделиться рецептом, когда на кухню влетает его мама, и аромат духов, которые он подарил ей на прошлый день рождения, наполняет его ноздри. Она полностью одета и, кажется, уже опаздывает.

– Мальчики, я ухожу, – говорит она, ещё раз проверяя содержимое своей сумочки.

– Ты взяла ключи от машины? – спрашивает Эвен.

– Ох! Забыла! Что бы я без тебя делала? – Она бросается обратно в спальню, а Эвен тихо смеётся. Юлие появляется снова и, стуча каблуками, бросается к двери, чтобы взять пальто.

– Кстати, какое сегодня слово дня? – спрашивает она, оборачивая шарф вокруг шеи.

Ох. Точно.

Эвен замечает, как Исак, явно заинтригованный, поднимает брови.

– Хм. Я проверю попозже. Ещё не придумал ничего на сегодня, – отвечает он.

– Ну, у тебя есть время до вечера, – дразнит его она, прежде чем открыть дверь.

– Я тебя обязательно удивлю.

– Я надеюсь.

Эвен ожидает услышать звук захлопнувшейся за ней двери, как вдруг Юлие снова вбегает на кухню.

– Ещё что-то забыла? – улыбается он.

– Забыла поцеловать моего мальчика, – улыбается она, обхватывая лицо Эвена обеими руками и смачно целуя в щёку.

– Ну ма-а-ам! – жалобно тянет он, а потом смеётся.

Он так занят переполняющим его смехом, что практически не замечает, что она делает то же самое с Исаком. Кладёт руку на его правую щёку и прижимается губами к виску, как сделала бы это любая мать.

– Хорошего дня, мальчики!

Дверь за ней захлопывается, и Исак чуть не падает с табурета.

– Что это было?!

– О господи! – восклицает Эвен. – Какого хрена?

Он бросается за матерью, чтобы проверить, не настигла ли её боль, не корчится ли она в агонии на лестнице. Но она уже исчезла в лифте, и он не слышит никаких криков.

– Какого хрена? – снова восклицает он, в основном про себя. Он босиком бежит вниз по лестнице. И когда выскакивает на улицу, то видит, что мать уже завела мотор и отъехала.

– Позвони ей, сейчас же! – Исак материализуется рядом с ним, тоже босиком, его волосы растрёпаны, и вообще он выглядит так, словно находится на грани нервного срыва. – Синапсы иногда не справляются со своей работой. Возможна замедленная реакция. Ну или у неё высокий болевой порог. Ей не следует вести машину с ожогом. Ты должен ей позвонить, Эвен! Позвони ей сию же минуту!

Исака по-прежнему трясёт, когда машина Юлие делает разворот.

– Она возвращается. Блядь!

Они оба бросаются к ней, пока женщина несколько неуклюже паркуется у дома.

– Забыла кошелёк! – восклицает она, открывая дверцу. – И что это вы делаете босиком посреди улицы? Я оставила вас всего на три минуты.

– Мам, ты в порядке? – Эвен хватает её за запястье.

– Да, конечно, а что такое?

.

Исак всё ещё дрожит, когда они возвращаются в квартиру, у него вытаращены глаза, дыхание прерывисто.

– Всё в порядке, Исак. Ничего не случилось, – снова успокаивает его Эвен, придерживая за поясницу.

– Я мог обжечь твою маму!

– Но не обжёг, – настаивает Эвен, вкладывая теперь чуть больше силы в свои прикосновения, словно говоря: «Я здесь. Всё нормально. Я на тебя не злюсь. Я не мог бы на тебя злиться».

– Это пугает меня ещё больше, – признаётся Исак, запуская руки в собственные волосы и снова усаживаясь на табурет. – Я, блядь, не понимаю, что происходит. Я в панике!

– Эй, эй, – шепчет Эвен, обходя Исака и останавливаясь прямо перед ним, обхватывает его щёки, заставляет посмотреть ему в глаза. – Эй, посмотри на меня. Исак, посмотри на меня.

Исак поднимает на него глаза, безвольно опустив руки.

– Ты был прав, – вздыхает он. – Я слишком рискую, проводя время с тобой. Я слишком многих людей подвергаю опасности из-за того, что веду себя безрассудно. В последнее время я теряю концентрацию. Я теряю бдительность и становлюсь слабым. Этого бы не произошло, если бы на мне была обычная одежда, и снепбек, и перчатки. Совершенно естественно, что она забыла, что я ненормальный, потому что я её обманул. Я…

– Исак, прекрати нести чушь, – прерывает его тираду Эвен, потому что всё это слишком неутешительно, потому что то, что Исак за всё винит себя, напоминает ему собственную модель поведения. – Ты не сделал ничего плохого. Ты не становишься слабым из-за того, что надел грёбаную футболку в воскресное утро. Всё нормально. Ладно?

– Но…

– Между прочим, я думаю, что это хорошо.

– Хорошо? О чём ты вообще? – кривится Исак.

– Да, хорошо. Потому что у тебя теперь больше зацепок для этих твоих научных изысканий, разве нет? Смотри, у нас с матерью одинаковая кровь и ДНК. Может, дело в этом? Может, ты не представляешь опасности для некоторых людей? Может, тебе нужно избегать лишь особый тип людей, а не всех подряд?

Он продолжает удерживать лицо Исака в руках. Исак сидит на табурете. Эвен стоит между его ног. Теперь это их излюбленная поза. Эвен даже не помнит, в какой момент они приняли её на этот раз.

– Я с трудом уложил в голове то, что есть между нами, – признаётся Исак. – Я думал, что во всём разобрался. Я думал…

Эвен наклоняется вперёд и обнимает его. Обнимает его так же, как и накануне – хотя сейчас ему кажется, что это объятие для Исака ещё важнее. Потому что оно необходимо ему. Потому что Исак сейчас подвергает сомнению абсолютно всё, потому что ему страшно. Исаку страшно. Так что Эвен обнимает и утешает его.

– Мы со всем разберёмся, ладно? Я буду твоим партнёром по науке, или называй, как хочешь, так долго, как тебе будет нужно. Хорошо?

Эвен гладит его руками по спине. Он понимает, что его пальцы уже запомнили все изгибы и впадины тела Исака, что он точно знает, куда нужно надавить, чтобы заставить его расслабиться и растаять в его руках.

Исак обхватывает руками Эвена за талию и зарывается лицом в шею.

– Хорошо? – повторяет свой вопрос Эвен.

– Хорошо.

========== Глава 8 - Философия вендетты - часть 2 ==========

Эвен настаивает на том, чтобы проводить Исака домой.

– Ты не обязан, – говорит тот, так и не снимая футболку Эвена, в которой спал всю ночь.

– Но я хочу, – с улыбкой отвечает Эвен. И это правда. Он хочет. – Я хочу провести с тобой ещё немного времени, если ты не против.

Исак ничего не говорит. Просто начинает двигаться в сторону дома, задумчиво улыбаясь про себя.

Чуждый Эвену инстинкт самосохранения, скрытый где-то глубоко внутри, предупреждает, что всё это может быть частью плана Исака. Что, возможно, он пытается заставить Эвена запасть на него, нарушить ради него правила. Что, вероятно, Исак специально устроил всё так, чтобы Эвен пошёл его провожать.

Но этот голос заглушает привязанность, которую испытывает Эвен. Привязанность. Вот как он теперь это называет. Он не может остановиться ни на каком другом слове. Исак наполняет его сердце бессмысленной привязанностью. И, возможно, это лишь побочный эффект магической связи между ними. Но Эвену плевать.