— Он тебя не укусит, Ис, — пытается подбодрить его Эвен.

— Что если это я укушу его.

— Нет. Этого не будет. Я точно знаю.

Эта картина переполняет его сердце до краёв. Ни один рождественский подарок не сравнится с тем, как Исак, с полными ужаса глазами, держит на руках щенка, который, не переставая, лижет его лицо. Исак напуган, но всё равно улыбается и смеётся, словно не может поверить в происходящее.

Словно не может поверить, что может погладить щенка, словно не может поверить, что тот может испытывать у нему симпатию.

— Эвен, помоги мне! — жалобно стонет он, пока щенок продолжает вылизывать его лицо и карабкается выше по груди.

Но Эвен слишком занят тем, чтобы сделать ещё тысячу снимков и задокументировать каждую секунду их знакомства.

— Клянусь богом, я тебя убью.

— Малыш, подвинься немного. Постарайся улыбнуться.

— Эвен Бэк Насхайм! Богом клянусь!

.

Эвен не покупает Исаку подарок на Рождество. Он приходит к выводу, что Исак не захочет этого. По крайней мере сейчас. То, что происходит между ними, по-прежнему очень хрупко, и Эвен не хочет испытывать удачу, поэтому ограничивается поцелуями в щёку, и горячим душем, и долгими ночами непрерывного тепла, просто тепла.

Утром он обнаруживает открытку на прикроватной тумбочке. Он знает, что Исаку пришлось рано встать, чтобы навестить свою мать, так что записка становится для Эвена неожиданностью.

Он садится и открывает рождественскую открытку.

Кому: Эвену

От: Исака

У меня из-за тебя суправентрикулярная тахикардия

Счастливого Рождества.

— Какого хрена?

Эвен открывает Google, потом с дурацкой улыбкой пялится на экран.

Ну что за идиот.

.

— Что это значит? — спрашивает Элиас, заметив открытку, висящую на холодильнике. — Этот парень хоть иногда использует нормальные слова?

— Я не понимаю. Это что-то про задницу? — спрашивает Адам, вынуждая Эвена кинуть в него кусок хлеба.

— Нет, это не про задницу! Какого хрена?

— Ну не знаю, чувак. Чего ты бросаешься в меня хлебом? Я что, похож на знатока гей-секса?

— Иди на хуй, — Эвен закатывает глаза, пока остальные парни смеются.

— В Google написано, что это болезнь, — говорит Микаэль. — Почему Исак пишет, что у него из-за тебя болезнь?

— Парни, вы совершенно безнадёжны, — наконец говорит Мутта, закатывая глаза. — Суправентрикулярная тахикардия — это заболевание, при котором сердце бьётся чаще, чем обычно.

— И что?

— Исак говорит, что Эвен заставляет его сердце биться чаще.

— Оооооо!

— Ох, чувак.

— Я охуенно одинок, чувак.

— Как думаешь, а Сана поймёт такую отсылку? Может, мне стоит с ней тоже это попробовать?

Эвен их не слушает. Он просто улыбается своим мыслям. Это самое милое и, по странному стечению обстоятельств, самое странное, что Исак когда-либо говорил ему.

Малыыыш <3333333333333333

Надеюсь, ты не умрёшь от этого

Меня бы это расстроило

Постараюсь

<3

Когда Исак возвращается вечером, он уже не такой игривый. Он выглядит опустошённым, и уставшим, и немного грустным.

— Как всё прошло?

Исак пожимает плечами. — Прошло как прошло.

— Ты продолжишь с ней видеться?

Исак качает головой. — Нет. Я ходил к ней, чтобы сказать, что этого больше не будет.

Эвен кивает и терпеливо ждёт.

— Там была Леа. Я сказал, что она в любое время может приехать ко мне и что я буду приезжать, чтобы увидеть её. Но не думаю, что хочу, чтобы мама присутствовала в моей жизни. И я знаю, что это, должно быть, кажется тебе ужасным, потому что она моя мама и она дала мне жизнь. Но она причинила мне слишком сильную боль, чтобы я поддерживал с ней связь. Ранила слишком сильно. Я до сих пор пытаюсь справиться с последствиями того, через что она заставила меня пройти, как ты, полагаю, заметил. И, возможно, однажды я смогу простить её и забыть обо всём. Но не сейчас. Пока я не могу этого сделать, — Исак замолкает, чтобы с силой втянуть в себя воздух. — Это делает меня ужасным?

Эвен качает головой. — Нет. Конечно, нет.

— Я эгоист. Я знаю, что это так.

— Ты не эгоист. Ты просто заботишься о себе. В этом нет ничего стыдного. Ясно?

Эвен хочет добавить: «Нет ничего стыдного в том, чтобы дать себе время на исцеление», но не делает этого.

Исак кивает, хотя и неохотно.

— Можешь завтра сходить со мной в одно место?

— Хм. Куда?

— К Эскилю, — тихо говорит Исак. — Я хочу с ним поговорить. Я хочу извиниться. Я так и не извинился.

Эвен мгновенно смягчается. — Конечно.

.

Исак нервничает всю дорогу до Коллективета. Он дёргается и хмурит брови.

— Всё будет хорошо, — говорит Эвен. — Эскиль не таит обиду. По крайней мере долго.

— Эвен, ты сейчас не помогаешь.

.

Эскиль встречает их в красном шёлковом халате. Он звонко целует Эвена в обе щеки, потом подходит к Исаку, который прячется за его спиной и крепко прижимает к себе.

— Вот маленький засранец. А ты не торопился.

Эвен улыбается, у него немного отлегает от сердца.

Эскиль наливает им по чашке кофе и чая соответственно и садится напротив Исака за кухонный стол.

Исак явно нервничает, потирает пальцы, уставившись на пятно от кофе на поверхности стола. Эвен стоит у холодильника, рассматривая фотографии, прикреплённые магнитами, не желая сидеть вместе с ними и вмешиваться, но в то же время оставаясь рядом, если вдруг понадобится Исаку.

— Ну расскажи мне, Исак. Как у тебя дела?

— Хорошо. Лучше, — отвечает Исак с явным напряжением в голосе. — Я хожу… Хм… Хожу к психотерапевту.

Эвен чувствует себя неловко и решает, что ему нужно уйти.

— Нет, — останавливает его Исак, не оборачиваясь, словно почувствовал движение Эвена. — Останься.

«Я хочу, чтобы ты тоже послушал».

Эвен кивает и прислоняется к стене. Эскиль, кажется, лишился дара речи, и не знает, с чего начать, какие вопросы задавать.

— Это здорово, Исак. Я рад это слышать, — говорит он, и его голос слегка дрожит.

— Спасибо, — серьёзно говорит Исак, по-прежнему опустив глаза и сжимая пальцами край стола. — Я хотел сказать тебе. Я хотел прийти сюда и сказать тебе об этом, а ещё извиниться. За, хм… за всё. Ты был прав. Мне нужна была помощь. Я отвратительно вёл себя с тобой, и мне жаль.

Эвен чувствует, что готов прослезиться. Слова Исака так просты, но он знает, как сложно их произнести. Он знает, какой путь проделал Исак. Он знает это, и ему больно стоять здесь и видеть, какой он смелый и какой замечательный. Ему бы хотелось сейчас его обнять.

— Хм, вау… Ох… — бормочет Эскиль, явно поражённый и растроганный, его глаза полны слёз. — Спасибо, Исак. Спасибо, что рассказал мне. И за извинения. Для меня это действительно много значит. Спасибо.

Он тянется к руке Исака и сжимает её. Эвен отводит глаза.

— Хм… я хотел ещё кое-что сказать, — говорит Исак тихим, но твёрдым голосом, словно ведёт безмолвную войну, о которой никто из них не знает. Он поворачивает руку и сжимает пальцы Эскиля. — Если ты хочешь. Если можно. Я… хотел сказать тебе первому.

— Конечно, Исси. Всё что угодно, — отвечает Эскиль, всем своим видом излучая доброту. — Ты можешь сказать мне всё.

Эвен стоит, затаив дыхание.

— Хм. Ну… Я… я… я гей.

Холодильник продолжает тихо шуметь. С улицы доносятся звуки автомобильных гудков. Кто-то спускается по лестнице. Сердце Эвена гулко бьётся о рёбра в его груди. Но сердце Исака громче. Гораздо громче.

Исак с шумом выдыхает воздух из лёгких, будто он наконец вынырнул на поверхность, проведя вечность под водой. Эвен никогда не забудет этот звук.

— И, возможно, я ещё не горжусь этим. Но по крайней мере больше не сгораю от стыда.

Слёзы начинают катиться по щекам Исака и Эвена одновременно.

— Чёрт, — нервно хихикает Исак, свободной рукой вытирая глаза. — В общем, да. Я гей. Сюрприз. Полагаю.