Он улыбается. Как и Эвен.

Эскиль, не скрываясь, захлёбывается слезами.

— Боже мой. Иди сюда! — Эскиль вскакивает из-за стола. — Твою мать. Обними меня.

— Эскиль! — стонет Исак, когда тот крепко обнимает его, а потом начинает покрывать поцелуями его лицо.

— Ох, я так тебя люблю, маленький вонючий засранец. Ты же знаешь об этом? Знаешь?

— Отпусти меня! — протестует Исак, продолжая смеяться, смеяться, смеяться.

.

Эвен скучает по Исаку, когда тот уезжает после Нового года. Он скучает по нему так сильно, что начинает всерьёз задумываться о том, чтобы переехать в Тронхейм. Но обнаруживает, что не хочет этого. Его друзья, его семья, его психотерапевт, его жизнь — всё это в Осло. Бросить всё, чтобы быть ближе к Исаку, кажется безрассудным. Безрассудным и страшным, потому что они с Исаком всё ещё не на одной странице в их отношениях. Исак всё ещё немного позади.

Эвен обещал, что будет ждать. Но иногда ему становится трудно. Исак не сообщил ему предполагаемого времени «прибытия». Эвен не знает, как долго он должен ждать? Вечность?

Исак время от времени оставляет Эвену слащавые зашифрованные сообщения: на его день рождения, на день святого Валентина.

«У меня из-за тебя преждевременное сокращение желудочков» — что на языке Исака означает: «Ты заставляешь моё сердце замирать».

«Твой вид вызывает у меня одышку» — что значит: «Когда я смотрю на тебя, у меня перехватывает дыхание».

Но он никогда не заходит дальше. Он никогда до конца не сдаётся. Исак так и не говорит Эвену, что любит его, так и не произносит эти слова в ответ, когда Эвена слишком переполняют чувства, и он чувствует необходимость напомнить о них Исаку.

И чаще всего всё нормально. Эвен знает, что Исаку нужно ещё поработать над некоторыми вещами.

.

Они присутствуют на мероприятиях друг друга. Эвен садит на поезд в Тронхейм, чтобы пойти на офисную вечеринку с Исаком, и проводит позорно долгое время, укладывая свои волосы.

— Ты и так охуенно горячий. Давай, пойдём уже, — ноет Исак, потом краснеет от собственных слов.

— Ты думаешь, что я охуенно горячий, — дразнит его Эвен.

— Да пофиг.

— Не надо мне вот этих «да пофиг», Вальтерсен. Ты сказал, что я горячий.

Они приходят на вечеринку с опозданием, так как слишком увлеклись губами, кожей, языками и руками друг друга. Эвен оставляет пятно на брюках Исака, а Исак в отместку лохматит его волосы.

— Несправедливо!

Исак напивается в сопли и на глазах у всех держит Эвена за руку, нежно целует его в щёку, когда Ирина и Гейр наконец отходят от них, чтобы поговорить с другими людьми.

— Я раньше так им завидовал, — признаётся Исак, теснее прижимаясь к руке Эвена, лежащей у него на бедре.

— Правда? Ты?

Исак кивает. — Но больше нет.

Эвен целует его, и Исак хихикает ему в губы.

Когда девушка, которую Эвен не встречал раньше, подходит к ним, Исак сжимает его руку и представляет как своего «партнёра». Не «партнёра по науке», а просто «партнёра».

Это глупое слово заставляет Эвена парить в облаках и улыбаться много дней подряд.

И ему этого достаточно. Должно быть достаточно.

.

Исак сейчас угрожает одному из парней, который вместе с Эвеном ходит на занятия по живописи в университете. Они пришли на выставку студенческих работ — мероприятие, организованное преподавателем, который отобрал несколько работ и развесил их в небольшой галерее для общего ознакомления.

Эвен очень удивился, когда узнал, что его работу выбрали. Он помнит, что трижды переспросил преподавателя, не ошибка ли это, прежде чем рассказать Исаку и друзьям.

Айрик, один из студентов, явно разделял мысли Эвена о качестве его работы, рассказывая всем подряд, что рисунок Эвена выбрали только из-за его «биполярного расстройства», так как преподавателям было сказано добавить вариативности в портфолио и не забывать о «репрезентативности».

Эти слухи были очевидной глупостью, но всё равно глубоко задели Эвена. Он даже не знал, что люди в курсе его психического заболевания. Что ещё более важно, он не понимал, почему Айрик так прицепился к нему, если его собственную работу тоже выбрали для показа. Ведь дело было не в том, что Эвен занял его место.

Это мучило его. В результате он обо всём рассказал Исаку и по телефону, и тот был в ярости. Это заставило Эвена улыбнуться.

— Я положу конец его грёбаной карьере, — бормочет Исак, стоя рядом с Эвеном и сверля Айрика взглядом.

— Исак, перестань, — смеётся Эвен.

— Я его уничтожу. Вот увидишь.

— Ис…

Но Исак уже отходит от него и направляется к Айрику, который в данный момент любуется собственной работой.

Эвен идёт за ним следом, останавливается немного поодаль, на случай, если придётся вмешаться и увести Исака.

— Что скажешь об этом работе? — задумчиво тянет Исак, подойдя к Айрику, который с любопытством переводит на него взгляд.

— Хм. Я думаю, она отличная. А ты что скажешь?

— Не знаю. Не моя любимая.

Айрик поворачивается и оглядывает Исака с головы до ног. Эвен сжимает кулаки.

— Почему она тебе не нравится? — спрашивает Айрик.

— Не знаю. Из принципа? Мне кажется, ей здесь не место.

— Почему?

— Я слышал, что парень, который это нарисовал — надменный говнюк, который так расстроился, что его работу не выбрали, что начал наезжать на всех, кто оказался талантливее его, а в результате обратился за помощью к мамочке, чтобы она попросила кого надо и его работу тоже взяли.

Эвен закрывает лицо ладонью и качает головой.

— Прости, что?

— Ага. Ну не знаю. Работа не ужасная. Не самый отстой, который я видел в жизни. Но довольно посредственная. Тебе не кажется? — спокойно продолжает Исак. — Я всегда предпочту плохое посредственному.

— Да кто ты вообще такой? — хмурится Айрик, и Эвен воспринимает это как знак, чтобы вмешаться.

Он подходит к ним сзади и встаёт между Исаком и Айриком.

— Думаю, тебе нужно успокоиться, — говорит Эвен, сверля однокурсника взглядом.

Исак смеётся у него за спиной.

— А теперь прошу прощения, но мы пойдём насладимся настоящим искусством, — говорит он, хватая Эвена за рука и утаскивая прочь.

— Слушай, серьёзно, тебя никуда нельзя брать с собой, — качает головой Эвен, когда они выходят из зала.

— Боже, ты такой горячий, когда бросаешься на мою защиту. Ты в курсе?

Эвен улыбается и наклоняется, чтобы его поцеловать. — Ты сегодня дважды назвал меня горячим.

— Почему бы не сделать это трижды?

Оно не исчезает сразу — мстительное желание Исака добиться справедливости. Эвену приходится отвлечь его от хитроумных планов, затащив в общественный туалет, и несколько раз заставить там стать мягким и податливым.

— Почему ты не даёшь мне восстановиться справедливость в этом холодном тёмном мире? — хнычет Исак, тяжело дыша у стены.

— Малыш.

— Что?

— Заткнись.

Эвен в порядке. Ему этого достаточно. По крайней мере сейчас.

.

— Ему нужно перестать быть таким эгоистом, — качает головой Соня.

— Да, чувак, поверить не могу, что он не говорит, что любит тебя.

— Мне следовало держать свой грёбаный язык за зубами, — стонет Эвен, жалея обо всём выпитом накануне алкоголе.

— Но серьёзно! В чём его проблема? Ты же просто идеальный бойфренд, — добавляет Микаэль. И эти слова вызывают у Эвена желание броситься на защиту Исака, но в то же время ему хочется согласиться с друзьями.

— У него нет проблем. Он просто занят. Ему нужно закончиться научную работу в рекордные сроки. Он грёбаный гений!

— Как связан тот факт, что он пишет какую-то научную фигню, с тем, что он не купает тебя в любви и обожании, которые ты заслуживаешь?

.

Это немного мучает Эвена. Тот факт, что, возможно, его друзья правы, что он слишком часто уступает, что он отдаёт слишком много и довольствуется малым. Он знает, что Исаку некомфортно демонстрировать свою привязанность, если только они не выпили или если по его венам не бежит адреналин. Но Эвену тоже не слишком комфортно читать научные публикации, посвящённые изучению боли, однако он всё равно читает каждое слово, написанное Исаком, разве нет?