— Тебе больше нечем заняться, кроме как сталкерить какого-то парня в инстаграме?

— Эвен не просто какой-то парень. К тому же сегодня здесь тишина.

Исак пожимает плечами, тянется к трубочке в стакане и начинает машинально её крутить.

— Но кто она? Я всё время вижу её в его постах.

Исак взвешивает свои варианты. Он мог бы притвориться, что не знает, и съехать с этой темы, но это лишь вызовет ещё больше подозрений.

— Это Соня, — сдаётся Исак, глядя на тающий лёд в своём стакане.

— Соня?

— Да. Она… хм… девушка Эвена.

Исак слышит звук разбивающегося стакана за стойкой. Он не может заставить себя поднять голову и посмотреть на Ральфа.

— Прости, что?! В каком смысле его девушка?

Исак пожимает плечами. — В том самом.

— Исак, но в этом нет никакого смысла.

Исаку кажется, будто его сердце сейчас зажали в тиски. Ему не нравится это ощущение. Совсем не нравится.

— В этом и не должно быть смысла.

— Исак, Эвен по тебе с ума сходит.

— А я по нему.

Исак быстро прижимает руки ко рту, когда понимает, что только что сказал. У него внезапно начинает кружиться голова.

— Просто… Мы как наркотик друг для друга, — выдавливает он из себя. — Как человек, который подсел на мет или кокаин. Эвен зависим от меня, а я зависим от него. Но всё это неважно. Мы страдаем от редкого заболевания, которое заставляет нас жаждать общества друг друга, между нами есть связь, если хочешь. Мы пытались ей сопротивляться, но всё напрасно. Поэтому мы решили подчиниться ей. По крайней мере иногда. Но потом мы возвращаемся к своим жизням. Я возвращаюсь на работу, а он возвращается к Соне. Мы оба в выигрыше.

Тот факт, что он произносит это вслух, заставляет Исака одновременно почувствовать стыд, облегчение и собственную глупость. Наверное, со стороны это звучит как бред сумасшедшего. Вероятно, они не понимают и не верят его словам.

— Исак, милый…

Исак качает головой. — Не надо мне этих «Исак, милый», Ральф. Я в порядке. Не волнуйся. Я не грущу. Здесь нет ни сентиментальности, ни чувств, ни боли — ничего такого. Я просто говорю это, чтобы ты понял. Вот и всё.

Эв (09:18)

Почему Ральф и Бенни угрожают меня убить?

Исак отвлекается на единственное событие, которое отмечено в этом месяце у него в календаре: напоминание о дне рождения. Скоро день рождения Леа.

Он не видел её почти год. Даже мысль об этом затрудняет его дыхание. Он не знает, что делать с этой информацией. Ему хотелось бы знать, как у неё дела. Он знает, что мог бы написать ей, или позвонить, или пригласить навестить его, но не думает, что сможет пережить отказ. К тому же ей явно будет лучше без него. Возможно, их мать и относилась ужасно к нему, но Исак знает, что она никогда не подняла бы руку на Леа. Он это знает. Он позаботился об этом.

Он по-прежнему сталкерит её в соцсетях. У него по-прежнему в закладках её не такой уж и тайный аккаунт в Твиттере, где она делится всем на свете. Леа никогда не упоминает, что она несчастна или что с ней плохо обращаются в сотне своих ежедневных твиттов. В основном она тащится от какой-то мальчиковой группы, жалуется на парней и карманные расходы — или их отсутствие. Она даже запостила ссылку на свой CashApp. Иногда Исаку сложно поверить, что они родственники.

Он раздумывает, не послать ли ей статьи об опасностях, подстерегающих тех, кто слишком многим делится о себе в интернете и кто принимает пожертвования от незнакомых людей, но в результате сам начинает в этом участвовать. Время от времени он анонимно переводит ей просто неприличные суммы денег. Ему интересно, не думает ли она, что это деньги от какого-то старого извращенца.

Как-то вечером она пишет загадочное «я скучаю по тебе», и Исак задумывается, не разбил ли её сердце какой-нибудь парень. Ему интересно, вспоминает ли она о нём когда-нибудь, ненавидит ли по-прежнему за то, что он бросил её.

Чаще всего он думает и зацикливается на этих мыслях.

.

Эскиль такой же невыносимый, как и предполагал Исак. Он набрасывается на Исака прямо на станции, валит их обоих на землю, заставляет его нести свои многочисленные сумки, в ужасе кричит целых десять минут, когда они заходят в квартиру, и уже через двадцать минут засовывает постельное бельё в стиральную машину.

Эскиль взбивает его подушки, открывает окна, моет холодильник и одалживает пылесос у его соседей.

— Как ты вообще так живёшь?! — визжит Эскиль, чистя плитку в ванной Исака.

— Да плевать, — Исак закатывает глаза, но втайне радуется, что Эскиль приехал.

Они идут за продуктами, и Эскиль продолжает добавлять в тележку вещи, которые Исак никогда не будет использовать. — Тебе нужны специи, Исси.

— Для чего?

— Для еды!

Он покупает Исаку чистящие средства, освежитель воздуха, тарелки, стаканы и столовые приборы. Он заставляет Исака купить новое постельное бельё, потому что «Как это возможно, что у тебя только один комплект. Ты что, псих?!», и сам покупает для него рамки, картины и цветы на местной барахолке.

— Я их угроблю, — говорит Исак, имея в виду три горшка с цветами, расположившихся на подоконнике.

— Нет, не угробишь. Я их назвал Эвен Бэк Насхайм. Ты ведь не позволишь Эвену, Бэку и Насхайму умереть, правда?

Исак краснеет из-за того, что Эскиль знает, на что давить. Из-за того, что он знает, что Эвен — его слабое место.

Они проводят весь день, убираясь и возвращая к жизни жалкую квартиру Исака. Эскиль даже вешает фотографии на его холодильник — дурацкие полароиды с какой-то вечеринки прямо перед его отъездом и селфи Эскиля, Линн и Нуры, которая теперь снова живёт с ними.

— Вот теперь квартира не напоминает жилище психопата. Что думаешь, Исабель?

— Как скажешь, мамочка.

Саркастичный укол приводит к обратному эффекту, и Исак вдруг чувствует сильнейшую грусть.

Это ненормально. Не должен гомосексуал садиться на поезд Осло-Тронхейм, чтобы помочь ему обустроить квартиру. Этим должны заниматься матери. Не гомосексуальные феи-крёстные, а именно матери. Это ненормально.

— Исак? Ты меня слушаешь?

Исак выныривает их своих мыслей.

— Ага. Расскажи мне ещё о том парне, которому ты делал минет в туалете поезда.

Кому: Мама (черновик)

Привет, мам. Я теперь живу в Тронхейме. Я переехал сюда сам.

Я живу один в маленькой квартире, у меня есть диван,

который достался по наследству от предыдущего жильца.

У меня не слишком много вещей, но мой сосед-гомосексуал из Осло

только что купил мне растения и горшки, и кастрюли, и специи.

Он постирал моё бельё и купил мне чистящие средства.

Он поставил их в шкафчик и разложил мою одежду на полки в шкафу.

Я никогда не пользуюсь шкафом из-за тебя. Ты знаешь об этом?

Что же это за херня такая, что гомосексуал из Осло стал

для меня большим авторитетом, чем собственная мать?

Исак не отправляет эти сообщения. Он просто поспешно набирает их и удаляет сразу же, когда снова может мыслить рационально.

Он делает это уже какое-то время — печатает сообщения, которые никогда не отправит, и удаляет их, когда его мысли успокаиваются. Это действует на него исцеляюще.

.

Если верить твиттам, то Леа на день рождений подарили новый iPhone. Терье и Марианна отвели её на ужин в ресторан, который раньше любил Исак. Он не может вспомнить, чтобы родители когда-то делали подобное для них раньше.

Он вдруг понимает, что им, вероятно, лучше без него, что во многом его попытка избавиться от них стала для его семьи благословением. Теперь они наконец могут жить нормально. Они могут ходить в рестораны и не беспокоиться о бомбе с часовым механизмом, которая в любой момент может взорваться в подвале их дома. Они могут тратить деньги на модные телефоны, а не на его лечение и визиты к врачам, которые всё равно ничего не понимают. Они могут быть совершенно нормальной семьёй.