— Хм, это одно и то же.

Эвен врёт. Он оказался в Тронхейме с огромным походным рюкзаком, и он врёт. Но для чего? Что он делает? В какую игру играет?

— Мой двоюродный брат не подходит к телефону.

Конечно.

Эвен даже не попытался набрать номер. Исак по-прежнему может видеть собственное лицо на экране телефона. У Эвена никогда не получалось врать, вина всегда мгновенно отражалась на его лице. Возможно, Исак и оставил свои игры в прошлом, но он по-прежнему может распознать, когда кто-то пытается им манипулировать.

Так что почему бы ему не подыграть.

— Уже поздно, — бросает Исак. — Наверное, он уже спит.

— Да, наверное. Он рано ложится.

— Хм. Ну… Если ты не знаешь, как с ним связаться, то ты всегда… Ты мог бы… Хм… Ты мог бы переночевать у меня, если хочешь.

Исак надеется, что несмотря на его заикание Эвен поймёт, о чём он говорит. Он так сильно нервничает, что с трудом может составить предложение.

— Хм, ты не против? — покрасневший Эвен неверяще смотрит на Исака. Исаку интересно, что бы делал Эвен, если бы он не позвал его к себе. Отправился бы в такое время на поиски хостела? Спал бы на улице?

— Нет. Всё нормально. У меня есть гостиная, и я живу один, так что да, всё нормально.

— О, окей. Хм. Но я всё равно не хочу тебя стеснять.

— Всё нормально. Не парься. Ты так много раз позволял мне ночевать у тебя дома. Так что ничего такого.

— Ты уверен? — продолжает настаивать Эвен, и вина искажает его лицо.

— Блин. Хватит уже этих церемоний, — фыркает Исак, потому что он нервничает и замёрз. — Пойдём! Я, блядь, уже окоченел.

Они молча идут рядом. Это приятная прогулка, которая занимает минут пятнадцать или около того. Исак обычно проходит этот путь один, под грохот Led Zeppelin в наушниках, но иногда, когда он слишком пьян, с ним идёт Ральф. Исак понимает, что теперь дорога домой будет восприниматься иначе, что каждый перекрёсток, каждый светофор, каждый кусочек гравия под ногами будет напоминать ему об Эвене, о чувствах, которые сейчас переполняют его грудь, оставляя следы на сердце.

Исаку хотелось бы знать, испытывает ли и Эвен сейчас проблемы с дыханием.

.

— Здесь мило, — говорит Эвен, когда они поднимаются на его этаж и Исак останавливается у соседской двери, чтобы вытащить ключи из рюкзака.

— Нормально, — он пожимает плечами.

— Красивое растение, — Эвен продолжает отпускать формальные реплики.

Исак оборачивается и смотрит на бедное растение, которое видело его на самом дне.

— Это моих соседей. Я несколько раз в него блевал.

— Исак! — Эвен испускает поражённый смешок. У Исака что-то сжимается в груди.

— Да, я знаю, — усмехается он в ответ.

— Этот Ральф тебя, что ли, спаивает время от времени?

Нет. Это ты. Это ты меня спаиваешь.

Эвен явно пошутил, но эта мысль просачивается в сознание Исака и делает его уязвимым. Это правда. Я каждый день хожу туда, потому что не хочу сидеть дома и думать о тебе.

Эвен настороженно смотрит на него в слабо освещённом коридоре. Его взгляд настолько напряжён, что Исаку приходится отвести глаза из страха, что Эвен прочитает его мысли.

— Хм. Ну он иногда снабжает меня бесплатным алкоголем. Это правда, — говорит Исак, прижимаясь спиной к стене, чтобы не упасть, и глядя в пол. Его ноги по-прежнему как-то странно себя ведут. Он изо всех сил сжимает ключи в ладони, пока не начинает чувствовать боль.

— Что ж, я рад, что у тебя здесь появился друг. Это классно, — тихо произносит Эвен. Его лицо слишком близко, его дыхание слишком близко. Исак продолжает буравить взглядом пол. — Мне нравится Ральф. И Бенни тоже.

— Они мне тоже нравятся, — признаётся Исак, потом добавляет, — хотя Эскиль всё равно лучше. Только, пожалуйста, не говори ему, что я это сказал.

Эвен смеётся, и Исаку до боли хочется прикоснуться к нему и почувствовать ответное прикосновение.

— Твой секрет в безопасности, — шепчет Эвен, продолжая улыбаться.

Исак слишком поглощён теплом, разливающимся в груди от созерцания улыбки Эвена, что не осознаёт, что Эвен вот-вот дотронется до него.

Эвен подносит правую руку к его лицу и нежно накрывает ладонью щёку. Исак не может сдержать вздох, срывающийся с губ.

Он издаёт слабый стон и роняет ключи.

Эвен мгновенно убирает руку, словно только что обжёгся.

— Я… прости, — нервно запинается Исак, наклоняясь, чтобы поднять ключи, и случайно ударяет Эвена по подбородку, выпрямляясь.

Всё пока идёт просто охуенно прекрасно.

— Блин! Извини! — снова говорит Исак.

— Нет. Это ты извини, — отвечает Эвен, и его голос полон раскаяния. — Я не должен был… этого делать.

— Всё нормально. Не бери в голову.

.

Весь вечер был настолько нервным, что Исак забыл о жалком состоянии своего скромного жилища. К нему никто не приходил после Юнаса. Он не видит смысла добавлять индивидуальности своему убежищу или раскладывать вещи на определённые места. Он живёт в этой квартире так, как люди обычно живут в гостиничном номере. Как будто ему на следующий день уезжать.

Это заставляет Исака чувствовать себя несколько беззащитным. Но он знает, что Эвен не будет возражать или осуждать его.

— Ну, вот тут я и живу.

— Мне нравится, — говорит Эвен, рассматривая раскиданные по всей квартире книги: на кухонном столе, на диване, на журнальном столике и даже на полу. — Здесь всё… хм… очень по-взрослому.

— Не пытайся приукрашивать. Я знаю, что здесь уныло, — говорит Исак с показным равнодушием.

— Да нет, я серьёзно. Мне тут нравится.

— Почему?

— Потому что это твой дом. Мне нравится, потому что ты здесь живёшь.

Исак заливается краской. Нервозность снова поселяется в его груди, а голоса в голове кричат: «Он в твоей квартире. Вы одни в твоей квартире. Здесь только вы. Помнишь, что случилось, когда вы оказались где-то одни в прошлый раз?»

Блядь.

— Ну… В общем… Ванная вон там, и, как я понимаю, ты уже познакомился с кухней. Хм, если тебе что-то понадобится, просто скажи мне. Моя комната прямо тут. Я… я пойду почищу зубы.

— Окей.

— Ну… диван не очень удобный. Так что скажи, если у тебя будут проблемы.

— Я уверен, всё нормально.

— Ладно, — Исак сглатывает накопившуюся слюну. — В ванной есть полотенце, если захочешь принять душ. Я только что его постирал и ещё не использовал. Но я могу дать тебе другое. Просто…

— Исак. Всё нормально. Не волнуйся, ладно? Я разберусь.

Исак чувствует жар под кожей. Всё в сложившейся ситуации заставляет его одновременно чувствовать нервозность и возбуждение.

— Да, хорошо.

.

Исак лежит в темноте, уставившись в потолок, и считает в обратном порядке от ста. Чувства настолько переполняют его, что он сбивается где-то в районе восьмидесяти девяти. Его дверь приоткрыта. Он не может точно сказать, почему не закрыл её. Он всегда плотно закрывает дверь в спальню, даже когда он один.

Он пытается затаить дыхание, прислушиваясь, что Эвен делает в гостиной, но не может различить ни звука. Кажется, будто его там нет.

Но это не так.

Может, Исак не видит и не слышит Эвена, но он его чувствует. Эвен — единственное, что он чувствует. Исак ощущает его каждой клеточкой своего тела, сильно и неотступно. Их невидимая связь жива и крепка, ярко пылает в темноте.

Эвен тоже её ощущает? Что он чувствует сейчас, лёжа на этом ужасном диване? Жаждет ли он Исака так же, как Исак его?

Исак думает о ночах, которые провёл, вспоминая Эвена, о ночах, которые ждут его после того, как Эвен вернётся в Осло. Он думает о том, что Эвен сейчас здесь, так близко, лежит в соседней комнате на дерьмовом диване, нанося своей спине непоправимый вред, пока Исак жаждет его прикосновения в темноте.

Ты тоже это чувствуешь? Я весь горю. А ты? Ты тоже горишь?

.

— Эвен? — Исак стоит в дверном проёме, и его голос дрожит. Исак словно в бреду. Ему невероятно стыдно, но его телу на это плевать. Его телу теперь на всё плевать.