Но Гегель ошибается.

Гегель охуенно ошибается, потому что воспоминания не лучше реальности.

Исак не чувствует под собой ног. Эвен стоит перед ним, а Исак не чувствует под собой грёбаных ног.

.

Ему нужно несколько минут, чтобы взять себя в руки, осознать происходящее и наконец снова почувствовать собственные конечности.

Эвен сидит рядом с ним на высоком стуле, пытаясь поудобнее устроить свои длинные ноги, и на его губах играет лёгкая улыбка.

— Я сейчас ни хрена не понимаю, — признаётся Исак, сжимая в руках стакан воды и не отрывая глаз от стойки. Он отказывается поднимать голову.

— Я приехал по делам, — робко говорит Эвен, и его голос дрожит, он тоже нервничает.

— По делам?

— Да. Кое-что, связанное с искусством. Выставка.

— Выставка, — повторяет Исак.

Снова повисает тишина. Напряжение. Неловкость. Исак не знает, что сказать.

Как ему объяснить тот факт, что он теперь завсегдатай бара для гомосексуалов? С чего вообще начать? Эвен уже разговаривал с Ральфом и Бенни? Неужели он случайно его нашёл? Как они вообще…

— Мне тут сказали, что я твой парень?

Исак закашливается и расплёскивает воду по всей стойке.

— О господи! — кашляет он.

— Исак, сладенький, — Ральф подходит к ним из другой части бара с полотенцем в руках, укоризненно качая головой. — Вам, парни, нужно поработать над его рвотным рефлексом, — говорит он, обращаясь к Эвену, который поражённо округляет глаза и мгновенно вспыхивает.

— Ральф! Отъебись! — сквозь кашель шипит Исак.

— Не плюй на мою грёбаную стойку. Окей? Глотай, сладенький. ГЛОТАЙ.

Исак в ярости вскакивает со стула в тот момент, когда Эвен вдруг начинает хохотать.

Ох.

Это мгновенно успокаивает Исака. Его смех. Его искренний, красивый смех. Исак снова садится на стул. Его лицо горит. Внутренности превращаются в кашу. Он даже не дал себе времени как следует рассмотреть Эвена. Он даже не может сказать, во что тот одет.

— Эскиль очень расстроится, — говорит Эвен. — Ты нашёл себе новых гуру в Тронхейме.

— Он переживёт.

Между ними снова повисает молчание.

— Кстати, я могу объяснить, — наконец сдаётся Исак.

— Что объяснить?

— Ну… это…. По поводу «парня».

— Ты не обязан, — улыбается Эвен.

Окей. Тогда иди ты.

Ральф возвращается с пивом для Эвена. — Вот, держи, красавчик.

— Ральф! — возмущённо вскрикивает Исак.

— Спасибо, малыш, — Эвен подмигивает Ральфу, широко и ослепительно улыбаясь.

Малыш. Это заставляет Исака яростно сжать руку в кулак. Это я грёбаный малыш. Малыш — это я!

— А ты очаровашка, ну надо же, — заливается соловьём Ральф, и Исак закатывает глаза. — Кстати, милый, сколько времени?

Исак рассеянно проводит пальцем по дисплею, чтобы посмотреть время, потом роняет телефон, когда видит на загоревшемся экране лицо Эвена.

Ох блядь. Блядь. Блядь. Блядь. Грёбаный Ральф. Твою мать.

Он быстро наклоняется, чтобы поднять телефон, но Эвен и его длинные руки оказываются быстрее.

— Вот, — тихо говорит Эвен, и его щёки заливаются румянцем. Исак вспоминает, что так и не дал себе времени просто посмотреть на него.

Эвен такой же привлекательный, как и всегда: эти его длинные руки и ноги, полные губы, ярко-голубые глаза, мягкие волосы чуть короче, чем были, когда Исак уезжал. Он отлично выглядит и сейчас краснеет.

Эвен краснеет, и сердце Исака готово выскочить из груди. Их пальцы соприкасаются, и ощущения схожи с ударом тока. Исак из последних сил сдерживает себя, чтобы не накинуться на Эвена прямо здесь и сейчас.

— Хм… я… — заикается он, чувствуя, как всё лицо заливается краской, как горит его кожа.

Он чувствует слабость и волнение. Ему физически плохо. Он не может ничего придумать.

Хотя, возможно, ему и не нужно. Потому что в тот момент, когда он отчаянно пытается найти какие-то слова, телефон Эвена, лежащий на стойке, загорается, и на немного потрескавшемся экране Исак видит своё лицо. Он улыбается с фотографии, которую никогда раньше не видел.

Всё вокруг затихает, даже ужасная техно-музыка, бьющая по ушам, и единственное, что он слышит, — стук собственного сердца.

Ох.

Эвен не роняет свой телефон и не устраивает сцену в отличие от Исака. Он никак не реагирует на это, словно говоря: «Да, ты в моём телефоне. Твоё лицо на заставке моего телефона. Я тоже просыпаюсь утром и первым делом смотрю на твоё лицо. Я тоже ношу тебя в кармане. Я тоже ношу тебя с собой повсюду».

Исак прижимает руку к груди, потому что у него начинает болеть грудная клетка.

— Хм, Эскиль передаёт привет, — говорит Эвен, прочитав сообщение, появившееся на экране.

Исак берёт себя в руки.

— Он знает, что ты здесь?

— Да. Я сказал ему, что собираюсь поехать.

Напряжение окутывает их вязкой пеленой. Исаку интересно, чувствуют ли Ральф и Бенни, насколько это болезненно.

— Как ты меня нашёл? — тихо спрашивает он, не скрывая уязвимости и неуверенности в голосе.

— Я не искал. Когда я зашёл, бармены меня узнали и сказали, что я должен тебя подождать.

— А почему ты пришёл в бар с вещами? — продолжает допрос Исак, показывая подбородком на большой походный рюкзак Эвена.

— Мой поезд недавно прибыл, и мне захотелось выпить пива.

Исак не комментирует, как глупо это звучит, не упоминает тот факт, что бар не находится в непосредственной близости от вокзала, а скорее наоборот, что в городе можно найти сотню других мест.

— Где ты остановишься? — спрашивает он.

— У родственников, — отвечает Эвен, отводя взгляд.

— У тебя есть родственники в Тронхейме?

— Да.

Враньё. Эвен нагло врёт.

— И ты приехал сюда на какую-то выставку.

— Да.

— И ты случайно меня нашёл.

— Да.

— Окей.

.

Алкоголь не помогает справиться с напряжением, и с нервами, и с нелепыми мыслями в голове. Скорее наоборот, потому что Исаку лишь сильнее хочется прижаться к Эвену, дольше прикасаться к нему, скучать по нему сильнее.

Эвен расправляет плечи, и Исак теряет мысль, зачарованно глядя на то, как двигаются лопатки под его белой футболкой, не может оторвать глаз от изгиба его длинной бледной шеи. Исаку хочется потереться о его кожу кончиком носа.

Рот вдруг наполняется слюной.

Он берёт свой стакан и делает большой глоток.

Исак подозревает, что Ральф и Бенни уже какое-то время перестали добавлять алкоголь в его коктейли, учитывая тревожные взгляды, которые они иногда по очереди бросают на него. Но его сейчас не волнует, что они думают, не сейчас, когда его кожа так бесстыдно жаждет прикосновений Эвена.

— Уже поздно, — тихо говорит Эвен в районе одиннадцати, держа в руке стакан с водой. Исак зачарованно смотрит на его пальцы.

— Да.

— Уже практически пора ложиться спать.

Исак забыл о жёстком режиме сна Эвена. Конечно.

— Конечно, — восклицает он, внезапно почувствовав прилив сил. — Нам пора идти.

— Ага.

— Да.

.

На улице холодно, но Исаку невероятно тепло. Он даже не помнит, пожелал ли Ральфу и Бенни спокойной ночи, зачарованно наблюдая за тем, как Эвен надевает толстовку, потом свою зелёную куртку, потом шарф, потом шапку, закрывая себя слоями одежды, будто боится, что холодный ветер может унести его прочь. Исак понимает, что тоже этого боится — что Эвена у него заберут.

Он лишь помнит, что Ральф и Бенни едва не начали пускать слюни, когда Эвен как бы между делом бросил им: «Пока, малыши».

— Где живут твои родственники? — спрашивает Исак, чувствуя дрожь в коленях. У него немного звенит в ушах.

— Хм, где-то недалеко, — говорит Эвен.

— Они тебя заберут?

— Нет. Не думаю.

— У тебя есть адрес? Я могу тебе показать, куда идти. Возможно, это рядом.

— Нет. Я не знаю адрес.

— У тебя нет адреса родственников? Как же ты к ним попадёшь?

— Я позвоню моему двоюродному брату, — пожимает плечами Эвен и достаёт телефон.

— Я думал, ты говорил, что остановишься у своей тёти.