— Окей, — смеётся Эвен.

— Ладно. Ну, скоро увидимся? Кажется, я вижу единорога.

— Да, ладно.

Они улыбаются друг другу. Исак позволяет себе улыбаться. Музыка грохочет вокруг, а шум толпы ещё громче. Но мгновение растягивается только для них. И в этот момент Исак видит только Эвена. Слышит только Эвена.

Исак думает, что начинает понимать кое-что. Гордость. Он чувствует это. Гордость за Эвена.

— Что? — спрашивает Эвен, потому что Исак просто продолжает улыбаться.

— Ты знаешь, что Аристотель говорил о гордости? — спрашивает он. — Что только великие могут прославлять своё величие? Что гордость — это добродетель только для тех, кто действительно велик?

— Хм, я помню, что ты говорил об этом, да.

— Я надеюсь, что ты гордишься, Эв, — с искренней улыбкой говорит Исак. — Не думаю, что кто-то заслуживает право гордиться больше, чем ты.

Он не хотел, чтобы его слова прозвучали так весомо, так жалко. Но он правда имеет это в виду. Он действительно так думает.

Он отводит глаза, потому что Эвен… Потому что Эвен плачет, его голубые глаза блестят от наполнивших их слёз, как будто слова Исака застали его врасплох. Наверное, Исаку стоит замолчать. Но он заставляет себя сказать ещё кое-что. Ещё одну вещь.

Солнце — это не я. Это ты.

— Солнце — это не я, Эвен. Это ты.

— Исак…

— Увидимся позже!

Исак отворачивается и бросается в противоположную сторону, прежде чем Эвен успевает вставить хоть слово.

Он идёт до тех пор, пока не испытывает уверенность, что Эвен потерял его в толпе, потом останавливается за углом позади двух девушек-американок, чтобы перевести дух, успокоиться и привести мысли в порядок.

.

Он находит ещё один закоулок, чтобы посмотреть парад, и ждёт, когда появится транспорт Эскиля и парней. Он вытаскивает телефон, чтобы проверить состояние зарядки. Ему бы хотелось сделать несколько фотографий, если получится. Не для себя. Юлие, наверное, была бы рада их увидеть. Она и так ужасно расстроена, что пропускает это событие из-за работы.

Так что Исак находится в тревожном ожидании, чувствуя себя чужим в своей тёмной одежде среди разноцветной и радостной толпы. Каждый раз, когда кто-то встречается с ним глазами, Исак морщится и плотнее закутывается в куртку. Возможно, ему стоило пойти с Эвеном.

Он ждёт.

Сначала появляется компания Эскиля. И, как ни странно, Исак понимает, что улыбается и приветствует их несмотря на то, что их наряды в обычной ситуации заставили бы его отвести глаза. На Эскиле лишь блестящие розовые шорты, но он выглядит так, будто переживает лучший момент в жизни. Он выглядит роскошным. Он выглядит красивым, и Исак не мог бы пожелать ему ничего другого.

В результате он достаёт телефон и включает камеру. Эскиль легко находит его в толпе и посылает несколько воздушных поцелуев, на которые Исак отвечает неохотно, смущённо.

— Это твой младший брат? — Исак слышит, как кто-то задаёт Эскилю этот вопрос.

— Да, — как ни в чём не бывало отвечает тот, словно это правда. И у Исака болезненно сжимается сердце. Он скучает по Леа. Он скучает по ней, и он чувствует себя опустошённым в этот и так опустошающий день.

Исак какое-то время идёт за Эскилем и его компанией, потом останавливается, когда толпа становится слишком плотной. Он останавливается и решает подождать Эвена и парней.

.

Исак не был готов. Увиденное ошеломляет его, практически сбивает с ног.

Он чувствует себя, словно ребёнок из счастливой семьи на Рождество, словно посетитель музыкального фестиваля, впервые наблюдающий за живым выступлением любимого исполнителя.

Выброс адреналина на мгновение заставляет его потерять связь с реальностью, лишает возможности ориентироваться в пространстве, при этом вызывая широкую улыбку не только на лице, но и в сердце.

Эвен выглядит как откровение на площадке танцующего автобуса, и его крылья гордо хлопают на ветру, отвечая на каждое движение его лопаток, его смех эхом прокатывается по улицам Осло.

Он выглядит счастливым. Он выглядит целым.

«Это мой каминг-аут. Я хочу, чтобы весь мир знал. Все смотрите на меня».

Звучит песня Дайаны Росс, и Эвен исполняет её, гордо возвышаясь над всеми с широкой улыбкой на лице и в окружении своих друзей. Они все одеты в слишком откровенные костюмы, даже Элиас, который, кажется, сгорает от стыда, но при этом счастлив подчиниться. Как ни странно, Эвен выглядит наименее эпатажно.

Исак полагает, что их разговор прошёл хорошо. Но он слишком восхищён выступлением Эвена, чтобы всерьёз об этом задумываться. Он просто зачарованно смотрит на него. Издалека. Как и все, кто остановились сейчас, чтобы им полюбоваться.

Исак жаждет. Но он не один такой. Все вокруг него в полном восторге, делают фотографии, и снимают видео, и машут Эвену, который просто смеётся и машет в ответ, словно ребёнок на детском утреннике.

А потом он наконец замечает Исака и машет ему. Жест, на который Исак отвечает слишком воодушевлённо, неловко размахивая обеими руками, как девочка-подросток, которую наконец заметил предмет её обожания.

Эвен продолжает махать ему с широчайшей улыбкой на лице, и Исак тянется за телефоном, чтобы увековечить этот момент. Он делает несколько снимков, потом понимает, что его мозг тоже фотографирует происходящее. Он никогда не забудет этот момент. Он точно это знает.

Он идёт за автобусом Эвена, пока может. Он идёт за ним сквозь толпу, стараясь избежать столкновений с людьми, пока может, пока толпа не становится слишком плотной, пока Исаку не становится слишком жарко, пока он не начинается чувствовать усталость.

На мгновение время останавливается. У Исака кружится голова.

Блядь.

Что он делает тут, подвергая других опасности только потому, что хочет чуть дольше посмотреть на Эвена? В какой момент он вообще побежал за автобусом? Почему ему хочется кричать?

Исак резко останавливается и смотрит, как автобус уезжает от него всё дальше, и улыбка Эвена покидает его, оставляет его позади. Реальное расстояние между ними — жестокая аналогия с ними.

Эвен впереди него. Эвен ждёт, но он впереди него, и расстояние между ними продолжает увеличиваться. Исак может бежать, но что если у него не получится догнать? Что если он никогда не догонит Эвена? Эвена, который гуглит вещи, о которых Исак даже подумать не может без обжигающего стыда. Что если Эвену надоест ждать?

Сердце Исака разбивается. Он не знает, что делает сейчас в этой толпе с теми самыми людьми, от которых годами пытался дистанцироваться.

Сердце Исака разбивается, потому что он одет в чёрное. В цвет его сердца. В цвет его шрамов. И ему здесь не место. Он всегда будет здесь чужим. Он не может остаться здесь.

— Ты в порядке? — мягко спрашивает его светловолосая женщина с нарисованным на щеке лесбийским флагом, положив руку ему на плечо. Она старше него, и её тепло мгновенно напоминает ему о Юлие.

— Я… я в порядке, — отвечает Исак.

— Ты здесь один? Хочешь присоединиться к нам? — спрашивает она, показывая на другую женщину, которая, видимо, является её парой, и ещё троих людей.

— Нет. Я… я здесь не поэтому. Я не… я не…

Я НЕ ГОМОСЕКСУАЛ. Я НЕ ГОМОСЕКСУАЛ. Я НЕ ГОМОСЕКСУАЛ. Я НЕ ГОМОСЕКСУАЛ.

Маленькая, дарящая поддержку рука, обхватывает его ладонь, и забота, чувствующаяся в этом прикосновении, заставляет Исака вздрогнуть от шока. — Я была девушкой в чёрной одежде и тёмных очках, «поддерживающей своих друзей» несколько лет назад, — говорит незнакомка с чуткой и понимающей улыбкой, будто делится с ним секретом. — Тебе стоит пойти с нами. Нам нравятся «союзники».

Исак чувствует себя пустым и прозрачным. Ему больно ощущать себя таким хрупким, видеть, как его стены рушатся на глазах совершенно незнакомых людей.

Он молча идёт с ними, чувствуя себя оцепеневшим и тупым. Он даже не пытается назвать им своё имя или запомнить их лица. Он просто идёт, глядя под ноги и стараясь не заплакать или не сделать ещё что-то иррациональное. Он идёт с ними и чувствует, словно его каждый раз бьёт молнией, когда он видит, как женщина и её возлюбленная держатся за руки.