Эвен отвечает на поцелуй, вцепляется в Исака так сильно, что он будет чувствовать на себе отпечатки пальцев и вины много дней.

Они целуются, пока губы Эвена не перестают дрожать под губами Исака.

— Нам нужно идти, — говорит Исак, когда тишина становится невыносимой, пока они стоят, прижавшись друг к другу горящими лбами.

— Да.

.

Они не говорят об этой маленькой ссоре.

Эвен берёт с собой в коллективет новую швейную машинку, сказав что-то о последних штрихах, которые нужно добавить к его наряду. Вообще-то это скорее аксессуар, но у Эвена ушло столько времени на его подготовку, что Исак считает это костюмом. Это крылья ангела цветов пансексуального флага, с искусственными перьями и сеткой, и со слоями ткани.

Получилось очень эклектично и очень по-эвеновски.

Эвен купил несколько видов тканей разных цветов, пока не нашёл то, что понравилось ему больше всего. Он вырезал картонную основу, долгие часы потратил на замеры ткани, а потом шил по ночам. Он работал над крыльями с тех пор, как Исак сказал, что хочет пойти на Прайд.

Эскиль поражён, когда видит готовый продукт. — Они шикарны, Эвен! Ты их заказал онлайн?

— Он сам их сделал, — как бы между делом скучающим тоном сообщает Исак, прикрыв глаза. Он не знает, почему хочет, чтобы Эскиль был в курсе, что Эвен потратил столько времени и усилий, чтобы сделать их. Просто хочет. — Он всю прошлую неделю не спал.

— Ты серьёзно? — Эскиль изумлённо смотрит на него.

— Ага! — широко улыбается Эвен, а Исак смотрит, как Эскиль поражается качеству костюма. — Я бы попросил маму помочь, но она на этой неделе уехала из города, так что я решил, что просто сделаю всё сам.

— Ты шутишь? Получилось великолепно! Ты шил на руках?

— Нет, в некоторых местах использовал швейную машинку. Я нашёл несколько крутых обучающих видео на YouTube.

Эскиль целых десять минут восхищается швейной машинкой Эвена, спрашивая, можно ли будет её как-нибудь одолжить, потом допрашивая, как он мог себе это позволить. — Все эти вещи очень дорогие!

Исак уходит в свою комнату, потому что ему нужна передышка. Потому что час назад Эвен признавался в своих так называемых чувствах и явно был на грани нервного срыва, а теперь он в гостиной с радостной улыбкой болтает о грёбаной швейной машинке.

Исаку нужна передышка.

.

— Готов к завтрашнему дню? — спрашивает Эвен, мягко улыбаясь, их ссора уже давно забыта. Исак пытается понять, специально ли Эвен ведёт себя так, словно ничего не случилось, словно его не трясло в объятиях Исака, когда они целовались у двери его комнаты, или он действительно забыл об этом.

Эвен продолжает улыбаться, нежно убирая пряди волос, упавшие Исаку на лицо, и Исак не знает, что делать. Они лежат на боку лицом друг к другу.

— Это всего лишь ещё одна суббота, — пожимает плечами Исак.

— Это всего лишь ещё одна суббота. У нас всё будет нормально.

— Да, у нас всё будет нормально, — эхом откликается Исак, чувствуя, что начинает засыпать. — Если только солнце не будет слишком жарким. Ненавижу это.

— Солнце, — повторяет Эвен, будто только что вспомнил о чём-то.

— Да, солнце.

.

— Ты когда-нибудь думал о том, как солнцу грустно? — Эвен будит его какое-то время спустя.

— Что?

— Ты мне его напоминаешь. Солнце.

— О чём ты говоришь?

— О солнце. Оно светит, ты же в курсе? — вслух размышляет Эвен.

— Да, я слышал, что оно иногда так себя ведёт, — с улыбкой отвечает Исак.

— Да, но оно и обжигает тоже. Понимаешь? Оно постоянно обжигает, не только предметы вокруг, но и само себя. Никто не может подойти к нему близко, не обжегшись. И тем не менее оно делает дни ярче и теплее. Оно издали делает людей счастливее. Люди любят солнце, когда оно не слишком близко, но они никогда не смотрят на него невооружённым взглядом. Они прищуриваются, и их глаза начинают болеть, когда они пытаются, поэтому они надевают тёмные очки в качестве ширмы. Они никогда не видят солнце таким, каким оно является на самом деле. И, должно быть, солнцу от этого больно. Солнцу, должно быть, одиноко. Потому что оно не знает, что делает людей счастливыми и согревает их. Потому что всё, что оно видит, — что люди щурятся и обжигаются. Потому что никто не смотрит на него, никто не приближается к нему. Мне так грустно из-за этого, Исак. Я надеюсь, что ты не чувствуешь себя так же.

Исак поражён и сбит с толку. Эвен несёт чушь и сравнивает его с солнцем в два часа ночи. Кто так делает? Он притворяется, что заснул.

Но он не может.

— Парни придут завтра, — выпаливает Исак мгновение спустя.

— Хм?

— Мутта, Элиас, Микаэль, Адам и Юсеф. Они все придут на парад. Они хотят сделать тебе сюрприз и извиниться за пляж.

Повисает тишина. Но Исак не жалеет, что сказал ему. Он не может вынести мысль о том, что Эвену будет больно, что он будет чувствовать себя преданным, узнав, что Исак скрыл это от него. Эвен, который сравнивает его с грёбаным солнцем. Эвен, который гораздо более чувствительный, чем обычно показывает.

— Я могу сказать, чтобы они оставили тебя в покое, — добавляет Исак. — Я могу сказать, чтобы они отвалили.

— Нет. Всё нормально, — говорит Эвен. — Спасибо, что рассказал мне.

— Пожалуйста.

.

Исак был так сконцентрирован на необходимости выполнить свою миссию, что даже не задумывался, как он на самом деле будет себя чувствовать, проходя по улицам Осло в такой день. Он не задумывался, насколько ошеломительным будет всё вокруг. Музыка, люди, яркие краски, движение, энергия, счастье, одиночество, тревога.

Исак не может находиться в толпе из-за своей болезни. На всякий случай он надел плотную куртку, и теперь он потеет и жалеет, что вообще ввязался во всё это, когда уже третий человек врезается в него, чуть не сшибая с ног.

— Держись за меня, — говорит Эвен. — Если хочешь. Ты можешь держаться за меня, если хочешь.

Он выглядит настолько потрясающе, что Исак даже не может на него смотреть. Его чёлка уложена наверх и опровергает все законы притяжения благодаря помощи одного из друзей Эскиля. Его волосы покрыты блёстками. Эскиль нарисовал пансексуальные флаги на обеих щеках Эвена, зеркально повторяя крылья за его спиной. На нём обычная белая футболка и джинсы, но это лишь подчёркивает значительность крыльев. Его черты более выраженные, более яркие. Он выглядит выше, здоровее, сильнее, счастливее.

Он выглядит так, будто он на своём месте. Будто он часть этого дня.

Исак напротив выглядит так, будто пытается раствориться в воздухе в своей слишком большой куртке, тёмной одежде и надвинутом на лицо снепбеке.

Эвен выглядит так, словно гордится, Исак выглядит так, словно сгорает от стыда.

— Ну неважно. Парни договорились с одним из друзей Эскиля, так что они будут в одном из фургонов с танцующими людьми. Они пригласят тебя подняться к ним, так что попытайся разыграть удивление, когда их увидишь. Я уверен, они не простят, что я испортил их сюрприз. Хотя какая разница. Они переживут, — продолжает бормотать Исак, не глядя на Эвена. — В общем, я свалю перед надувным единорогом, потому что они будут через две машины после него. Я просто постараюсь выбраться из толпы. Напиши мне, если что-то понадобится. Я, наверное, буду в чайной, куда мы ходили в прошлый раз, если что-то случится. И не волнуйся, если захочешь остаться с парнями. Я просто почитаю книгу и уйду примерно часа через три, если от тебя или Эскиля не будет новостей. Так что, в общем, не переживай за меня. Я буду в порядке и…

Исак замолкает, когда Эвен накрывает ладонями его щёки, заставляя его поднять глаза, заставляя его смотреть, хотеть, жаждать.

Блядь.

— Ты уверен, что не хочешь остаться? — спрашивает Эвен мягким и заботливым тоном, и их лица практически соприкасаются.

— Я, э-э-э, да.

— Я могу всё бросить. Если хочешь. Мы можем просто вернуться домой?

— Не глупи, — Исак хмурится, смутившись, а потом отнимает руки Эвена от себя. — Ты всю неделю не спал, чтобы сделать крылья. Просто придерживайся плана, и всё будет нормально. И не забудь мне сказать, если Адам опять сморозит какую-нибудь глупость. Я вернусь и сожгу ему лицо.