Он концентрируется на Эвене.

Эвен никогда бы так со мной не поступил.

Исак смотрит на Эвена, пока его сердце не начинает снова биться ровно.

— Ты на меня всю ночь будешь пялиться? — раздаётся вдруг низкий и хриплый голос Эвена. Его глаза закрыты. Но он не спит. Как давно он не спит?

— Я не могу заснуть, — признаётся Исак.

— Иди сюда, — бормочет Эвен, поворачиваясь на бок и поднимая руку, чтобы показать, куда именно Исаку следует идти.

Исак не задаёт вопросов. Он поворачивается, ложится на кровать и позволяет Эвену обнять его со спины.

Он подумает об этом завтра. А сегодня они могут прикасаться друг к другу. Сегодня они не притворяются.

— Кстати, я тоже раньше спал в свитерах, — шепчет Эвен позади него, и его тёплое дыхание щекочет шею Исака. — Я тоже раньше думал, что если я этого не вижу, то этого там нет.

— Что изменилось? — спрашивает Исак, снова чувствуя благодарность, как и каждый раз, когда Эвен открывается ему.

— Я решил перестать себе врать, — отвечает Эвен, обеими руками обнимая Исака за живот и легко сжимая. — Я решил признать и принять, что они там есть. Понимаешь? Что я сделал это с собой и со своим телом. Что это произошло. Что-то типа этого.

Исак закрывает глаза и выдыхает через нос. Его тело отчаянно хочет хоть какой-то разрядки, но голова, кажется, набита ватой.

— Тебе больше нравится спать без одежды? — спрашивает Исак.

— Нет, я по-прежнему сплю одетым, когда я один. — Он чувствует, что Эвен улыбается. — Как я уже сказал, я просто не хотел испортить мою рубашку, вот и всё.

Ты специально мучаешь меня. Я мог бы одолжить тебе грёбаную футболку.

— Интересно, — говорит Исак. — То есть ты теперь так себя ведёшь? Спишь голым в кроватях других людей, чтобы сохранить свои рубашки?

— Как ты можешь ждать, что я буду лежать тут в одежде, когда ты рядом, весь такой горячий?

— Заткнись! — Исак пихает его локтем, внезапно чувствуя невероятное смущение.

— Не надо быть таким самоуверенным. Я имею в виду, что ты правда сейчас очень горячий, у тебя высокая температура. Я уже вспотел.

Исак пытается выбраться из объятий Эвена, разыгрывая раздражение, но длинные руки Эвена снова притягивают его к груди, которая сотрясается от сдерживаемого смеха.

— Давай просто поспим. Ладно?

— Ладно.

Они спят.

========== Глава 14 - Философия чувства - часть 2 ==========

.

Исак просыпается от звука щёлкающей камеры. Ему нужно мгновение, чтобы распознать звук, и ещё немного времени, чтобы открыть глаза.

Сделав это, он обнаруживает нависающего над его кроватью Эскиля, который направляет на них с Эвеном телефон и делает фотографию, несколько фотографий.

— Эскиль! — стонет Исак, мгновенно выбираясь из объятий Эвена и садясь в кровати. — Сейчас же удали их!

— Ох, мальчики! Ох, моё сердце. Оно сейчас разорвётся. Я не знаю, как это пережить! — возбуждённо взвизгивает Эскиль.

— Дай мне свой телефон!

— Я распечатаю эти фотографии и развешу их по всей квартире. Это же мечта, ставшая реальностью. Ты даже не представляешь!

— Эскиль!

— Я же тебе говорил, малыш Иисус. Дело в геях. Все геи могут к тебе прикасаться! Твоё заболевание проявляется только в отношении натуралов. Ты только для геев! Ты обязательно должен пойти со мной на Прайд на этой неделе! О боже, как будет смешно, когда ты обожжёшь всех этих натуралок, которые обожают тусоваться с геями, потому что им не нужно пытаться угадать, почему они нас не интересуют. Наконец-то у нас есть настоящий гей-радар!

Исак хватает подушку и стонет, зарываясь в неё лицом, в то время как проснувшийся Эвен смеётся рядом. Он смеётся так сильно, что Исак с трудом сдерживает улыбку.

— Я тебя убью, — вздыхает Исак.

— Можешь это сделать после того, как уйдёт твой гость, — улыбается Эскиль.

— Так я теперь гость? — хохочет Эвен.

— Не ты, Остин Батлер. Да, ты, конечно, высокий и шикарный, и мне бы очень хотелось увидеть, что скрывается под этими штанами, но не всё в этом мире вертится вокруг тебя, ясно?

— Эскиль! — снова кричит Исак.

— Ладно, ладно. Неважно. Но ты, возможно, захочешь что-нибудь сделать со своими растрёпанными волосами, Исабель.

— О чём ты вообще болтаешь?

— Тебя в гостиной ждёт гость, — говорит Эскиль.

— Кто?

.

Это Юнас. Он, должно быть, писал Исаку, но тот забыл проверить телефон накануне, сосредоточив всё внимание на Эвене и его важном дне.

— Хм. Твои волосы выглядят… интересно, — шутит Юнас.

— Я много ворочаюсь во сне, — смущённо говорит Исак. — Ты и сам знаешь.

— А Эвен тоже много ворочается? Потому что его волосы…

— О боже! — Исак закрывает лицо руками, сгорая от стыда.

— Эй. Я счастлив за тебя.

— Это не то, что ты думаешь! Он просто…

— Он просто поцеловал тебя в щёку, прежде чем улизнуть.

Блядь.

У Исака особо не было времени оценить этот жест — это чрезмерное проявление чувств со стороны Эвена.

«Это за что?»

«За кебаб и за всё остальное вчера».

Исак до сих пор чувствует, как поцелуй горит на его щеке. Это был нежный поцелуй. Полные губы, скользящие по горящей коже. Это было «спасибо».

— Он это сделал, чтобы меня позлить! Он это делает с тех пор, как выяснил, что мы снова можем прикасаться друг к другу. Ничего больше.

Произнося эти слова, Исак чувствует себя ребёнком. Ему стыдно. Он горит.

.

— Может, он — твоя вторая половинка, — говорит Юнас.

Они лежат сейчас на траве, и солнце безжалостно обжигает кожу. Они пришли в парк рядом с домом Юнаса, и Исак включил музыку на телефоне, а Юнас скрутил им косяк.

— Ты и двух затяжек не сделал, — фыркает Исак. — Тебе солнце голову напекло?

— Я серьёзно. Может, он — твой соулмейт, или что-то типа этого, и поэтому он может к тебе прикасаться.

— Эскиль тоже может, — признаётся Исак, пока Юнас не начал развивать эту опасную тему. Он не хочет об этом думать, совсем не хочет.

— О.

— Ну то есть я ему не разрешаю, потому что не хочу его обжечь, но да, однажды он меня напоил, и я дал слабину, и в результате он обнимал меня на полу.

— Я не знал. Вау. Это круто. Рад за тебя.

Они докуривают первый косяк, и Юнас скручивает им второй.

— Хочешь попробовать? — спрашивает Юнас.

— Попробовать что?

— Прикосновения.

— Нет. Не особенно, — отвечает Исак.

— Почему нет?

— Не хочу тебя обжечь.

— Ты не обожжёшь. Я буду осторожен.

Последний раз, когда Юнас был осторожен, они оказались в больнице. Исак ни за что не хочет повторения той ночи.

— Лучше не знать. Я не хочу снова разочароваться.

— Понимаю.

Они курят в тишине, пока Исаку не начинает казаться, что он парит в воздухе. Они никогда не делали этого раньше. Они были слишком маленькими, и Юнас считал Исака чем-то очень хрупким, после того как он лишился чувства осязания. Он никогда не курил с ним. Он никогда не пытался испортить его. Возможно, из-за его мамы. Или потому, что компания Исака перестала приносить радость. Нет ничего весёлого в том, чтобы проводить своё время с излишне самокритичными людьми, которые анализируют и ненавидят всё вокруг. Исак не уверен.

— Мы с Эвой снова вместе.

— Я не знал, что вы снова расставались.

— Мы брали паузу, — говорит Юнас. — Но я её люблю, и она любит меня, и нам нет смысла не быть вместе.

Исак чувствует, как ревность и зависть разливаются в крови.

— Я за тебя счастлив, — говорит он.

— А что насчёт тебя? — спрашивает Юнас.

— Что насчёт меня?

— Тебя кто-нибудь интересует?

— Хм, дай подумать, — задумчиво тянет Исак. — Недавно меня очень заинтересовал Артюр Рембо, особенно его работа «Одно лето в аду». Она очень сильно повлияла на сюрреалистов и даже вдохновила такое движение как экзистенциализм. Сартр многое почерпнул из его поэзии. Ты знал, что он опубликовал все свои работы до того, как ему исполнился двадцать один год?