Исак брызгает в него водой, и Эвен не остаётся в долгу.

Кроме них в бассейне ещё только один человек, девушка, и она продолжает наматывать круги, практически не обращая на них внимания.

— Где именно прихорашивался? — дразнит его Исак, и Эвен хочет наброситься на него и, может быть, утопить немного, но не делает этого. Он до сих пор не знает, ради чего Исак позвал его сюда.

— Ты что, не считаешь меня хорошеньким? — шепчет он в ответ, подплывая ближе, слишком близко. Он теперь может пересчитать ресницы на глазах Исака.

Исак вспыхивает и отплывает в сторону, но Эвен следует за ним.

Они плавают вокруг друг друга. Исак в своём гидрокостюме, а Эвен — в плавках. Повисшая тишина кажется тяжёлой.

— Когда мы были здесь в последний раз, мы обнимались, — выпаливает Эвен.

— Когда мы были здесь в последний раз, между нами была физическая связь, которая не оставляла нам выбора, только как обниматься.

Эвен удерживается на месте, используя руки и ноги. Он взвешивает свои следующие слова.

— Если бы у меня был выбор, я бы всё равно делал это, — говорит он.

— У тебя и сейчас нет выбора.

— Есть. Ничто не заставляет меня.

— Твои воспоминания заставляют. То, как ты чувствовал себя раньше, говорит тебе, что ты этого хочешь. Это как когда ты попробовал какое-нибудь очень вкусное блюдо, и не можешь не хотеть его снова, только лишь вспоминая об этом.

— В этом нет смысла, — Эвен хмурится, потому что не хочет, чтобы Исак искажал его слова и применял к нему какие-то странные теории.

— Есть. Поэтому ты раздражён. Потому что в этом есть смысл. Я не могу выбрать тебя, если ты — единственный, кого я знал.

Исак давит на то место, где болит. Он испытывает его. Эвен это знает. Исак не может читать мысли, но то, как он умеет забираться к нему в голову и угадывать самые сокровенные мысли, иногда пугает его.

Исак знает, что Эвен комплексует из-за его новообретённой свободы касаться других людей под водой. Он пытается проверить свою теорию. Более наивный Эвен не заметил бы этого, но у сегодняшнего Эвена большой опыт, поэтому он понимает. Эвен знает, что делает Исак.

— Ты собираешься прикасаться к другим людям? — спрашивает Эвен, переходя сразу к сути, потому что недопонимания кажутся милыми в романтических фильмах, но он устал от непонимания, что чувствует каждый из них.

— А ты обидишься на меня, если собираюсь?

Эвен думает над его словами. Он будет волноваться, что его забудут и оставят в прошлом. Но он не будет обижаться на Исака. Как можно!

— Нет.

— Нет?

— Я не могу обижаться на тебя за то, что ты хочешь почувствовать ещё чьё-то прикосновение. Я понимаю.

— Правда?

— Ты не можешь выбрать меня, если я — единственный, кого ты знал. — Это причиняет боль, но Эвен понимает.

Исак смотрит на него широко раскрытыми глазами, явно поражённый его ответом. И Эвен пытается понять, в чём смысл их плавательных занятий.

— Ты стал мудрее, — говорит Исак.

— Я просто теперь лучше тебя знаю.

— Ты так думаешь?

Эвен бросается вперёд и закрывает пространство между ними, обхватывая руками Исака и притягивая к груди с такой силой, что с его изогнутых губ срывается громкий вскрик.

— Сам мне скажи, — Эвен чуть не задыхается от близости, ощущая тело Исака, прижимающееся к его обнажённой груди.

От подобной близости кружится голова. И Эвен смутился бы, что плавки вдруг значительно растягиваются под водой, но он слишком занят тем, что рассматривает горящее лицо Исака.

— Я… — Исак открывает рот и снова закрывает его. Он с трудом дышит. Эвен чувствует, как тяжело поднимается и опускается его грудь.

— Ты этого хочешь? — Эвен пытается добиться некоторого превосходства после того, как Исак только что снова задел его растревоженные чувства.

Но ему не приходится этого делать.

Потому что Исак практически мгновенно льнёт к нему, обхватывая руками за шею и устраивая голову на плече, трётся носом о кожу Эвена за ухом, обвивает ногами талию.

Они держатся на поверхности. Стук их сердец совпадает с громкими гребками девушки, плавающий через три дорожки от них. Они держатся на поверхности, и Эвен ждёт, когда дыхание Исака выровняется. Он обнимает его и ждёт.

Теперь, когда дело дошло до прикосновений, Исак становится податливым, мягким. Его острый язык больше не ранит Эвена. Обычная вредность покидает его тело. Всё, чего он хочет, — чтобы его обнимали.

— Вот этого я хочу.

— Я не против, если ты будешь прикасаться к другим людям, — бесстыдно врёт Эвен, потому что даже это лучше, чем ничего.

— Обещай, что не будешь расстраиваться.

— Обещаю.

— Обещай мне! — снова повторяет Исак, отрывая лицо от шеи Эвена и, нахмурившись, смотрит на него.

— Я только что это сделал, — хихикает Эвен.

Исак вспыхивает, и Эвен накрывает его щёку правой рукой, а левую кладёт Исаку на бедро, чтобы удержаться на воде. Глаза Исака мгновенно закрываются, словно его мозг не может вынести одновременно прикосновения и взгляда.

— Посмотри на меня, — шепчет ему Эвен. — Смотри на меня, когда я прикасаюсь к тебе.

Исак открывает глаза, потом отводит взгляд, словно это слишком.

— Это слишком, — признаётся он.

— Это всего лишь я.

— Что-то не так с моими органами чувств, — признаётся Исак. — Мне кажется, будто я смотрю на солнце, когда ты ко мне прикасаешься.

— Романтично, — смеётся Эвен.

— Заткнись. Я серьёзно, — стонет Исак, но наконец улыбается. Он улыбается.

— Так намного лучше, — Эвен улыбается в ответ и кладёт большой палец на небольшую ямочку на щеке Исака, гладит её.

Они больше не воюют. Они не спорят. Просто прикасаются друг к другу. Просто обнимаются.

.

— Пообещай мне, — снова повторяет Исак, когда они уходят из бассейна два часа спустя, и Эвен жалеет, что не настоял, чтобы они вместе приняли душ. — Обещай мне, что не будешь расстраиваться.

Эвен даёт ему обещание, но не уверен, что сможет его выполнить.

— Я обещаю.

.

— Он встречается с другими людьми, — говорит он Адриану несколько дней спустя, когда они курят косяк в его комнате.

— С другими людьми?

— Да, я так думаю. Я не знаю.

— Как он может встречаться с другими людьми, если он их обжигает?

— Возможно, он предлагает встречаться в бассейне, или ещё как-то? Я не знаю. Может, у Юнаса есть бассейн. Уж точно у него есть ванна. Хотя, может, у него только душ.

— Чёрт, кто такой Юнас?

— Забудь, — вздыхает Эвен и трёт ладонями глаза, потому что чувствует себя уставшим и глупым. — Я обещал этого не делать, а сам…

— То есть у вас типа открытые отношения?

— Скорее открытое научное партнёрство.

Это так тупо. Эвену хочется смеяться от собственных слов.

— Знаешь, что тебе нужно, Эвен? Член. Тебе нужен член. Или вагина. Не знаю, что бы ты предпочёл сегодня вечером.

Эвен отпихивает его ногой, и они хохочут, пока его мама не начинает стучать в дверь. Он надеется, что в комнате уже не пахнет травкой, но уверен, что она всё равно догадалась.

— Привет, Юлие, — здоровается с ней Адриан. И она хорошо к нему относится, но даже близко не так тепло, как относилась к Исаку.

— Не хочу быть грубой, но думаю, в эту комнату нужно добавить ароматов, отличных от типичных запахов парней-подростков, — со смехом говорит она и зажигает новую свечу на верхней полке Эвена.

Свечу с ароматом ванили.

Такие свечи она зажигала, когда Исак оставался ночевать у Эвена.

Она машет им рукой и закрывает за собой дверь. И Эвен падает на кровать.

Даже его мать не может забыть Исака. Что же тогда говорить о нём самом?

Кто прикасается к тебе сегодня вечером? Кто обнимает тебя сегодня вечером? Можно это буду я? Ты можешь оставить немного места для меня?

— Я могу переночевать у тебя? — спрашивает Адриан. — Я так накурился. Не думаю, что смогу сейчас ехать на велике. У меня ноги, блядь, подгибаются.

— Можешь остаться. Не вопрос.