— Он не был рыбой. Он был богом!

— Он был рыбой, Эвен. Боже. А член у него внутри что ли?

— Это всё, что ты вынес из фильма? — смеётся он, потому что, разумеется, Исак заинтересовался анатомией.

Они смеются. Потом они катаются по кровати. Потом они целуются. Потом они обнимаются. А потом Эвен чувствует ком в горле, потому что он ничего этого не заслуживает. Он не заслуживает его. И он не знает, как ему удалось заполучить Исака, и ему больно от этого. От жжения. От страхов. От голосов в голове. Ему бы хотелось приручить их.

Рано или поздно он тебя бросит, и это тебя окончательно сломает.

Эвен засыпает около четырёх, пока Исак читает ему его любимую книгу (сюрприз номер девять), а когда просыпается, то понимает, что плачет, а Исак спит рядом.

Он будит его, трясёт за плечо, заставляет широко открыть глаза.

— Эвен, что случилось?!

Эвен обнимает его и закрывает глаза. Он дрожит. Он дрожит от страха.

— Плохой сон, малыш? — бормочет Исак, уткнувшись ему в шею и обвивая руки вокруг спины.

— Просто ужасный.

— Я умер или ещё что-то в этом роде? — шутит Исак, и, когда Эвен не отвечает, лишь сильнее обнимает его. — Я никогда не умру. Я же бог, помнишь?

— Бог, — усмехается Эвен, но его всё ещё трясёт. — Как рыба из фильма?

— Нет. Боже! Нет! Я бы никогда не стал прятать свой член.

Они смеются. И Исак здесь, здесь, здесь. Всё хорошо.

Правда в том, что Исак не умер во сне Эвена. Исака просто не существовало. Эвен застрял в мире, где Исака не было в его жизни, где, куда бы он ни шёл, он спрашивал людей о нём, но никто не знал, кто такой Исак.

Эвен без Исака.

Как этот парень проводит свой двадцать первый день рождения?

.

Эвен должен был догадаться, когда Исак вдруг потащил его домой к Крис Берг, чтобы «взять у неё конспект». Однако, как и со всем остальным сегодня, он не особо обращал внимание, так как был слишком занят раной, которая грозила снова раскрыться где-то в глубине его сердца.

— Сюрприз!

Здесь все. Все друзья Исака, которые теперь и его тоже, и все его друзья из Бакки. Даже Соня здесь, и сердце Эвена переполняется чувствами. За этим следует шампанское, и торт, и воздушные шары, и объятья, и любовь, так много любви.

Он разговаривает практически с каждым. Это странно, но их разговор с Микаэлем оказывается самым откровенным за последние годы. Однако всё в нём очень хрупко. Всё сложнее, учитывая время, то, как снег, и холод, и небо напоминают Эвену о том, что случилось два года назад.

— Спасибо, что пришёл, — говорит он.

— Конечно, Эвен. Для тебя — всё, что угодно.

Всё это неловко, и Эвен уверен, что, если бы Исак был чуть более пьян, он бы снова накинулся на Микаэля, если бы услышал эти слова. И всё же Эвен намерен продолжить. Он не отходит. Его психотерапевт сказал, что лучший способ двигаться дальше — посмотреть в лицо своим страхам и поговорить о своих чувствах. Но Микаэль его опережает.

— Прости меня, Эвен, — бормочет он, и Эвен видит, что тот нервничает. — За всё.

Он уже извинялся раньше, когда они снова начали общаться. Он уже извинялся бессчётное количество раз. Но сейчас всё иначе. Примерно в это время он…

Эвен закрывает глаза. Воспоминания кажутся слишком реальными.

— Всё нормально. Ты тоже меня прости.

— Как бы то ни было… Я так счастлив, что ты счастлив. Я рад, что у тебя всё хорошо. И я рад, что ты… — Микаэль запинается, а потом и вовсе замолкает. Эвен знает, что он хотел сказать.

«Я так рад, что ты выжил».

Я тоже.

.

— Не обижайся, бро. Но я так рад, что твой день рождения наконец наступил, — говорит ему Юнас, когда они остаются вдвоём.

— Хм?

— Исак психовал несколько недель. У него с приправами ещё хуже, чем у тебя.

— Ну что я могу сказать? Мы и правда ценим кетчуп и горчицу, — смеётся Эвен.

— Он грозил нас убить, если кто-нибудь опоздает, — вздыхает Юнас. — Ладно, хорошо, что всё закончилось. Слава богу!

Они молчат какое-то время, издали наблюдая за Исаком. Кто бы мог подумать, но он о чём-то оживлённо беседует с Муттой. Они оба смеются.

— Вот, держи, — наконец произносит Юнас, передавая ему листок бумаги.

— Что это?

— Письмо.

— Что? От кого?

— От Исака, — отвечает Юнас.

Эвен недоумённо смотрит на него. С чего бы Исаку просить Юнаса передать ему письмо?

— Он написал его год назад. Попросил отдать тебе сегодня.

.

Дорогой Эвен!

Если ты читаешь это, значит тебе только что исполнился двадцать один год. Это Исак. Ну или точнее Исак из прошлого, если всё сработает и Юнас не забудет отдать тебе письмо в день рождения. Я не знаю, где мы будем на следующий год (а точнее, где мы сейчас), но я знаю, что мы вместе. Ты, ну или по крайней мере ты из прошлого, сейчас спишь в моей кровати. Мы в Коллективите. На тебе мой любимый свитер, и я только что укутал тебя двумя одеялами. Тебе сегодня холодно. Тебе сегодня нужно много слоёв, потому что ты не очень хорошо себя чувствуешь. Тебе всегда холодно, когда тебе грустно. Всё нормально, потому что мне нравится заботиться о тебе, как и тебе нравится заботиться обо мне.

Ты только что рассказал мне, что случилось в Бакке в прошлом году в районе твоего дня рождения, и ты плакал, и, малыш, ты разбил мне сердце. Я никогда не видел твоих слёз. И я не знаю, что сделаю в следующий раз, но я справлюсь лучше. Обещаю. Ты был так поражён собственными слезами, словно не думал, что заплачешь, или словно ты наконец осознал, что произошло. А потом ты произнёс свою обычную речь, что я заслуживаю лучшего, и что мне нужно бежать от тебя, пока ещё возможно, и что ты причинишь мне боль. Я подождал, пока ты закончишь. Потом я поцеловал тебя и смотрел, как ты засыпаешь.

Я провёл последний час, думая о мире, где я не встречаю тебя, о мире, где твоя попытка покончить с собой оказывается успешной до того, как наши пути пересекаются. И мне страшно. Не за себя, а за того Исака, который так никогда и не познакомился с тобой. Что бы я сказал тому Исаку? Люди всегда спрашивают «что бы ты сказал младшей версии самого себя?», а я тут пытаюсь пообщаться с версией себя в параллельной вселенной. Охуенно, да?

Но потом у меня появилась идея, что я могу написать тебе в будущем. Я знаю, что кажется, в этом нет никакого смысла, но в моей голове сейчас всё это кажется очень логичным. Потому что ты сказал, что мы поговорим об этом позже, но я хочу, чтобы ты знал, что я чувствую прямо сейчас, тот я, что буквально час назад услышал твою историю.

И вот что я думаю, Эвен. На следующей неделе я собираюсь предложить тебе жить вместе. Вот насколько я уверен в этом, в тебе, в нас. И я надеюсь, ты скажешь да. Я надеюсь, что ты сейчас читаешь это письмо в нашей квартире. И я надеюсь, что мы сейчас отмечаем твой день рождения. Я надеюсь, что ты скажешь да <3.

Ну, а если нет, ничего страшного. Потому что всё всё равно будет хорошо.

Я очень сильно тебя люблю.

Исак.

.

Они вместе идут домой, держась за руки, они без перчаток, потому что больше любят чувствовать кожу друг друга без преград. Эвен по-прежнему пытается найти слова, чтобы заговорить с Исаком о письме, и не может. Он потрясён и не может поверить. Этот мальчик. Пишет ему письма из прошлого. Это так слащаво. Это на грани пугающего.

Улицы пусты, а вокруг тихо падает снег. Эвен может понять по молчанию Исака, что тот нервничает, что он пытается оценить его чувства, пытается прочитать их.

— Я даже не помню, что написал, — вздыхает Исак несколько минут спустя, сдаваясь. Видимо, Юнас сказал ему, что отдал Эвену письмо.

— Ты сказал, что надеешься, что я читаю его в нашей квартире, — тихо отвечает Эвен.

— Я был молодым и наивным. Я думал, мы сможет позволить себе квартиру достаточно большую, что устроить там веч…

Эвен заставляет его замолчать страстным поцелуем. Таких поцелуев у них не было уже какое-то время. Он голодный, и немного грубый, и полон чувств, полон изумления, и боли, и любви — в нём столько любви. Поразительно, насколько Исак отзывчив, насколько он не сомневается, словно он знал, что Эвен сделает это, будто в его груди горит такой же неугасимый огонь, живёт то же всеобъемлющее стремление поглотить всё на своём пути.