— Зоя? — спросил я.

— Что Зоя? — недоуменно переспросил водитель.

Здесь еще не слышали о Зое.

Действительно, жизнь за окном шла своим будничным чередом — люди после работы терпеливо сгрудились на остановке. Пешеходы деловито перебегали дорогу.

Уже были видны огни гостиницы, призывно светящиеся с вершины холма, когда мы очутились в глухой пробке. Водитель было беспомощно развел руками, но, увидев три стодолларовые купюры на приборной доске, резко вывернул на встречную полосу и повел машину вверх по холму, уворачиваясь от ослепляющего света встречных фар.

Через две минуты я, толкая вращающуюся дверь, ворвался в лобби и оглянулся. Справа зиял провал — мраморная лестница полукругом спускалась в подвал. Через три ступеньки я сбежал вниз. Двери ресторана с корейскими иероглифами были призывно открыты. Над ними часы с вытянутым циферблатом показывали всего несколько минут после шести.

Почти успел!

Джулия смотрела на меня в упор. Она сидела за столиком в углу как леопард: расслабленная, но готовая к прыжку. В тонкой руке был наполовину пустой бокал вина, отбрасывающий багровые блики. Тонкий браслет змейкой обвивающий запястье был её единственным украшением.

— Джималоун, — сказала она, как если бы это было продолжение разговора, прерванного минуту назад. — так почему ты один?

От неожиданности я растерялся и оглянулся назад, будто ища поддержки. Несмотря на вечер, ресторан был пуст. Лишь силуэт официанта угадывался за ширмой у входа. Джулия еле заметно улыбнулась и глазами указала на стул перед собой. Стол был сервирован на двоих. Да, Планки действительно не тратят время на пустые приветствия.

— Джулия, думаю, тот же вопрос можно задать тебе, — ответил я, усаживаясь и переводя дыхание.

— И почему? Как ты узнал? — сказала она нарочито скучающим голосом.

— Ты похожа на одинокую кошку. Им обычно никто не нужен. Они сами по себе. Так же, как я.

— Возможно. Если только это не кошка, которая ждет своего героя, — она слегка вытянула руку, чтобы беззвучно возникший официант смог наполнить её бокал. — Ждет двадцать лет, и не устала ждать.

Её ногти блестели, переливаясь в цвет темных глаз.

— Джим, существуют ли герои? — она задумалась, вглядываясь в блики света в бокале. — Встречал ли ты таких?

— Я встречаю много странных людей.

Мое сердцебиение наконец-то пришло в норму. Незаметно я осмотрелся — от основного помещения нас отделяла прозрачная бамбуковая стена.

— Мужчины настолько глупы, Джим. Их интересы сводятся к выпивке, футболу, и бессмысленным дракам. Не более чем пустышки, предназначенные лишь охотиться и размножаться — вот они кто… Абсолютно бесполезны в чем бы то ни было другом. О чем с ними говорить наедине? Машины, погода, работа и «угадай, что сегодня показали по телевизору»? Джим, кто эти карлики? Что случилось с гигантами? Ведь они же когда-то были, да? Должны были быть. Где герои? Что с ними случилось?

— Гм, — я прокашлялся, неловко пожал плечами и пробормотал что-то невнятное.

— Вот так-то. — кивнула она. — Видимо, это наша участь. Выбирающие должны быть умнее выбираемых. Закон природы. Эта та цена, которую нам пришлось заплатить за интеллект.

— Выбираемых? Участь? — я спросил, чувствуя, что что-то упустил.

— Женская участь. Потому что мы выбираем вас. Женщины выбирают мужчин. Половой отбор в действии.

— Половой отбор? Не понимаю, — произнес я несколько пришибленно, сбитый с толку.

— А что тут понимать? Скажи, зачем самцам павлинов такой длинный хвост? — сказала она и добавила, заметив в моих глазах недоумение. — Не волнуйся, ты увидишь, к чему я клоню.

— Ну, не знаю. Точно не для поисков еды или пряток от хищников.

— Даже наоборот! Это же так усложняет жизнь самцов! Скажи, как выжить в джунглях с двухметровым хвостом?

Официант еле слышно прошел рядом и скрылся за ширмой.

— И зачем же он им нужен?

— Когда-то давно у всех были обычные, короткие хвосты. Но несколько самок павлинов стали выбирать самцов по длине хвоста. Они предпочитали тех, у кого хвост был чуть длиннее.

— Зачем? — спросил я.

— Кто знает. Может быть в начале чуть более длинный хвост каким-то образом помогал выжить. Или может это просто был знак хорошего здоровья. Кто знает. Скажи, почему современные мужчины предпочитают женщин с длинными, стройными ногами? Почему мы вынуждены мучать себя высокими каблуками? — она слегка высунула из-за угла стола и поиграла своим стилетто из кожи крокодила.

Настоящая кожа.

— Кто знает? Эстетика?

— Именно. Кто знает? Какая бы ни была причина, это дало самцами с чуть более длинными хвостами больше возможностей размножаться. У них было больше потомства.

— И их потомство несло в себе гены длинных хвостов?

— Не только. Они так же несли в себе гены самок, предпочитающих более длинные хвосты. Если ты павлин с длинным хвостом, то скорее всего не только у твоего отца были гены длинного хвоста, но у твоей матери был ген предпочтения длинного хвоста. Предпочтения, Джим! — Джулия поправила прическу. — Собственно из-за этого она и выбрала твоего отца. И поэтому очень возможно, что не только ген длинного хвоста, но и ген его предпочтения, передались и тебе. Они скрытно заложены в твоем ДНК. И поэтому твои дочери будут искать самцов с длинными хвостами. Вполне вероятно, что одна из них с особо сильным предпочтением выберет самца с даже ещё более длинным хвостом, чем раньше. И у их потомства будет еще более длинный хвост. И на каждом витке хвост будет все длиннее и длиннее. Пока…

— Пока что? Не может же он расти вечно?

— Да, действительно не может. Он растет, пока не начинает слишком сильно мешать выживанию. И обычно это происходит достаточно быстро, собственно, почему мы не видим женщин с трехметровыми ногами. Но в случае с хвостом почему-то он вырос до абсурдных размеров. Павлины каким-то образом умудряются с ним выживать. Половой отбор.

— И к чему эта теория?

— Потому что у полового отбора есть маленький секрет. Он очень странный, поэтому почти никто его не воспринимает всерьез. Но, тем не менее, он есть. И сколько всего он объясняет!

Я смотрел на неё выжидательно.

— Человеческий интеллект — это результат полового отбора. Точно также как и павлиний хвост.

— Ты хочешь сказать…

— Женщины создали интеллект.

Она наблюдала за мной, склонив голову немного набок, оценивая реакцию. Носок крокодилового стиллето нетерпеливо стучал по ножке стола.

Я пытался найти подходящий ответ, но ничего не приходило в голову.

— И что это означает?

— Некоторые самки человека предпочитали самцов с более развитым интеллектом, большим мозгом, если угодно, — объяснила она нетерпеливо. — Так же как самки павлинов предпочитали самцов с длинными хвостами. Интеллект — это хвост.

Я уставился на неё.

— Скажи, сколько интеллекта нужно падальщику, роющемуся в зарослях саванны?

— Падальщику?

— Большую часть своего эволюционного времени наш вид был падальщиком, пытающимся урвать остатки добычи больших хищников, а в свободное время бродящего в поисках всяких корешков, плодов и ягод. Зачем для этого интеллект? Куча животных с мозгом как у крысы и сейчас прекрасно справляется с этой нехитрой задачей. Так что ясно, что это не саванна, не окружающая среда заставили мозг так развиться.

— Заставили?

— Да, заставили. А ты думал, что такой огромный мозг развился сам по себе?

— Почему нет?

— Мозг требует безумно много энергии — не менее ста грамм сахара в день. А где ты в саванне найдешь его? Это редкая и ценная вещь. Так что бродить по равнине с полуторакилограммовым мозгом также трудно, как и летать в зарослях джунглей с двухметровым хвостом. А теперь скажи, что заставило человека обзавестись таким большим и затратным устройством там, где в нем не было необходимости?

— Самки?

— Женщины. По крайне мере, некоторые из нас. Мы выбирали мужчин по интеллекту. И, так же, как и павлиний хвост, мозг буквально взорвался в размерах. И, точно также как и павлиний хвост, интеллект абсолютно бесполезен для выживания.