— Фил, ты пытаешься сказать, что наше солнце это ничто иное, как завод по конвертации массы в энергию?

— Это завод по конвертации индивидуумов в группы. Это такой ЗАГС. И не только наше солнце. Практически любая звезда во вселенной делает то же самое. И когда у звездызаканчивается водород, заканчиваются индивидуумы, она взрывается. Весь тот образовавшийся гелий схлопывается в черную дыру. Не у всех звезд, но у многих. И это называется суперновой звездой. Тот гелий, что в момент взрыва оказался на поверхности звезды, взрывная волна сплавляет вместе и выбрасывает его в открытый космос. Собственно такформируются еще более тяжелые элементы. Если слить вместе три гелия, получится углерод. В нем шесть протонов. Если четыре, будет кислород с восьмью протонами. И так далее — складывается вся таблица Менделеева. Если ты сливаешь воедино пары, четные числа, что скорее всего получишь?

— Четные атомы…

— Отсюда и пила, Закон Нечетности. Поэтому нечетные элементы так редки. Природа не любит нечетное, терпеть не может индивидуумов. Поэтому она их уничтожает. Ей больше по душе группы. Она любит симметрию.

— Солнце делает химические элементы? — я прошептал сам себе.

— Ну да, — обронил он. — Странно, что ты этого не знал. Для синтезатора твои знания отрывисты, Джим.

— Это означает, что всё создано звездами?

Он кивнул.

— Практически все тяжелее водорода, пришло из звезд. Изначально был водород. Но звезды перерабатывали его в более тяжелые элементы, и выбрасывали их в открытый космос. Так были созданы почти все элементы. Практически все, что ты видишь, когда-то было частью звезды.

— И мы?

— Конечно.

— Мы пришли из звезд?

— Мы их дети. Наши тела, за исключением водорода в воде, пришли из звезд.

— Мы звездная пыль?… — спросил я.

— Мы пришли из звезд и уйдем в звезды. Они поглотят нас. Солнце в конечном счете распухнет и поглотит Землю. Мы пришли из звездной пыли, туда и вернемся.

— Прах к праху…

— Пепел к пеплу.

В ступоре я смотрел на отблески солнца в воде. Океан как будто дышал, сжимаясь и снова расправляясь.

Не каждый день ты узнаешь кто ты на самом деле.

— Но, Джим, ты главное пойми — группы естественны. Сама природа помогает им, создает их. Природа не любит нечетное. Так зачем перечить своей собственной природе? К чему всё это донкихотство?

Я сидел, не говоря ни слова.

— Ладно, Джим, шутки в сторону. Давай перейдем к сути. Ты же собираешь глубокие истории? У меня есть для тебя одна. Она глубже, чем жизнь. Распутай наше дело, и история твоя.

— Что за история?

— Бог.

Я сверлил его взглядом, но ни единый мускул не дрогнул на его лице. И вдруг я рассмеялся.

— Действительно, глубоко копаешь.

— Джим, ты любишь вишню?

— Что?

— Любишь ли ты вишню? — его голос, приглушенный, доносился сквозь шум прибоя. — Когда-нибудь проглатывал вишнёвую косточку? Знаешь, для чего она существует? Зачем дерево тратит бесценный сахар, чтобы создать плод? А всё для того, чтобы передавать информацию через пространство и время, Джим.

— Информацию?

— Да, информацию, которая заложена в ДНК внутри каждой косточки. Дерево хочет уговорить какое-нибудь животное съесть вишню и перенести косточку — информацию — в какое-нибудь другое место, где новое дерево могло бы вырасти и повторить этот цикл. Многие семена начинают прорастать только после того, как они активизированы желудочным соком. Это естественный процесс — использовать животных как носителей информации. В обмен на эту небольшую услугу дерево дает животному сладкую мякоть. Сахар. Это, собственно, то, чем занимаются все растения — платят животным за перенос информации. Когда в следующий раз будешь есть какой-нибудь фрукт, посмотри на семена и спроси себя, кто и зачем их туда поставил, что они там делают? И зачем вся эта сладкая мякоть вокруг? — он замолчал на мгновение и затем продолжил:

— А теперь представь, что ты — очень развитая цивилизация. Не как человечество, нет. Намного более развитая… И тебе надо передать информацию через пять миллиардов лет. Нужно, чтобы получатель прочитал твое сообщение. Ни завтра, ни через тысячу лет. А через пять миллиардов лет. Как ты поступишь? Напишешь его на металле? Время сотрет его в пыль. Какие еще варианты?

Я молча уставился на него.

— Ты возьмешь маленькую молекулу, которая делает две простые вещи — самовоспроизводится и изменяется. Затем возьмешь свое сообщение и вставишь его в код саморепликации. И выпустишь её наружу. Где-нибудь, где есть вода и молекула может воспроизводиться. И потом…

— …молекула начнет бесконечно копировать себя! — воскликнул я.

— И найдет способ выжить и передать сообщение дальше, по цепочке, через толщу миллиардов лет, — он улыбнулся. — Можно полностью положиться на её стремление выжить и размножиться — сообщение будет доставлено. Молекула, конечно, к тому времени эволюционирует до неузнаваемости, может быть даже сможет строить космические корабли и путешествовать между звездами. Но так даже лучше — в твоих интересах, чтобы сообщение распространилось повсюду.

— Но как? Где сохраняется сообщение?

— Как где? В нашем ДНК. Это база данных с почти что целым гигабайтом информации. И там столько избыточного года, что спрятать в ней сообщение не составляет труда.

— Мусорное ДНК…

— Они называют её мусором, потому что не понимают её цель. Умно ли считать то, что ты не понимаешь, мусором?

— Но это означает…

— Да, Джим. Мы переносчики. Почтальоны. Мы все — ни что иное, как носители информации. Как карточка памяти на брелке у школьника. С той лишь разницей, карточка сама не размножается. Глубоко внутри себя мы несём это секретное сообщение, зашифрованное и запрятанное внутри каждой нашей клетки. И передаем его каждому следующему поколению. Это сообщение — цель органической жизни. Всего живого.

— Мы почтальоны…

Он кивнул.

— Если я почтальон, где мой сахар? Где моё вознаграждение?

— Ха, Джим, — он усмехнулся. — Жизнь. Жизнь — это то, что ты получаешь за доставку сообщения. Сама жизнь — вот твой сахар.

Фил сидел рядом со мной, всматриваясь в пар, клубящийся над нагревающимся песком. Начинался прилив, вода развернулась и стала быстро подниматься, отвоёвывая всё новые полоски песка. Одинокая чайка патрулировала территорию вокруг нас, оставляя за собой вереницу тонких следов.

— Мы нашли сообщение почти десять лет назад, — вдруг сказал он. — Оно древнее. Оно сидит в нас как минимум со времени первых бактерий. Каждая клетка всего живого на этой планете несёт в себе зашифрованное сообщение. Одно и тоже короткое сообщение. — он на секунду задумался: — И теперь наконец-то мы готовы сделать следующий шаг.

Я вскочил и метнулся к нему.

— Ты, ты расшифровал его!

— В прошлом году.

— Что? Что в нём!?

— Послушай, — сказал он еле слышно, слегка наклонившись и заговорщицки посмотрев по сторонам. — Ты правда хочешь знать?

И затем:

— Вот сообщение дословно: «Продается подержанная спиральная галактика. В рабочем состоянии и большим запасом водорода. Хороший район. Тихие, приличные соседи»…

Я, как оглушенный, смотрел на него.

— Это спам, Джим.

Мои руки наливались тяжестью, пульсируя.

— Мы — разносчики спама? Цель всей органической жизни — это доставка рекламы, спама?! — я заскрежетал зубами.

Фил просто кивнул.

— Все это всё, — я обвел головой круг, — лишь чтобы доставить рекламное сообщение?

— А-ха-ха! — Фил вдруг разразился хохотом, перекрывая шум прибоя. — Ну конечно же нет, Джим. Это было бы слишком жестоко.

Кровь стучала у меня в висках.

— Джим, почему ты не спрашиваешь самое главное?

Я смотрел на него, не в силах ничего сказать.

— Неужели тебе не интересно самое важное?

— Кто…? Кто отправил его?

Он широко улыбнулся.

— Вот! Именно! Тот, чьё сообщение в каждом из нас. В каждом человеке, животном, бактерии. Ради доставки сообщения которого существует вся органическая жизнь. Как бы ты его назвал?