Его брови взмыли вверх, но плечи немного расслабились.

— У меня плоховато с абстрактными понятиями, — сказал он, смущённо пожав плечами.

— Значит, вино, — притворно серьёзно решила Рей. — Черт, придётся мыть чашки.

— Не надо ничего мыть, — отмахнулся Кайло. — У меня в машине есть набор на все случаи жизни. Я вернусь через несколько минут. Надеюсь, вы не подопрете дверь стулом или шваброй.

Он легко сбежал по ступеням. Рей с любопытством выглянула в окно. Ну конечно — его огромный квадратный черный джип напоминал помесь танка и катафалка. И в этот раз Кайло был за рулем сам. Он принес из машины бокалы, пакет чипсов из морской капусты и какие-то орешки.

— Услышал случайно, что вы не едите мяса, — пожал плечами. — Поэтому не стал брать хамон.

Рей задумалась, когда и где могла так оговориться? Но Кайло отвлек ее — сам открыл бутылку, которую она вручила, разлил вино.

— Командуйте дальше, — кивнул, глядя почему-то на ее испачканные в краске руки.

— Да что командовать, — к ней снова вернулась нервозность. Кайло протянул ей бокал и она, не задумываясь, вытерла руки о джинсы. — Черт! Ну я неряха!

Она взяла бокал и тут же дернула рукой, стремясь обвести мастерскую жестом, но вместо это ещё и вином облилась. — Черт, черт!

Рей залпом выпила оставшуюся половину бокала и поставила его на подставку для керамики рядом с двумя грязным чашками. Вытерла руку об уже испачканную футболку и только тогда посмотрела на Кайло. Он смотрел на неё, нахмурившись. Свой бокал поставил рядом со снедью и бутылкой на низкий столик.

— Не подумайте, что вот это… — она указала рукой на эскиз, — что-то… Я не… Ох.

Ей сложно было объяснить словами, поэтому она просто шагнула к картине и развернула к нему:

— Вот. Я пишу её уже шесть месяцев. И все это время не могла нащупать нужный типаж.

Рей показала на Луну, которая, в отличие от всей остальной работы, была не записана. Только контурный набросок профиля прослеживался на холсте.

— Я снимала краску в этом месте уже раз десять, все было не то, — она поковыряла пальцем место, где чистый холст переходил в записанное небо. — А сегодня… Я не знаю, как так вышло. Я не специально.

Рей выдохнула и неуверенно глянула на него. Он все ещё молчал.

— Кайло. Скажите что-нибудь, — она раньше никогда не делилась своими переживаниями от творческого процесса, и теперь ей стало совсем нехорошо. — Только не нужно снова говорить слово «оплачу». У меня от него скоро нервный тик начнётся.

Кайло смотрел на нее без улыбки. Но и без гнева, насмешки. Он к своему вину едва прикоснулся, хоть и грозился напиться.

— Что мне сказать, чтоб не напугать и не расстроить вас? — Мягко спросил. — Что это прекрасно? Что я хотел бы так же? Что я жалею о потраченном времени и даже не могу, — тут он чуть улыбнулся, — уйти с темной стороны жизни, где правят деньги? Что я чувствую себя хоть для чего-то пригодным, когда вижу этот эскиз? Что вы держите в своих руках чудо творения?

Он взял ее запястье, чувствуя, что она замерла испуганной птицей перед змеем, развернул ладонью вверх и поцеловал перепачканные в краске пальцы.

Рей руки не выдернула, но будто окаменела. Нет-нет-нет-нет… Нет! Только не снова.

— Вы можете так же, — выдавила из себя через силу. — У вас талант! Вам нужно только позволить себе раскрыться.

Он все ещё держал её руку. На его губах осталось пятнышко краски, которое ей до боли захотелось стереть самостоятельно. Колени тряслись, сердце колотилось о рёбра. Нет! Только не снова, пожалуйста. Она зажмурилась, потом взглянула на него, силясь улыбнуться.

— Я поделюсь с вами холстом и красками, но есть их необязательно, — она несла бред, но так лучше, чем опять погрузиться в то, что снова разобьёт ей сердце. Вынула из кармана салфетку, протянула ему.

— Вот, — только и сказала. Взглядом умоляла принять эту игру: будто не было ничего сказано, будто не было поцелуя, от которого её электрическим разрядом прошило. — У вас краска.

Рей показала на себе, коснувшись пальцами своих губ, совсем забыв, что они все ещё грязные:

— Вот тут.

— О да, я целое кладбище талантов, новые кресты некуда ставить, — хохотнул Кайло. — Не пугайтесь меня. Не считайте это домогательствами. Когда женщине целуют руку, это старомодный жест восхищения. Я восхищаюсь вами. Ведь я забрался так высоко, а у меня нет ничего, что бы я хотел. Мне нужен друг, но его не купить за деньги… Скажите мне уйти, и я уйду и больше вас не побеспокою. Только…

Кайло вытянул руку и почти коснулся кончиками пальцев ее губ. — Только у вас тоже краска на губах.

— «Скажите мне уйти» — это вторая фраза, которой я не хочу от вас слышать, — она закусила губу, чтобы слизать краску, но похоже, только больше размазала. Усмехнулась: — Пальцами краску не убрать, да и ни к чему это. Мы собирались писать и пить, так давайте не будем терять времени, ночь не такая длинная.

Кайло убрал руку, отступил в сторону.

— Вы только что предложили мне остаться на ночь? — Спросил с иронией и протянул ей салфетки. Рей вытащила из пачки одну, и, постучав по своей губе, напомнила ему о краске на его собственном лице. Вытерла губы и, ухватив бутылку, отпила прямо из горлышка, игнорируя бокал. Протянула бутылку ему и ответила только после того, как он сделал большой глоток:

— А вы сможете рисовать всю ночь?

Кайло даже чуть поперхнулся. Рей продолжала, поймав, наконец, шутливый настрой:

— Боюсь, что ваши важные дела не позволят вам много пить и не спать до утра. Но, — она со смехом развела руками, — моя мастерская в вашем распоряжении целиком и полностью.

Она забралась в шкаф, порылась, выбрасывая на ходу с полок ненужный хлам. Вынырнула с небольшим холстом и запасным набором красок. Кивнула ему в сторону второго прислонённого к стене мольберта. Подождала, пока он, поставив вино, притащит треножник, и торжественно выдала ему свою ношу.

— А кисти? — вдруг спросил Кайло. Чем бы ни был его недавний порыв, он, похоже, сумел перестроиться.

— Я допущу вас до святая святых, — Рей сделала страшные глаза. — Своих кистей. Мы теперь с вами почти одной крови.

Он хотел было что-то сказать, но она отвернулась, переместила свой мольберт так, чтобы было удобно делить с ним растворитель, палитру и кисти. А заодно и его профиль был виден.

— Вы просто ляпайте на холст цвета, рисуйте произвольные формы. Образы, что рождаются в сознании, — Рей помолчала. — Можете рассказывать, что вас тревожит, параллельно. Все уйдёт в краски.

Он вскинул на неё глаза, а она взяла со стола бутылку, отпила и шагнула к своему холсту: — А я буду писать свою Луну с натуры.

Кайло сбросил наконец надоевший пиджак, стащил галстук, засучил рукава рубашки. Бессовестно подглядывая, чем Рей занята, тоже размазал краску по холсту, помог себе пальцами. Испачкал дорогущую рубашку красками, но наплевал на это. Приложился к вину, теперь без приглашения.

— Ах да, — будто вспомнил, — говорить о проблемах… Ну вот вам первая: я одинокий мудак с деньгами, простите за бранное слово. И от этого у меня проблема с личной и, ха, публичной жизнью. Вы зря думаете, что я не смогу пить и бодрствовать всю ночь. Я сбежал к вам с проклятого приема, мы подписали наконец чертов важный контракт. Я сожрал еще одну фирму, и мой холдинг будет еще богаче! На приеме было невероятное количество расфуфыренных красоток, каждая готова запустить коготки мне в ширинку, но если дело так пойдет и дальше, я окончательно перейду на воображаемых женщин.

Кайло увлекся, говорил эмоционально, жестикулировал. Пятна краски на холсте складывались в силуэт обнаженной женщины в алых оттенках, но он этого, кажется, не замечал.

— О! — сказал, отпивая еще. — Надо убрать вопрос денег из наших отношений!

Вытащил свой смартфон, потыкал грязными от краски пальцами в экран.

— Ну вот, — удовлетворенно вздохнул. — Я только что перечислил вам большой грант в благотворительных целях. Вы мне больше не училка. И можете как продолжить наши творческие сессии, так и спустить меня с лестницы. За грант я получу налоговые льготы, так что не чувствуйте себя обязанной. А я не буду думать, что отнимаю у вас время или что это опять товарно-денежные отношения… Здесь можно курить? Наверное, нет, простите… Я слишком много болтаю, отвык. Что это за вино?..