Неджи в это время тоже проснулся и почувствовал наконец себя бодрым. Он тщательно умылся и сел возле небольшого костра, на котором Ли готовил чай. Неджи достал из кармана перчатку и повертел ее в руках. Он хотел вернуть ее Кенаре, но забыл, а теперь девушка снова куда-то ускользнула. Перед глазами молодого шиноби встала картина смерти Рипы, он вспомнил его скрюченные длинные пальцы, с силой сжавшие одежду на плечах Кенары, вспомнил большую голову с волнистыми волосами, похожими на шерсть, голову, склонившуюся к уху девушки. Что он говорил? Наверняка какие-то свои жреческие бредни. Да, но почему так интимно, почему именно ей, ведь до того он был скорее склонен к шумным выступлениям…

Кенара вернулась и молча угостила всех орехами. Когда она насыпала их в пригоршню Неджи, он уже убрал ее перчатку снова в карман и даже не заметил этого. Хьюга проследил за девушкой взглядом и нахмурился.

— Бьякуган, — сказал он.

Хотя Неджи старался говорить тише, в мягком вечернем воздухе его слова прозвучали четко и ясно, так что все оглянулись. Ли от неожиданности опрокинул один из глиняных стаканчиков прямо в огонь.

Неджи отменил технику особого зрения. Кенара смотрела на него.

— Что, он и меня проклял? — спокойно спросила она.

Неджи кивнул.

— Когда прижался к тебе перед смертью.

— Навалился, а не прижался, — хмуро заметила Кенара. — Кажется, он сказал, что хочет преподнести своему божку последнюю душу. Я думала, он говорит о себе.

— Неджи-сан, что нужно делать? — спросила Футаба, поднимаясь с места. — Я могу вылечить Кенару?

— Сгусток чакры Рипы в виде техники проклятия движется по ее каналу чакры к сердцу. Вы можете это вылечить?

— Могу остановить… на время, — Футаба побледнела.

Кенара положила ей руку на плечо и сказала:

— Только не волнуйся, пожалуйста, я еще не умираю.

— Я не был бы так уверен, — заметил Неджи. — Посмотри: ты ударила его правой рукой под ребра, потом отвела руку с кунаем, он навалился на тебя — вот здесь была его рана, где у тебя следы крови на одежде. Значит, он коснулся тебя боком справа примерно над бедром. Следовательно, его чакра, направленная из его тела, прошла уже половину пути, так как находится под твоей печенью, на несколько сантиметров ниже.

— Рипа умер шестнадцать часов назад, — произнесла Кенара. — Значит, завтра утром умерла бы я.

Неджи кивнул. Если он и волновался, то по нему не было это заметно.

— Поэтому требуется хирургическое вмешательство, — заключил командир. — И как можно скорее.

Футаба побледнела еще больше.

— Мои ленты чакры не могут разрезать плоть, а извлечь ее скальпелем невозможно. В любом случае, действовать вслепую…

— Простите, Футаба-сан, я не имел в виду вас. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие, — Неджи перевел взгляд на Кенару. — Я сам это сделаю с помощью Джукен.

Он ожидал, что девушка побледнеет, но вместо этого краска бросилась ей в лицо. Ли, палочкой выкативший глиняный стакан из костра, заслушался и не заметил, как палочка взялась пламенем, и опомнился, когда огонь коснулся его пальцев.

— Подойди сюда, встань, пожалуйста, на свету. Ты же не боишься?

Кенара покачала головой и подошла, куда показывал Неджи, вплотную став спиной к гладкому стволу осины. Ей казалось, что она забыла, как дышать.

— Бьякуган! — сказал Неджи.

Она видела совсем близко его светло-серые, с легким лавандовым оттенком, глаза. Сейчас зрачок одного цвета с радужкой был хорошо заметен, вокруг него появились прожилки, захватившие белок глаза и выходившие за его пределы на матовую кожу молочного цвета. Словно глаза Неджи были сияющими цветками, пустившими прозрачные корни в верхней половине его лица.

— Ты можешь дышать, — сказал он. — Мне это не мешает.

Кенара вдохнула поглубже и попыталась взять себя в руки. «Ну же, не позорься, — сказала она себе, — ты ведь шиноби!» Краска сошла с ее щек, лицо сделалось серьезным.

Неджи, пристально следивший за облачком чакры в правой половине живота Кенары, поднес руки и начал расстегивать ремешок, к которому крепилась ее сумка с оружием. Он думал только о том, что ремень мешает осуществлению его цели, но Кенара, видимо, думала о чем-то другом и вновь покраснела. «В самом деле! — воскликнула она мысленно. — А если бы я взяла и начала расстегивать его ремень, неужели он бы оставался таким же равнодушным, как сейчас, и ни капли бы не смутился?!»

— П-подожди минутку, — сказала она, снова усилием воли вернув себе обычный цвет лица. — Я сама.

— Да, тунику тоже нужно снять.

Кенара отвернулась и скинула тунику. Она была вполне пристойно одета в черный топ и бриджи, если не считать голого от ребер до бедер живота. Впрочем, Неджи был слишком серьезен и к тому же сосредоточен на области расположения чакры Рипы, чтобы обращать внимание на подобные мелочи. Именно такими доводами девушка пыталась успокоить себя.

Неджи провел кончиками пальцев по тому месту, где под кожей и мышцами пульсировала враждебная чакра. Он вдруг поразился, насколько нежная кожа на этом плоском животике, подвергавшемся постоянным тренировкам, с по-девичьи тонкой талией, которую не может скрыть даже плотная одежда. Если бы Кенара осмелилась смотреть на его лицо в этот момент, она бы заметила, как щеки хладнокровного и сдержанного Неджи окрасились на мгновение в розовый цвет. Но она не могла на него смотреть, так как боялась показать собственное лицо.

— Будет больно, — предупредил Неджи.

Чакра на кончиках его пальцев сделала надрез и углубила его, позволяя погрузиться в ткани мышц. Кенара почувствовала резкую боль и невольно задержала дыхание. Обезболивающего не было, ведь у Футабы забрали ее сумку. Но очень скоро от боли ее отвлекло нечто иное. Кенара не чувствовала враждебную чакру внутри себя, но она ощутила чакру Неджи. Это было похоже на узнавание чего-то давно знакомого, но однажды забытого. Его чакра казалась теплой, небесно-голубой, напоминающей ветер на побережье летним вечером… Вот почему она полюбила его, как только встретила. Кенаре казалось, что ее околдовал бьякуган, но на самом деле эта чакра, столь созвучная ее собственной, притягивала ее, как магнит. Как она ни противилась, стараясь побороть силу притяжения к молодому Хьюга, как ни пыталась выдать самое сильное из всех возможных чувств за подростковую влюбленность, Кенара проиграла в этой борьбе. Она не сможет забыть его, ведь каким-то образом он стал частью ее души.

Неджи удивился, как терпеливо Кенара переносит боль, как легко движется его чакра внутри ее тела, почти не встречая сопротивления. Он охватил темное облачко собственной чакрой и вытеснил его к своей руке, а затем вытащил наружу пальцы с прикрепленным к ним проклятием. Волокна мышц Кенары, рассеченные вдоль, легко сомкнулись, но все же осталась рана и кровь лилась ручьем. Неджи позвал Футабу и отошел, чтобы рассеять проклятие.

Футаба, наложив руки, принялась залечивать рану собственной чакрой. Куноичи мужественно выдержала всю процедуру, думая о своем, и сейчас даже не побледнела. Когда она почувствовала, что боль приблизилась к поверхности тела, Кенара остановила Футабу, прикрыв ее руки сверху своей ладонью.

— Ты чего? — удивилась Футаба. — Не беспокойся, у меня еще много сил, я заживлю рану до конца, иначе останется шрам.

— Пусть… останется… — тихо сказала Кенара и отвернулась.

Футаба посмотрела на нее расширенными глазами и ничего не ответила, только вздохнула украдкой.

— Ладно, я наложу швы и перевяжу рану…

Кенара после перевязки почувствовала себя опустошенной и ушла посидеть в одиночестве на берегу пруда. Неджи решил остаться до утра на этой стоянке. Когда он сел ближе к костру, Ли протянул ему стакан с горячим чаем и сказал:

— Как хорошо, что ты смог помочь Кенаре-сан…

Неджи казалось, что он ничего не пил с самого утра — так пересохло во рту от волнения, хотя указать точно причину этого волнения он бы затруднился.

Было решено переночевать на этой же стоянке, а с рассветом отправиться в дорогу. Следующий день пролетел незаметно, шиноби передвигались длинными прыжками и каждый думал о своем. Футаба тихонько улыбалась и таяла от счастья под солнечными лучами, представляя, как обрадует Набу удивительной новостью. Она чувствовала легкое недомогание, но пока оно не мешало двигаться вперед.