– Рад, что вы позвонили мне, дорогой Константин Павлович, ― услышал Пахомов в трубке приветливый тихий голос с характерным акцентом.
– Я знаю, где они, ― сказал генерал.
Келлер на некоторое время замолчал, а потом поинтересовался, медленно выговаривая слова:
– Вы уверены в этом?
– Считайте, что я видел их.
– И где вы их видели?
– Я не хотел бы об этом сейчас говорить… Необходимо встретиться и всё обсудить.
– Хорошо, ― после недолгой паузы сказал адвокат. ― Завтра я вылетаю в Москву. Ждите моего звонка.
Пахомов положил трубку телефона, встал, прошёлся по кабинету. Он был непривычно взволнован. Неужели всё-таки удача улыбнулась ему? Сейчас он думал только об одном – о цифре с семью нолями…
В это время в маленькой тёмной комнатке без окон, заполненной всевозможной аппаратурой, сотрудник службы безопасности компании «РосТорг» снял наушники и набрал номер на мобильном телефоне.
– Генерал звонил в Цюрих. Завтра приезжает гость, ― быстро доложил он кому-то.
Дорога демона, 13 мая 2006, Гавана
Яркое утреннее солнце, поднявшееся в океане, уже разогрело влажный воздух Новой Гаваны, вдохнув пробуждение в городские улицы квартала. Руслан встал в субботу рано, когда его девочки ― жена Карина и дочка София ― ещё крепко спали. Руслан осторожно вылез из кровати, бережно сняв руку Карины со своего плеча, и, тихо ступая, на цыпочках вышел из спальни на кухню. Автоматическое движение руки, привыкшей к уже отработанной месяцами очередности действий, – в кофеварке появился молотый кофе, потом второй шаг – и уже зашумела закипающая вода. Сонливость пока не отступила, укачивая мозг всё ещё удерживающей расслабленностью ночи, но тело уже словно автономный механизм самостоятельно вошло в рабочий ритм начинающегося дня… Кофе оказался слишком сладким – вероятно, переборщил с сахаром.
Вот уже больше двух лет Руслан и Карина вынуждены были жить под вымышленными именами вдалеке от родных мест. Его звали Марк Лефевр, её – Дениза Лефевр. Из этих двух лет год они прожили на Кубе, проходя длительную стажировку в Гаванском университете.
Их новая жизнь началась два года назад. Полуянов вывез Руслана во Францию, где его ждала Карина и маленькая дочка. Для Полуянова, казалось, не существовало непосильных задач. Он не только организовал Руслану и Карине новые французские паспорта, но и устроил направление одного частного института в Гаванский университет. По легенде, которая практически не расходилась с действительным положением дел, супруги Лефевр проходили длительную стажировку в Гаване, изучая испанский язык, кубинскую литературу и историю. Полуянов только по ему ведомой причине, которая имела, наверное, свои основания, полагал, что на Кубе будет достаточно сложно обнаружить Руслана, Карину и их дочку тем, кто захочет использовать их в новой игре.
София росла бойкой и любознательной девочкой. Она стала рано говорить. Вынужденное многоязычие семьи не могло не сказаться на девочке. Набор первых слов, который стала использовать в общении София, представлял собой жгучую смесь французского, испанского и русского языков. И в большинстве случаев только родители могли разобрать, о чём же говорит их дочь.
Жизнь приобрела удивительную размеренность и смысл. Руслан столкнулся с абсолютно неизвестным ранее чувством ― с завистью. И завидовал он саму себе. Никогда ранее он не был так счастлив, как в этот кубинский год своей жизни. Руслан открыл для себя то, что казалось невероятным как в силу своей отдалённости, так и в силу своей непонятости ранее. Он открыл для себя собственную важность и необходимость для других людей, для тех, кто стал его маленьким семейным микромиром, его «мы», отделённым стеной самодостаточной целостности от внешнего окружения. Жизнь Руслана сильно изменилась. У него появилась своя крепость, которую он готов был защищать до конца.
Материальное основание семейной крепости Руслана, тем не менее, поддерживал не он, а Полуянов. Банковский счёт периодически, раз в месяц, пополнялся новыми денежными переводами, которые приходили из-за границы. Эти средства позволяли молодой семье безбедно существовать, учиться и воспитывать ребёнка, снимая старую виллу в одном из самых престижных районов Гаваны. Подобное положение дел задевало самолюбие Руслана. И хотя он не раз порывался заняться каким-нибудь делом, приносящим хоть какой-нибудь доход, Полуянов был всегда категорически против этой затеи. Полуянов считал, что любые новые знакомства и расширение круга общения, которое с необходимостью предполагала бы работа, лишь повышает опасность обнаружения Руслана, Карины и их дочки неизвестными злоумышленниками.
Сам Полуянов жил где-то в другом месте или, точнее сказать, в других местах. Периодически, всегда неожиданно, он появлялся у Руслана и Карины, но гостил недолго и снова исчезал так же внезапно, как и появлялся. Он никогда не говорил, откуда едет и куда направляется, и был всегда один. Он кочевал по миру, использую разные паспорта. Сегодня он был французом, через три месяца он уже появлялся как аргентинец, а ещё месяца через четыре он был уже канадцем. Его дела и жизнь представляли собой ещё бóльшую загадку, чем каждая его новая личина.
Руслан не смог бы никогда забыть удивительные откровения Полуянова, сделанные им два года назад. Это было чудное и пугающее прикосновение к тайне. Силу воздействия этого прикосновения трудно было переоценить ― не всякий человеческий разум смог бы воспринять ту информацию только потому, что вдруг возникшая новая система координат, где фоном человеческой жизни был вечный заговор, полностью разрушала все прошлые удобные стереотипы. Руслан никак не мог оценить своё отношение к новому видению мира. С одной стороны внутренний скепсис взывал к трезвости мысли, с другой стороны, опыт и внутренняя мистика сознания требовали признания нового видения. Как бы то ни было, Руслан просто привык к этому существованию, в котором мир Полуянова стал далёким фоном его новой жизни. Сам же Полуянов совершенно не торопился посвящать Руслана в новые тайны, знатоком которых он, безусловно, должен был быть. Более того, он старался пресекать любые попытки новых объяснений.
Как бы то ни было, в одном Руслан был совершенно уверен ― перстень Соломона был у Полуянова.
Полуянов взял слово с Руслана, что тот будет хранить в тайне их разговор двухлетней давности в сквере на Самотёчной улице. О странной двойственной природе Полуянова и его тайне никто кроме Руслана не знал. Да и сам Руслан иногда вполне серьёзно задумывался о том, а было ли всё это на самом деле, не шутил ли с ним беглый историк? Его откровенно угнетала широкая панорама всемирной тайны, где любое земное движение есть всего лишь индикатор игры потаённых сил. С осознанием и принятием этих странных правил объяснения было очень трудно жить ― порой это было похоже на паранойю. Иногда это и вправду представлялось Руслану странной фантасмагорией разума, взятой из параллельной жизни. Но обычно любое сомнение исчезало у Руслана, когда он вспоминал холодный блеск грустных зелёных глаз и загадочную неподвижную улыбку, застывшую на лице ночного гостя. Бывало и так, что Руслан, наблюдая восхищённым взглядом за первыми жизненными успехами своей маленькой дочурки, внезапно грустнел, осознавая что-то важное и тяжёлое, и отходил в сторону, стараясь унять неожиданно появившиеся волнение и боль. Карина видела это, но всегда списывала странное поведение супруга на удивительную восприимчивость, когда излишне разумная оценка собственных чувств мешала просто, откровенно и самозабвенно радоваться жизни.
Держа в одной руке чашку с кофе, другой рукой Руслан поправил лёгкую, почти прозрачную штору на окне, подошёл к столу и уже собирался опуститься на стул. Вдруг внутренний толчок подозрения заставил его отодвинуть стул в сторону и снова подойти к окну. Открывшаяся картина вида за окном потребовала более внимательно разглядеть непонятную, мельком увиденную деталь, которая словно заноза впилась в его память.
