Как только полковник зашёл в кабинет, раздался телефонный звонок. Это был майор Коваленко. Он сказал, что настырный интерполовец никак не хочет уезжать в гостиницу, пока не получит всей новой информации, которую добыли оперативники. Кристенсен хотел знать всё.
– Скажи, что завтра он узнает всё, – устало ответил Сарычев.
– Он возмущается и грозится, что если не получит всю информацию сейчас, будет звонить генералу Костылеву, – объяснил Коваленко.
– Ну, давай его сюда, – после недолгого раздумья согласился Сарычев, решив не дразнить западного коммивояжёра и его покровителя в лице генерала, и бросил разочарованный взгляд на настенные часы.
Кристенсен был недоволен, хотя и пытался это скрыть под маской скандинавского хладнокровия – полковник это заметил, когда тот в сопровождении Коваленко зашёл в кабинет.
– Я всё ещё не получил полной информации о результатах расследования, – произнёс Кристенсен. – Кто такой этот Кореец?
– Не волнуйтесь, Томас, – попытался успокоить сотрудника Интерпола Сарычев. – Сейчас мы проводим все необходимые оперативные мероприятия. Через некоторое время, совсем недолгое, мы будем знать точно, имеет ли отношение этот человек к убийству, и если это был заказ, то мы обязательно узнаем всё об истинных заказчиках этого убийства.
– Мне нужно с вами поговорить, – Кристенсен выразительно посмотрел на Коваленко, – наедине.
Сарычев кивнул, давая понять майору, что тот должен уйти. Когда Коваленко вышел из кабинета, Кристенсен не стал скрывать нахлынувшие вдруг эмоции.
– Иван, вы знаете насколько всё это серьёзно?! – воскликнул он.
– Подозреваю, – спокойно ответил Сарычев.
– Келлер был очень значительной фигурой! Его клиентами были крупные бизнесмены, известные европейские и американские политики и даже некоторые главы государств. Его вес был чрезвычайно велик не только в международной юридической практике, но и в политических отношениях. Келлер обладал конфиденциальной информацией, только за сотую часть которой многие выложили бы миллионы и миллионы. Уровень его отношений, как формальных, так и неформальных, был очень высоким… Вы понимаете меня?
– Понимаю, понимаю, – поспешно ответил Сарычев, совсем не скрывая усталое недовольство от этой странной лекции о важности момента.
– Дело Келлера совсем не похоже на рядовое похищение с выкупом, – продолжал Кристенсен. – Я не поверю, что его могли похитить только лишь с целью получения выкупа. Кому-то нужна была информация, которой он обладал.
– Келлера убили ещё в автомобиле. Вряд ли он что-то успел рассказать.
– Вы уверены в этом?
Сарычев промолчал – он был в этом не уверен.
– Следствие всё расставит по своим местам, – ответил полковник.
– Скажите, что за фотографию вы видели у Пахомова? – снова поинтересовался Кристенсен.
– Это общие наши с генералом знакомые. Я же говорил об этом, – натянуто, чувствуя некую недоговорённость со стороны иностранца, проговорил Сарычев.
– Этих знакомых случайно зовут не Руслан Кондратьев и Карина Станкевич?
Сарычев замер, бросив подозрительный взгляд на Кристенсена.
– Если что-то знает несколько человек, это уже не может являться тайной, – немного язвительно пояснил Кристенсен.
«Неужели Костылев?» – подумал Сарычев, стараясь сразу вычислить того, кто мог рассказать сотруднику Интерпола о фотографии. Несмотря на внутреннее признание непонятого ещё отношения между фото и судьбой Келлера полковник решил немного схитрить, сыграв в сомнение.
– Даже если это так, какое отношение эта фотография может иметь к гибели Келлера? Я не вижу здесь никакой связи.
– Вы лукавите. – Кристенсен улыбнулся. – Вполне определённая связь между появлением фотографии и звонком Пахомова Келлеру безусловно существует. И вы об этом сами догадываетесь… Хотите узнать, что сказал Пахомов, когда общался с Келлером? – Кристенсен замолчал на секунду, пытаясь заинтриговать Сарычева. – Он сказал: «Я знаю, где они»… Этот разговор был зафиксирован на плёнке.
Сарычев не спеша вытащил сигарету из лежавшей на столе пачки и закурил её. Надо было выдержать небольшую паузу.
Кристенсен оказался более информированным и активным игроком, чем Сарычев предполагал ранее. Обойти его, отодвинув на второй план и посадив на голодный информационный паёк, было уже невозможно. Как бы там ни было, роль сотрудника Интерпола, прикомандированного к Сарычеву, стала более понятна. Кристенсен косвенным образом подтвердил реальную причину своего здесь появления. По всей видимости, Кристенсен должен был получить полную информацию о последних часах жизни Келлера и узнать, кто является реальным заказчиком похищения или убийства. Какое-то влиятельное лицо или группа лиц на Западе были сильно обеспокоены этой смертью – они должны были узнать всё о гибели швейцарского юриста, чтобы приготовиться к возможному удару. Эти неизвестные люди имели все основания предполагать, что кто-то пытается, получив информацию от Келлера, сыграть против них… На кого же ты работаешь, Томас? Сарычев сделал глубокую затяжку. Впрочем, рассудительно заметил про себя Сарычев, исполнительный немец с датской фамилией мог и не знать тех, на кого реально работает.
– Итак, Иван, что вы можете мне рассказать о Несторе Паке? – прервал паузу Кристенсен.
Что ж, если не удалось изолировать Интерпол в расследовании, надо было сделать из него союзника – скрытым противником он мог быть слишком опасен.
– Нестор Пак долгое время был тайным информатором КГБ, а Пахомов был его куратором, – ответил Сарычев.
– Значит, это всё-таки Пахомов организовал похищение, – сделал вывод Кристенсен.
– Это надо ещё доказать, – заметил Сарычев. – И я надеюсь, завтра у нас появятся все данные, чтобы уже с полной уверенностью об этом заявить.
Ночь прошла без сна. Утро Руслан встретил на кухне, стоя около окна. Это было невыносимо. Руслан не мог находиться в пустом доме один. Каждая вещь в нём напоминала о Карине и Софии, всё кричало о необходимости действия, но он ничего не мог предпринять. Это было похоже на непрекращающуюся пытку. Руслан бродил по дому, пытаясь найти угол, где он мог остановиться, но невыносимая ноющая боль в душе и неотступающее чувство вины заставляли его опять вставать и идти в другой конец дома. Он не мог есть, не мог спать, он только ждал, и это непонятное ожидание превращалось в мучение. Руслан не расставался с подброшенным похитителями мобильным телефоном; тот как болезненное инородное тело, впившееся в его сердце и разум, как страшное напоминание о случившимся не давал ему покоя, жёг его руки и в то же время был единственной ниточкой, которая могла связать его с женой и ребёнком, телефон был единственной вещью, дающей ему сейчас надежду. Руслан смотрел на телефон, не выпуская его из рук и не отводя глаз, но тот молчал.
К вечеру, когда давление пустого дома и положение безнадёжной неизвестности стали невыносимы, провоцируя приступ безумия, Руслан вышел на веранду. Он сел на стул и, обхватив себя руками, стал мерно покачиваться из стороны в стороны, не спуская глаз с ворот дома. Он ждал Полуянова, он верил, что тот, демон или человек, вернёт ему семью!
Уже совсем стемнело, и улица погрузилась в густую тропическую ночь, когда Руслан услышал тихие шаги и увидел мелькнувшую во дворе тень. Человек торопливо подошёл к крыльцу. Это был Полуянов. Он знаком попросил Руслана зайти в дом, а потом сам быстро проскользнул внутрь, плотно прикрыв за собой дверь.
В полутьме Руслан увидел напряжённое лицо Полуянова, его блеснувшие на мгновение в неярком свете уличных фонарей глаза. Полуянов поднёс к губам палец, требуя молчания. Он вытащил из сумки какой-то непонятный небольшой прибор и стал постепенно, шаг за шагом проверять комнаты дома. Две молчаливые тени в темноте, не торопясь, продвигались по жилищу, останавливаясь в углах. Полуянов проверил все комнаты и нашёл четыре жучка, оставленные под кувшином с цветами, за ножкой кровати, за стоявшими на полке в кухне тарелками и среди книг в гостиной.
