Литмир - Электронная Библиотека

3

Плавание на остров

Три моряка в порту Бристоля
Корабль готовили в поход:
Говядине, галетам с солью
И ветчине настал черед…
Теккерей

Когда на «Ласточку», пришвартованную у мола при лодочном сарае, погрузили все собранное, свободного места осталось очень немного. Под главной банкой стояла большая жестяная коробка с книгами, письменными принадлежностями и прочим, что следовало всемерно беречь от сырости, вроде ночных рубашек. Еще туда уложили небольшой барометр-анероид. Джон получил его в школе в качестве награды за успехи и с тех пор никуда без него не ездил. Под передней банкой, по обе стороны мачты, стояли большие жестянки: хлеб, чай, соль, сахар, галеты, говяжья тушенка, банки консервированных сардин, порядочное количество яиц (каждое было завернуто по отдельности, чтобы не разбилось) и еще большой кекс с тмином. В самом носу, перед мачтой, покоилась бухта прочной пеньковой веревки с якорем, однако метод проб и ошибок подтвердил, что юнга Роджер, он же впередсмотрящий, вполне мог там поместиться. Еще в лодке лежали две непромокаемые подстилки с завернутыми в них палатками и веревками для растягивания. Их разместили прямо за мачтой. Почти все оставшееся пространство на дне занимали два больших мешка, набитые одеялами и подстилками. И повсюду были распиханы вещи, упаковке не подлежавшие, но необходимые: кастрюля, сковорода, чайник, большой фонарь. Корзина с кружками, тарелками, ложками, вилками и ножами. Больше в лодку физически ничего не могло поместиться, кроме команды, – а на молу еще лежали четыре больших тюфяка, которые фермерша миссис Джексон лично набила сеном, чтобы они служили путешественникам постелями.

– Значит, придется второй рейс сделать, – сказал капитан Джон.

– Или два, – сказала старпом Сьюзан. – Даже если выгрузить из «Ласточки» вообще все, больше трех тюфяков никак не поместится.

Джон посмотрел на сарай, где виднелась большая гребная лодка, также принадлежавшая ферме. Он-то знал, что, по уговору, мама собиралась еще до наступления ночи их навестить: надо же ей проверить, все ли в порядке. Еще он знал, что, опять же по уговору, грести в обе стороны будет мистер Джексон, домохозяин. Что ж, мистер Джексон был туземец – туземнее не бывает.

Сейчас мама и нянька с Вики на руках спускались к ним через поле.

Джон пошел им навстречу. Итак, договоренность гласила, что тюфяки доставят на гребной лодке местные жители.

– Уверены, что ничего не забыли? – спросила мама, оглядывая с мола груженую шлюпку. – Люди, знаете ли, редко отправляются в дальнее плавание, ни единой мелочи не забыв…

– Все взяли по моему списку, – ответила старпом Сьюзан.

– Все-все? – спросила мама.

– Мам, что это ты там за спиной прячешь? – спросила Титти.

Мама показала руку. Она держала кулек с десятком спичечных коробков.

– Вот это называется «опаньки», – сказал Джон. – И как бы мы без них костер развели?

Потом они попрощались на молу.

– Если вправду готовы, лучше вам отправляться, – сказала мама.

– Итак, многоуважаемый старпом… – сказал капитан Джон.

– Все по местам! – крикнула старпом Сьюзан.

Роджер занят свое штатное место на носу. Титти уселась на среднюю банку. Джон подцепил реёк к бегунку на мачте, поднял маленький коричневый парус и закрепил фал. Флаг, сработанный Титти, – ярко-синяя ласточка на белом поле, – уже развевался над мачтой. Титти сама его там укрепила, когда после завтрака они ставили мачту. Джон перебрался на корму и взял румпель. Сьюзан выбрала шкот*, как следует натянув парус, и заложила за уточку.

Дул очень легкий северо-западный ветер, привлеченный, вне всякого сомнения, старательным свистом всего экипажа. Мама сперва держала конец швартова, потом, когда парус забрал ветер, бросила конец Роджеру, который свернул его и сложил под ногами. «Ласточка» медленно отошла от мола.

– Пока, мама! Пока, Вики! Счастливо оставаться, нянечка!

– Счастливого плавания! – отвечали с берега.

Мама махала им носовым платком, няня тоже, и даже Вики поднимала и опускала пухлую ручонку.

Команда «Ласточки» махала в ответ.

– Троекратное «ура» оставшимся дома! – распорядился капитан Джон.

Экипаж трижды прокричал «ура».

Ласточки и Амазонки - i_006.png

– Нам следовало бы петь «Красавиц-испанок», – сказала Титти.

И они запели:

Простите и прощайте, красавицы-испанки!
Не поминайте лихом, скажите: «В добрый час!»
Приказ нам вышел нынче, нас ждет причал английский.
Как знать, судьба ли будет опять увидеть вас?
Так грянем дружно песню, блюдя морской обычай!
Наш путь написан солью на картах старины,
Покуда нас не встретят фарватеры Канала,
Не вырастут в тумане холмы родной страны…

– Вообще-то, если уж на то пошло, мы в другую сторону плывем, – сказала Сьюзан. – Хотя какое это имеет значение!

«Ласточка» по-прежнему малым ходом миновала створ бухты. Сперва не было ни шума, ни плеска, ни кильватерной струи за кормой. Но после, когда суденышко уверенно миновало северный мыс, ветерок заметно посвежел, так что под скулой* жизнерадостно зажурчало, а позади начал пениться отчетливый след.

Их Дарьен, возвышенный мыс с южной стороны бухты Холли-Хоу, был длинней северного. Капитан Джон не хотел попусту рисковать. У оконечности Дарьена могли встретиться подводные камни. Поэтому Джон правил из бухты непосредственно в открытое море, пока не открылись соседние заливчики берега. Остров виднелся среди озера, по-прежнему вдалеке. Отсюда он казался даже дальше, чем с Дарьенского пика. Наконец Джон дал волю парусу и поднял румпель. «Ласточка» плавно повернула и легла на курс фордевинд, держа курс прямо на остров.

Мама с няней и Вики еще стояли на молу. Вот они в последний раз помахали уходящему парусу. Команда «Ласточки» дружно замахала в ответ… и бухта скрылась за мысом. Теперь был виден только Дарьен. Тот самый пик, с которого они впервые увидели свой остров. Теперь и этот пик как будто уменьшился. Все уменьшилось, кроме озера. Зато оно казалось куда обширнее прежнего.

– Гик у нас не перебросит? – спросила старпом Сьюзан. Ей был памятен невеселый денек в прошлом году. Тогда они тоже шли полным курсом, правда на другой шлюпке, и гик вдруг решительно устремился к противоположному борту, крепко приложив ее по голове, – ушиб долго болел.

– Поглядывай на флаг, – сказал капитан Джон. – Дует пока все время с одного борта. Значит, не перебросит.

Ветер тянул несильно и ровно. Джон втихомолку радовался тому, что в его самом первом самостоятельном плавании, да еще на перегруженной шлюпке, хотя бы погода не создавала дополнительных трудностей. Поди зарифь парус, когда повсюду под ногами палатки, жестянки, посуда… А так – хоть полюбоваться на все, что выглядело с воды совершенно иначе, нежели с Дарьенского пика!

Остров располагался не точно посередине озера. Он лежал гораздо ближе к восточному берегу, то есть к Холли-Хоу и Дарьену. С этой стороны береговая линия была сплошь изрезана небольшими мысами. Кое-где к самому урезу воды спускались поля, но большей частью берег покрывали густые леса. Там и сям среди деревьев виднелись дома, но довольно редко. А выше леса вздымались склоны холмов, покрытые верещатником.

Проходя мимо мыса, следующего за Дарьеном, впередсмотрящий Роджер отрапортовал о появлении корабля и указал в сторону берега. Парус был как раз с того борта, поэтому Роджер первым заметил судно. В бухте за мысом стояло темно-синее судно довольно необычного вида. Оно было длинным и узким, с высокой рубкой и рядом стеклянных иллюминаторов вдоль борта. Носовая часть заставляла вспомнить о старинных клиперах, а вот корма – о родстве с пароходами. Положенной мачты судно не имело. На ее «штатном месте», прямо перед застекленной рубкой, виднелся лишь небольшой флагшток. Над кормовой палубой был натянут навес, и под ним в кресле сидел какой-то рослый толстяк. Кораблик был причален к большому бую.

5
{"b":"663140","o":1}