Я издалека услышала болтовню соседей, прежде чем переступила порог семейного магазинчика Хафсы. Это была самая популярная лавка на рынке. Люди приезжали к ним за покупками даже из соседних городов, потому что у них был лучший выбор продуктов. Я обогнула группу женщин, придирчиво рассматривающих баклажаны, пробралась мимо синих ящиков с помидорами, перцами и редиской.

Апельсины и сахарный тростник, которые выращивала моя семья, были сложены вдоль задней стены. Не в первый раз я задумалась, как много маленьких магазинчиков по всему Пакистану могут продавать наши продукты. Мне нравилось представлять, как все эти незнакомые нам люди едят то, что выросло на земле за моим домом.

Набрав нужных продуктов, я заплатила папе Хафсы, Шаукату. Он был явно благодарен мне за то, что на этот раз я крепко держала Сафу за руку. В прошлый раз она случайно уронила табуретку и обрушила полку со специями.

– О, у вас появилась крыша! – Я посмотрела наверх.

Шаукат взглянул на меня.

– Я сразу заметила, что что-то поменялось, – пояснила я, указывая на потолок. – Пропал синий брезент. Вы залатали ту дырку.

– Да. Я надеялся, что можно будет еще обойтись брезентом, но на прошлой неделе его сорвал ветер. Пришлось заменить всю крышу.

– Выглядит симпатично. Это ведь хорошо, что у вас совершенно новая крыша, не так ли?

– Ну… нет ничего хорошего в том, чтобы брать взаймы у семьи Хана, – сжав зубы, пробормотал Шаукат, упаковывая мой заказ. – Но иногда приходится делать вещи, которые не хочется делать.

Пока я возвращалась с рынка, слова Шауката крутились в моей голове. Как он не хотел просить деньги, так и я не хотела оставлять маму, пока она не поправится. Но чем дольше я сидела дома, тем сильнее отставала от школы. Я так больше не могла. Маме нужна была помощь. Мы должны были что-то сделать.

– Амаль! – позвала меня издалека мама моего одноклассника Фарраха.

Она направлялась к нам.

– Тетушка Мариам! – Рабия повернулась ко мне. – Начинается с «м», верно?

– Да! – кивнула я сестре. – Держи. – Я бросила немного мелочи в ее ладонь. – Сходите и купите у того мужчины немного кулфи.

Когда подошла Мариам, девочки уже поспешили к продавцу.

– Какая же ты хорошенькая в этом шальвар-камизе![2] – сказала она, приблизившись. Она протянула руку и пригладила ткань. – Когда я увидела цветочный узор, то поняла, что он будет отлично на тебе смотреться. Скажи маме, что, если добавить немного кружева, будет вообще идеально.

– Спасибо, что сшили его, – ответила я. – Мне очень идет.

– Как там мама?

– Спасибо, она в порядке.

– Слышала, что у вас родилась девочка? – Она покачала головой.

Я знаю, что все хотели сына, но я порядком устала слышать это. Ведь она сама была когда-то маленькой девочкой.

– Скажи маме, что сегодня днем я зайду проведать ее. Уверена, что она захочет сшить кое-какие вещи для ребенка.

Поблагодарив ее, мы продолжили путь домой. Я смеялась, когда Сафа извозилась в сладостях. Белый сироп капал с ее подбородка на платье.

– Ты ничего не можешь сделать, не добавив мне лишней работы, да? – спросила я.

Вернувшись домой, я передала продукты Парвин и взяла полотенце, чтобы вытереть Сафе лицо. Отец сидел за столом в гостиной. Он разбирал разбросанные по столу бумаги.

– Все в порядке? – спросила его я. – Ты рано вернулся домой.

– Все будет хорошо, – вздохнул папа. – Работа идет тяжелее, чем обычно, а твоя мама все еще в постели.

– Нам надо позвонить Рахиле Биби. Она должна знать, что делать.

– Чем нам поможет повитуха?

– Может быть, нам отвезти ее к врачу?

– Маме просто нужно время. Ей вскоре станет легче.

– Но просто… дело в том, – замялась я, – что я пропустила уже столько уроков… а скоро экзамены. Я надеялась, что смогу завтра пойти в школу…

– Амаль… ты нужна Сафе и Рабие.

– Парвин может присмотреть за девочками, пока я не вернусь с уроков.

– У Парвин есть своя работа, ты же знаешь. Это не входит в ее обязанности.

– Она не станет возражать! Она любит малышек…

– Хватит, Амаль!

Строгий голос папы заставил меня замолчать.

– Мне жаль, Амаль. Но сейчас все должно быть именно так. Ты старшая дочь. И твое место здесь, дома.

Мне так хотелось возразить ему, но я все-таки сдержалась. Почему то, что я старшая дочь, так сильно влияет на мою судьбу?

– Примерно через неделю мы посмотрим, как все сложится, – продолжил папа. – Но в любом случае запомни: ты уже и так очень многому научилась. Ты умеешь больше, чем соседские девочки. Например, читать и писать. Что тебе еще нужно?

Я всегда считала, что мои родители хорошо меня знают. Как же папа может такое спрашивать? Что мне еще нужно знать? Да все на свете, папа, все на свете…

Когда наутро я вошла на кухню, Сима гладила одежду.

– Почему ты не в школьной форме? – спросила ее я. – Ты же опоздаешь.

– Я остаюсь.

– Сима!

– Я встала рано утром помочь со стиркой. Ты перегладила всю стопку, а она снова выросла и стала даже больше. Работа по дому бесконечна. Я нужна тебе.

– Мы с Парвин справимся. Тебе надо идти в школу.

– Это несправедливо. – Глаза Симы наполнились слезами. – Как я могу пойти, если ты не можешь?

– Но тебе никак нельзя оказаться в отстающих, ты ведь только что перешла в этот класс. Я хочу, чтобы ты пошла.

Со слезами на глазах Сима надела школьную форму. Когда она ушла, я смотрела ей вслед из окна. Через несколько шагов с ней встретится Хафса, но я этого уже не увижу. Они войдут в кирпичное здание школы, сядут за парту и будут изучать вещи, которых я не знаю. В классе я была лучшей ученицей, но скоро Хафса и Сима меня обгонят.

– Девочки еще спят? – спросила Парвин, заходя и закрывая за собой дверь.

Я кивнула.

– Хорошо. Давай приступим к делам, которые нужно успеть сегодня сделать. Омар купит цветную капусту по дороге домой из школы. У нас достаточно картошки, но я еще раз проверю… Что такое?

Парвин приходила и уходила, молча помогая нам, и иногда я забывала о ее присутствии. Но именно она всегда заботилась о том, чтобы у нас было все, что нужно, чтобы приготовить еду и вести хозяйство. Парвин была невидимой рукой, поддерживавшей нашу семью.

– Ничего… просто… спасибо, – сказала я служанке. – Мы слишком редко тебе это говорим. Спасибо тебе за все.

– За что же меня благодарить? – удивилась женщина. – Так всегда бывает в семье. Все будет хорошо. Иди сюда.

Я в этом не уверена. Я ведь была уже не маленьким ребенком, как Рабия или Сафа, которых легко успокоить, но когда Парвин обняла меня, боль в душе немного приутихла.

– Как дела в школе? – спросила я Симу, когда сестра днем вернулась домой.

– Было здорово! – Она улыбнулась.

– Тебе помочь? Хочешь, я посмотрю твое стихотворение? Его же надо сдать в понедельник, верно?

– Конечно, посмотри, – ответила сестра. – Но тебе надо написать и свое стихотворение.

– Сима, папа не изменил своего решения.

– Ему и не надо его менять.

– Что ты имеешь в виду?

Она засунула руку в сумку и протянула мне папку.

– Что это? – спросила я сестру.

– Взгляни.

Я раскрыла папку. Тест по грамматике. Тест по математике.

– Но, Сима, я не могу написать стихотворение без урока. И как я могу пройти тесты…

– Я помогу тебе, – ответила сестра. – Я поговорила с госпожой Садией, и та согласилась. Она сказала, что, пока ты будешь следить за учебой и выполнять контрольные работы, ты останешься в списке учеников. Еще я пообещала ей все тщательно записывать на занятии и объяснять тебе. Даже уроки по поэзии. Не смотри на меня так! Я справлюсь! И я научу тебя всему, чему научусь сама. Потому что ты обязательно вернешься в школу. – Она схватила меня за плечо.

Я прочитала знакомый почерк госпожи Садии на первой странице в папке: «Здравствуй, Амаль! Я понимаю, что прошу от тебя многого. Но если кто-то и сможет справиться, то это ты. Я в тебя верю».