– Но ведь роды должны были начаться не раньше чем через несколько недель! – воскликнула я.

– А вот начались сейчас! – Рахила Биби порылась в своей сумке.

Мама вздохнула и открыла глаза. Она посмотрела на меня. Ее щеки пылали, а лоб был бледным.

– Амаль, – сказала она, – тебе не следует оставаться здесь.

И в самом деле, незамужние девушки, особенно моего возраста, не допускались в комнату, где рожала взрослая женщина. Но как я могла выйти и бросить маму, если что-то явно шло не так?

– Я волнуюсь, – ответила я.

– Все в порядке, – проговорила мама. – Дети часто рождаются раньше срока.

Она мне улыбнулась, но лишь одними губами, не глазами. Она погладила меня по руке и собралась что-то еще сказать, но неожиданно вскрикнула и снова сжала зубы.

– Я рядом, – проговорила я, нежно взяв ее руку.

Кто-то коснулся моего локтя. Пришла Парвин, мама Омара. Прядки черных волос обрамляли ее лицо, выбиваясь из чадры.

– Амаль, я останусь с ней, – сказала Парвин. – Посиди пока с Сафой и Рабией.

– Но я ведь хочу помочь.

– Вот это и будет самой большой помощью с твоей стороны, если ты займешься сестрами. Тогда твоя мама будет меньше волноваться.

Я хотела остаться, но она была права. К тому же было так тяжело видеть, как страдает мама… Я вышла в гостиную. Рабия и Сафа застыли в своих хлопковых платьях рядом с выцветшим диваном.

– С мамой все хорошо? – спросила Рабия.

Ее нижняя губа дрожала. Сафа кусала ногти и молчала. Рабие было четыре года, Сафе – три, но из-за одинаковых черных кудряшек и ямочек на щеках люди часто принимали их за близняшек.

– Конечно, она в порядке. – Я загнала свой страх поглубже и потрепала Рабию по кудряшкам. – Скоро родится ребеночек. Разве ты не ждешь братика или сестренку?

Девочки переглянулись и кивнули мне.

– А пока мы пойдем в вашу комнату и переоденем кукол. Скоро мы сможем показать их ребеночку.

Девочки отправились за мной в их спальню, расположенную рядом с кухней. Окно комнаты выходило на внутренний дворик, где мама обычно готовила в хорошую погоду. Бетонный пол был выкрашен в персиковый цвет. Сафа и Рабия достали своих кукол и коллекцию разных платьев, которые мама для них сшила. Вскоре они уже болтали и хихикали, готовя кукол к чаепитию.

Я старалась сосредоточиться на игре сестер и перестать думать о маминых закрытых глазах на искаженном от боли лице. Люди все время говорили о том, что хорошо бы родился мальчик, но сейчас мне было все равно. Единственное, чего я хотела, – чтобы с мамой было все в порядке.

Скрипнула дверь. У входа в комнату, держась за дверную ручку, стоял Омар.

– Как там она? – спросил он.

– Не знаю. Я была с ней всего несколько минут, но мне стало страшно – она выглядела такой больной.

– Рахила Биби и моя мама знают, что делают, – постарался убедить меня Омар. – И, если им вдруг понадобится твоя помощь, они позовут…

– Книга! – неожиданно вспомнила я. – Я ведь забыла ее около ручья. Мы так быстро побежали, что я про нее не вспомнила.

– Не волнуйся из-за книги.

– Она мне показалась дорогой.

– Я потом сбегаю за ней. Никуда не денется.

– А если с ней что-то случится? – Мой голос дрогнул.

– Мы пока ничего не знаем, – ответил мальчик, – но не волнуйся. Если я буду нужен тебе, то я буду рядом.

Я была благодарна Омару за его слова, потому что он не обещал мне, что все будет хорошо. Он просто не знал. Я тоже не знала.

Папа расхаживал по гостиной в своих кожаных сандалиях, пока мы с сестрой сидели за столом рядом с диваном и пытались делать домашнюю работу. Его лоб взмок от пота, а темные очки подчеркивали встревоженное выражение лица.

Наш дом был больше, просторнее, чем у многих в округе, но сейчас мне казалось, что его стены на меня давят, что мне здесь тесно. Сима и я тайком бросали взгляды на закрытую дверь родительской спальни. Наши младшие сестренки играли в своей комнатке.

Солнце почти село, когда дверь комнаты родителей наконец открылась. Повитуха вышла. Лицо ее расплылось в улыбке. Мои сведенные челюсти разжались. Наверное, с мамой все в порядке. Иначе бы Рахила Биби не улыбалась.

– Поздравляю, – произнесла она. – Вы в пятый раз стали отцом.

– Как там Мехназ? – спросил папа.

– Устала. Но ей станет лучше. Сходите и посмотрите сами.

Папа зашел в спальню. Мы с Симой последовали за ним.

Темную комнату освещал только один ночник на прикроватной тумбочке. Малыш, совсем крошечный, еще меньше, чем я себе представляла, лежал в маминых руках, завернутый в голубое одеяльце.

– Кто это? – спросил папа. – Мальчик или?..

– Девочка, – ответила Рахила Биби.

– Девочка?

– Да. – Она посмотрела на папу. – Чудесная, здоровая девчонка.

– Можно я ее подержу? – спросила я.

Я взяла из маминых рук сверток с малышкой. Провела пальцем по ее мягкому носику, по щекам, по ямочке на подбородке – как у Сафы. Рахила Биби права: девочка была чудесной.

У меня перехватило дыхание, когда малышка схватила мой палец своей маленькой ручкой. Она была крошечной, но держала меня так крепко, словно знала, что я всегда буду защищать ее. И все разочарование, которое я невольно испытала, узнав, что это не мальчик, сразу же пропало.

– Как мы ее назовем? – спросила я.

Я выписала имена, которые мне нравятся. Например, Шифа звучит мило, но еще мне нравятся Маха. Мария. Любна.

В эту секунду я вдруг поняла, что в комнате непривычно тихо. Я посмотрела на маму. Она плакала. Я так рвалась увидеть малышку, что не заметила слез, бежавших по маминому лицу.

Папа стоял у двери. Его глаза покраснели.

– Прости, – прошептала мама.

– Не за что извиняться, – ответил папа. – Все в руках Божьих.

Конечно, я знала, что они оба хотели сына. Я слышала разговоры соседей и перешептывания у нас дома. Но посмотрев сейчас на лица родителей, я увидела, что они выглядят даже не разочарованными. Они выглядят раздавленными… Меня не было рядом, когда рождались сестры. Неужели они реагировали так же? А когда родилась я? Или их спасло от разочарования то, что я родилась первой?

Иногда мне хотелось быть не столь внимательной, чтобы поменьше всего замечать. Может быть, тогда бы я не узнала, что для родителей рождение девочки оказалось таким ужасным разочарованием.

Мы с Симой присматривали за новой сестренкой в гостиной. Сквозь занавески пробивалось утреннее солнце. Мы обе не ходили в школу уже неделю. Нужно было помогать семье. Но завтра был понедельник, и я надеялась, что мы наконец вернемся к учебе.

Папа ушел на поля после утренней молитвы, Сафа и Рабия все еще спали. Я наслаждалась тишиной, укачивая в объятиях дремлющего младенца.

– Видишь? – Я толкнула Симу локтем и указала на малышку.

– Что? – зевнула Сима.

– Она улыбается во сне! Будет счастливой.

Сима погладила мягкие шелковистые волосы девочки.

– Как ты думаешь, с мамой все в порядке? – спросила она.

– Она всегда такая измученная после родов, – ответила я и вспомнила, как себя чувствовала мама, когда родилась Сафа. Парвин в то время самостоятельно укладывала нас и готовила целую неделю.

– Я не только об этом… – Сима нервно заерзала. – Она была такой грустной.

– Знаю, – ответила я.

Как я ни старалась стереть из памяти выражения лиц родителей, у меня не получалось. Наш разговор прервал стук в дверь.

– Могу поспорить, это Фозия, – вставая, пробормотала Сима.

– Я думала, что она уже приходила, – ответила я.

– Надеюсь, она принесла джалеби, – заявила Сима.

Фозия была мамой Хафсы и всегда первой узнавала обо всем, что происходит в деревне. Она никогда никому не надоедала, хотя, вероятно, это можно было объяснить тем, что она всегда приносила с собой чудесные джалеби. Эти скрученные липкие апельсиновые сладости были насколько вкусными, что все шли открывать ей двери. А с приближающейся помолвкой сестры Хафсы она постоянно готовила множество разных вкусностей.