Во всех легендах о ранах и исцелении, странствиях и возвращении домой, заточении и побеге всегда есть момент выбора, который определяет судьбу героя. В историях о Жрицах дикой земли женщины обычно выбирают бежать, освободиться от уз чьих-то ожиданий, сковывающих тело и душу, и отправиться на поиски истинного, вольного дома. Стоит только ей решиться, как в ее беспросветной рутине появляется обещание бесконечных возможностей, исходящее прямо от Святой дикости – святая, но земная подсказка, ответ на вопрос, давно мучивший ее: «Чего на самом деле желает моя душа?» А ответом всегда будет: честность с собой, шанс освободиться и стать истинной версией себя.

Все мы принадлежим Земле, и она всегда зовет нас домой, к нашей циклической природе и истинной женской силе. Еще не расцветшая Ведьма может почувствовать, что устала следовать строгим правилам своего любимого – и одной судьбоносной ночью молочно-белый луч лунного света растворит ее страх быть увиденной и осужденной. Она – Жрица дикой земли. Юная художница возьмет в руки смятый лепесток розы – и вдруг найдет в себе смелость следовать более рискованной тропой, чем та, что уготовили ей родители. Она – Жрица дикой земли. Получив разрешение от далеких раскатов грома, хрупкая девушка решится разорвать отношения, которые день за днем подавляют ее. Она – Жрица дикой земли. Она – Лилит, и ты тоже.

Во всех пересказах, сквозь все искажения в истории Лилит проглядывает повесть о крохотной жизни, которая переросла свою скорлупу и обнаружила свою душевную самость. Мы начинаем с нее не потому, что она воплощает собой приземленное, выносливое женское начало, и не потому, что она обещает тепло, благодать и утешение. Напротив, Лилит – лишенная корней Дева, которая определяет себя не тем, кто она есть, но тем, кем она точно не является. Мы начинаем с Лилит, потому что ее предание – об отважном бое с оковами, что отделяют нас от нашей языческой натуры и откровенной индивидуальности. Стихия Земли дарит нам опору на нашу верность себе; мы поднимаемся по этим ступенькам из подземелий чужих ожиданий. Лилит – это древнее воплощение феминистского восстания и радикальной независимости.

История Лилит начинается в Шумере, где она прислуживала Инанне, великой шумерской богине сексуального таинства и подземной инициации. Согласно «Песни о Гильгамеше», написанной в XVIII–XVII веках до нашей эры, Лилит обитала на иве и отказывалась покинуть свое убежище, даже когда об этом ее попросила госпожа – Инанна хотела срубить дерево. Лилит не смогла защитить свой дом и сбежала в лесную чащу. В более поздних еврейских текстах Лилит – это демоница, первая жена Адама, которая отказалась «стоять ниже» своего мужа и за это была изгнана из Эдемского сада. Лилит – королева-бунтарка без короля, независимая и самодостаточная, пострадавшая из-за своего свободолюбия. Деметра Джордж в книге «Тайны темной луны» (Mysteries of the Dark Moon) пишет, что Лилит «выбрала быть пожизненно изгнанной в пустынную пещеру на берегах Красного моря, только бы не подчиниться». Лилит наказали за то, что она желала равенства и понимала несправедливость рая. В более поздних текстах ее превратили в развратную суккубу и стали приводить как отрицательный пример непокорным и грешным женщинам, которые отказывались подчиняться ограничивающим их законам.

Освобождение Лилит из Райского сада можно сравнить с возвращением из подземного царства шумерской богини Инанны или греческой богини Персефоны. Священное женское начало ищет освобождения и намеренно рискует всем во имя свободы. Мифология Темной богини часто изображает женскую способность разрушать миры, которые слишком малы для нее. Чтобы энергетически воплотить в себе Жрицу дикой земли, нужно осознать, чем твоя история похожа на истории божественных женских архетипов, которые искали свободы и выбрались из оков, казавшихся неразрушимыми. Получается, что рай – это своего рода ад, замаскированный под утопию, Эдем масок и полуправд, но Дикая женщина не может бесконечно терпеть иллюзии: рано или поздно наступит день, когда стремление ее души к истине нельзя будет заглушить.

Как и Лилит, Персефона и Инанна потеряли свои истории, уступив патриархату. И если в феминистской интерпретации судьба Лилит стала одним из символов освобождения и обретения силы, то Персефона, которую зачастую считают жертвенной и покорной дочерью, похищенной Аидом без разрешения матери, считается мудрой проводницей по подземному миру. В допатриархальной версии мифа Персефона – это сильная дева, которая, побывав в глубинах ада, обрела право по своей воле спускаться туда и подниматься на землю, поддерживая тем самым ритм природного мира. Таинственное странствие Инанны, ее путешествие в подземный мир, в который она, совершенно беззащитная, вошла, чтобы встретить своего внутреннего зверя, – на самом деле история принятия своей теневой стороны, мучительного падения и спасения души, что и является сутью духовного роста. Все три Богини прошли посвящение в дикость души через большие страдания. Им пришлось расстаться с тем, чем они были, чтобы познать ценность восстания и жертвы во имя независимости.

Архетип Жрицы дикой земли воплощают энергии Лилит, Персефоны и Инанны. Жрица свободна от сюжета, в который ее пытаются запереть. Она больше не определяет себя прежней тесной жизнью. Она была в аду и вернулась оттуда, она сама нашла лекарство от ран души, полученных в темные ночи. Ее шрамы – часть ее, но она не привязывает себя к этим ушедшим страданиям, не нуждается в одобрении некоего божества, которое ничего о ней не знает. В «Дочерях Афродиты» (Aphrodite’s Daughters) Джаладжа Бонхайм пишет, что «возрожденная богиня не возносится в рай, но победоносно возвращается к своему народу, живая и здоровая, наделенная бесценным даром осознания, предвидения, силы и сострадания». Она становится более верной себе и может продолжать свою нерассказанную историю. Теперь она настолько целостна, что ее дикий дом всегда с ней, какие бы преграды ни встали на пути, ведущем прочь от Эдема.

«Дражайшая Темная богиня, то есть я, я достигла той точки в своем исцелении, в своем восхождении, что больше не извиняюсь за себя и за то, чем я была. Мои черные демонические крылья распростерты, и я поднимаюсь над бурей, поднятой теми, кто порочит меня. Я вырвалась из-под земли, как новорожденный феникс, еще покрытый грязью и пеплом.

Это я, я пережила свое огненное рождение. Мои волосы спутаны, а на щеках – потеки слез утраченной невинности и горького презрения. Я распутываю узлы веревки, которая привязывала меня к нежеланной жизни, неприятным именам, к мнению, что женщина – неподвижный и неизменный алтарь для каждого, кто в ней нуждается.

Имя мне – Лилит, и я – не предмет познания. Запретный плод был соблазнительной истиной под тонкой яблочной кожуркой, и я выпила сок этого бесценного дара до капли. Я взглянула на чешуйки змея и прочла по ним свою судьбу. Меня называли всеми постыдными прозвищами, на какие только способен язык хулителя, – и они стекли с меня, как вода с перьев.

Имя мне – Инанна, и я все еще жива. Это не досужий лепет ветреной поэтессы. Это адские гимны, которые я почерпнула у древних, и я говорю на праязыке страждущего женского начала. Я знаю путь вниз, но я полюбила касания солнца к своей нагой груди.

Имя мне – Персефона, и меня не низвергнуть в глубины; я спускаюсь туда по своей воле, защищаясь тотемами и воспевая хвалы. Я спускаюсь во тьму, чтобы вывести других на свет, и это я – священная целительница: я возвратилась, я возродилась, и я в своем праве. Я – исконный женственный мрак, вольная Дева и Жрица плодородной почвы.

Благословенна будь моя бесконечная суть, и благословенна будь Святая дикость».

При всей своей мудрости Лилит не могла понять, почему этот бесценный сад, этот холеный безупречный пейзаж, некогда поражавший ее сказочной красотой, казался теперь таким фальшивым и хрупким. Она знала, что изумрудно-зеленая трава раскрашена, а цветы сделаны из бумаги и лишены аромата. Как же она раньше не замечала обмана?