– В общем, я говорил с Фрэнком, и он посоветовал обратить на них внимание. Что скажешь? – я протянул Дэну свою папку с данными по убийствам.

– Тебе официально поручили это дело?

– Нет, я ведь отстранен. И Стоун пока не видит необходимости нам вмешиваться.

– А где второй отчет?

– Стоун сказал, что полицейские проводят повторное обследование второго места преступления. Отчета криминалиста у них тоже пока нет.

– Я понимаю, почему Фрэнк посоветовал тебе изучить эти убийства. Судя по тому, что я пока вижу, почерк схожий. Очень скрупулезная работа. Схема убийства отработана до автоматизма.

– Даже слишком скрупулезная. Он делал это и раньше, – добавил я.

– Я бы поехал на место преступления и прочесал все сам, – сказал Дэн. – Скорее всего, копы действительно что-то упустили. Ты конечно не лучший агент бюро, но свой взгляд на вещи имеешь. А у них глаз замылен.

– Да уж.

– Как там у тебя дела, Артур? Вы уже развелись? – если Дэн решил спросить о личном, значит, вид у меня был действительно жалкий.

– Вчера опять допился до беспамятства.

– Ну и как? Помогает?

– Нет. Но что еще делать, я не знаю. Все летит в пропасть. К тому же Марк наседает. Благодаря Стоуну у меня есть хоть какая-то возможность заниматься делом. Правда, меня лишили допуска к базам.

– Это скверно, – произнес Дэн, уставившись куда-то в угол кабинета. – Сколько уже прошло со дня смерти Кэрри?

– Вчера было два года.

Дэн понимающе кивнул головой.

– Слушание в четверг?

– Да.

– Ты готов?

– Был ли готов Иисус к распятию? Он догадывался, что дела будут скверные, но вряд ли был готов.

Дэн глухо усмехнулся.

– Ты что-нибудь слышал от Макмиллана? Он говорил о том, что будет на комиссии?

– Нет, – ответил Дэн, – но Макмиллан очень спокоен. Еще вчера он бегал, как угорелый, а сегодня вдруг успокоился.

– Что остальные? Кто-нибудь из наших собирается выступать?

– Я не знаю. Отвлекись. Займись этими убийствами, – заключил Дэн, – поезжай в Джерси.

(Понедельник 18:15)

По приезду я обнаружил полицейский кордон. Стены домов отсвечивали синим и красным в тон свету, меняющемуся в сиренах. Зевак не было и я с легкостью нашел детектива, который с уставшим видом руководил роем сержантов и коронеров в черных кепках.

– Отчет до сих пор не составлен? – спросил я его.

Детектив посмотрел на меня с нескрываемым отчаяньем, но по опыту я знал, что это всего лишь привычное состояние для его мимических мышц. В мире детективов не было принято тренировать улыбку от уха до уха. Лица этих парней чаще всего застывали в злобе или в отчаянии, в зависимости от того, как реагировала их нервная система на прелести профессии вроде вспоротых кишок и ночных вызовов. Хотя я и встречал как-то улыбчивого детектива, но он улыбался потому, что стал детективом слишком поздно, да и был всегда немножко под мухой. Так что это не считается.

– А вы, простите? – спросил он меня. Голос его с натяжкой можно было назвать дружелюбным и малость надменным. Вот куда реализовалось его продиктованное тысячами плакатов желание иметь беззаботную улыбку.

– Я из ФБР, – повторив ритуал с демонстрацией значка, я смог продолжить. – Так что с отчетом?

– ФБР занимается убийством? С чего это?

– Думаю, вопрос неуместен. Это официальное расследование и я жду всецелой поддержки.

– Работу начал мой старший коллега. Он закончил все как-то слишком быстро. Я подумал, что он мог что-то упустить.

– Скорее всего, – многозначительно сказал я. – Но это, наверное, от недостатка опыта.

– Скорее от его переизбытка. Мне кажется, он просто не желает искать следы, ведущие к длинной дороге.

Парень не на своем месте, подумал я. Образно мыслит, да и галстук был подобран в тон к рубашке.

– А вы, стало быть, хотите? – поинтересовался я.

– Вот, взгляните.

Он протянул мне два прозрачных пакета. В одном из них был небольшой золотой медальон в форме головы оленя. Медальон был в крови. Во втором кусок сломанного ногтя. И это уже было действительным признаком неординарного мышления.

– Вы знаете, что это значит? – спросил он.

– Да я знаю. Чего я не знаю, это вашего имени и это немного напрягает.

– Дженкинс.

– Стало быть, Дженкинс, в доме убитой вы нашли символ Ордена Седьмого дня и кусок ногтя. Где вы его нашли?

– Его нашли за комодом.

– Первый раз слышу, что полицейские сдвигают комоды при обыске.

– Крайне щедрый подарок судьбы, не так ли? – просиял слегка Дженкинс.

– Точнее не скажешь.

Меня заинтриговало то, как складно у нас получалось развивать диалог. Дженкинсу на вид было не больше двадцати пяти. И мне начинало казаться, что он из той категории молодых людей, которые слишком рано начинают воспринимать все серьезно. Да, определенно, он был именно таким. Аккуратно одетый, раздавал указания с четкой, слегка жестокой интонацией. Из небедной семьи, судя по часам и широко расставленным плечам, будто он с детства привык командовать небольшими толпами прислуги.

Мне стало интересно, что он подумал обо мне.

– Пришлите мне отчет, когда он будет готов. Коронеры знают, как меня найти. Попросите их отправить копию спецагенту Блейку.

Дженкинс рассеянно кивнул мне, обшаривая в четвертый раз книжные полки.

– Дженкинс. Интересная фамилия. Звучная. Откуда вы?

– Я из Бостона, – судя по выражению, с которым он это произнес, я сделал вывод, что ему больше нравились гамбургеры, чем утиная печень по-бургундски. Готов был поспорить, что Дженкинс старший писал кипятком, когда непокорный сын пытался ему это объяснить. Но папаша сам виноват. Чего еще можно ожидать от отпрысков поколения «ютьюба»?

– Да, мне стоило догадаться. У меня было несколько однокурсников бостонцев в Квантико. Но в мое время бостонцы были, как бы это правильнее сказать, недоступнее.

– Это все «ютьюб», – сказал Дженкинс так серьезно, что у меня пробежали мурашки по телу. Парень читал мои мысли. – Простите, мне нужно продолжить.

В то время как рой полицейских во главе со своим откровенно аристократическим вожаком, кряхтя и ругаясь, обшаривали углы таунхауса, я встал у входа в гостиную комнату, засунул руки в карман и начал оглядываться. Вот пятна крови на дверном проеме, ведущем на кухню. Здесь убийца ударил жертву головой об косяк. Затем он оттолкал ее в центр зала. Бил он метко, кровь за несколько минут практически вся вытекла из жертвы.

– Прямо иудейское жертвоприношение, – вырвалось у меня.

– Вы еврей? – прозвучал резкий вопрос.

– Вас это смущает? – ответил я откровенно по-еврейски.

– Пока нет, – ответил Дженкинс и как-то совсем по-саксонски покосился на меня. – Выглядите скорее, как выходец с Кавказа.

– Неужели? Где это? – пошутил я.

– Где-то в России и в ее окрестностях, – шутка не прошла. Все-таки слишком серьезный, подумал я и попробовал ответить предельно драматично.

– Никогда там не бывал. Хотя кто знает? Америка перемолола не одну народность. Может быть, кто-то из моих предков не был до конца благочестив и имел-таки дело с кавказскими гоями. Не хотите перейти к обсуждению убийства?

Лицо Дженкинса снова стало измученно-серьезным. Он повернулся к месту, где лежало тело, и стал излагать свою точку зрения, которая не отличалась от моей. Из этого я заключил, что мне все-таки придется угостить его виски. Или молочным коктейлем. Я подумал, что неплохо было бы поинтересоваться заранее.

– А что вы предпочитаете из напитков? – спросил я, когда он закончил деловое повествование.

– Бренди, сер, – ответил Дженкинс, вытянувшись на пятках и вздернув подбородок. Мой вопрос его явно воодушевил.

– Тогда имеет смысл обсудить детали где-нибудь, где, по крайней мере, в ближайшее время никого не убивали. Дайте указание сержанту закончить с отчетом и поехали со мной. Мне придется воспользоваться вашей помощью в расследовании и не сказать, что мне будет неприятно.