Разумеется, в центральные районы проникали далеко не самые законопослушные. И при наличии неотличимого от подлинного удостоверения личности и респектабельном виде, их нельзя было просто арестовать и допросить по подозрению, даже если полицейский знал нарушителя в лицо. Нужны были доказательства.

И тогда запустили рекламную кампанию. Огромную, яркую, эмоциональную. Маленькая девочка с большими голубыми глазами в том ролике плакала, прижимаясь к маме. Они грустили, что их папу задел взрыв от бомбы, что они его больше никогда не увидят и что этого бы никогда не случилось, будь у полиции возможность проверить того, кто эту бомбу взорвал. И девочка еще сильней плакала, еще крепче прижимаясь к маме. Она говорила, что не хочет потерять и ее. Пусть она отдаст свой голос за то, чтоб людей, из за которых погиб ее папа могли арестовывать! Пусть! Пусть вокруг будет безопаснее! Пусть они всегда будут вместе… И таких девочек и мальчиков, просящих с каждого экрана были миллионы.

Сотни сюжетов, вещающих из каждого утюга. Полгода информационного напора, и закон был принят без намека на протест со стороны масс. Его принятие вообще прошло незаметно, потому что после эмоциональной подготовки населения правительство громко заявило о намерении снижения налога на дешевое жилье, приняло этот закон, а эту дату назначило государственным праздником, олицетворяющим первый шаг в направлении неуклонно теперь приближающегося светлого будущего. Всем бедным были разосланы открытки с копией подписи президента и значки «народного единения».

Полиция получила больше прав, и терактов сразу стало меньше. Правда, стало больше, гораздо больше другого, что совсем не понравилось народу…но значки были розданы, поздравления получены, а закон единогласно принят. И люди, последний раз посмотрев через плечо на свободу, какой они знали ее раньше, навсегда с ней попрощались. Пусть новая жизнь начала походить на езду по рельсам, но она стала проще и безопасней.

Это было так давно, подумал Крон. Он тогда был еще совсем молодым. Более того, он горячо поддержал тогда тот закон. Спорил с друзьями, чуть не с кулаками стоял за идею нового безопасного мира. Те, кто сейчас составляет большую часть толпы, тогда и не родились. Но он помнит те дни. Помнит все, и каждое воспоминание о тех временах наводит на него грусть. Был ли он прав тогда, как и большинство? Он не мог сказать и сейчас. Займи он тогда другую позицию, как бы он смотрел в глаза близких тех, кто погиб от одного из множества терактов. Ему лично проще было немного ограничить свое «я», позволить власти чуть больше полномочий, потому что так была чиста его совесть. Но если и был он не прав, если есть в нем какая-то вина, он все компенсирует тем, что создал за эти бесчисленные дни, проведенные в своей лаборатории.

На планшете следователя что-то пикнуло. Полицейский, внимательно прочитав пришедшее донесение, с неудовольствием посмотрел на профессора Крона. Согласно данным полиции, объяснили потом ему, вход в его квартиру в конце концов был квалифицирован Системой как незаконное проникновение. Соответственно, тот, другой человек был преступником и все подозрения принял на себя. Ему не сказали технических подробностей. Как все еще временно подозреваемому ему надели на запястье следящий браслет, выдали временное удостоверение и отпустили до полного выяснения обстоятельств.

Не помня себя от радости, Ариус Крон почти бегом добрался до метро. Этот вечер мог закончиться совсем иначе! Он отделался легким сердечным приступом, можно сказать. И лишь, сев снова в углу вагона, он осознал то, что не в состоянии был заметить сразу. Его внутренний карман пальто был пуст. А значит тетрадь с вычислениями осталась в полиции.

Глава 7

Его начальник в главной башне оказался стариком лет шестидесяти, не меньше. Элу никогда не видел никого настолько старого. Как он вообще дожил до этих лет? Это было странно. А тем более в подвалах, где люди теряли здоровье вдвое быстрее. Но Прулл, как звали старика, был живым доказательством того, что это возможно. Или он просто выглядел вдвое старше? Этого Элу никто не сказал. На какое-то время он даже испугался, что через пару лет станет таким же.

Стало понятно почему его сюда сослали, когда старик умудрился уснуть прямо во время уборки одной из шахт. Элу, возвращаясь от внешнего окна с тележкой, нашел его мирно дремлющим, прислонившись к стенке. Не решившись будить, он сам закончил всю работу.

То же самое случилось и на следующий день, и стало повторяться ежедневно. Элу был даже рад этому, потому что проку от такого помощника было немного, он скорее замедлял работу. В то же время было спокойней и веселей работать, зная, что тут есть еще одна живая душа. Прулл все это воспринимал как совершенно нормальное явление. Будучи вообще немногословным, он и не собирался что-то говорить. Иногда просыпаясь раньше и не находя ни Элу, ни своей лопаты, он просто возвращался в их каморку и принимался за стирку тряпичных фильтров и ставил нечто похожее на чай. Бог знает из чего он был сделан, но старик пил его постоянно и Элу он тоже понравился.

В отличие от пустых коридоров подвала его родной башни, здесь было не так пусто. На стенах их каморки было много полок, заваленных старыми документами и справочниками. Вообще, все книги хранились в библиотеках сверху, но в тех, что лежали здесь не было никакой пользы. Многие из них были исписаны поверх оригинальных слов, но это тоже были какие-то хозяйственные записи.

Элу нашел среди них несколько толстых справочников с картами, которые заинтересовали его. В них были карты разных городов. Названия ему ни о чем не говорили. Он даже не знал как назывался тот, в котором стояли их башни. Но все равно, они занимали его. Сначала он воспринял их как ребус, пытаясь по знакомым очертаниям, что он мог видеть из окон их башен, отыскать место, где живут они. Но ничего такого там не было.

Нашлись и документы, относящиеся к конкретно этому зданию. Они все лежали на отдельной полке, рассортированные по темам. Тут был план электросистемы, давно смененной. Был, конечно, план вентиляции. Были их перерисованные вручную варианты для переделанной заново системы. Но, очевидно, это все уже не трогали не один год, судя по тому, под каким слоем пыли все хранилось. В липком смоге подвала этот слой пыли даже успел превратиться в корку, отчего многие документы были сильно испорчены.

Хоть города и не были знакомыми, он узнал на картах некоторые знаки. Он видел такие и рядом с их башнями. Одни он видел прямо из окна, они обозначали автобусные остановки. Некоторых он не видел в живую, но они были понятны ему. Это были автозаправки и разного рода ресторана, больницы, школы. Повсюду были значки метро и он мог поклясться, что видел их, только никак не мог вспомнить где.

Идея метро сильно заинтересовала его. Оказалось, что это еще целы город под землей. Первые метро были просто подземными вокзалами, но постепенно, когда население городов стало резко увеличиваться, а передвигаться по поверхности стало все трудней из за пробок, эти станции начали обрастать самой разнообразной инфраструктурой. Появились магазины, кафе, и даже кинотеатры и гостиницы. Все это стало настоящим новым миром, куда постепенно стало переходить более бедное население, потому что расположение офисов на открытом воздухе становилось все более элитным и привилегированным.

Что, если жизнь там тоже возможна? Идея постепенно начала облекать форму. Если он сможет расширить пространство их колонии, к нему начнут относиться совсем иначе. А то и вовсе основать свою собственную. Элу усиленно пытался вспомнить где он мог видеть этот знак. Может быть, с моста? Теоретически, это было самое выгодное место. С крыши все казалось совсем маленьким, даже ближайшие здание, которые не были высотками. Снизу, из окна утилизации отходов была видна только ближайшая улица и стена соседней башни. А с моста он мог разглядеть гораздо больше.

Во время своей следующей дороги назад он попытался разглядеть окрестности, но была уже почти ночь и совсем темно на улице. В это время года вообще темнело раньше, и он решил, что на следующий день отправится в главную башню пораньше.