В доме была служанка, пухленькая, неповоротливая. Гарри всегда морщился, когда в начале каждого месяца отсчитывал ей мизерное жалование. Рабыня обойдется дешевле, думал он, довольно потирая руки, к тому же, чтобы не упасть в грязь лицом, перед обществом, им просто необходим этот модный аксессуар, при случае, он может проиграть ее в карты, или, наоборот, выиграть компаньонку.

С тех пор утекло немало воды, у Роберты, так ее назвала моя Шерли, родилась прекрасная здоровая девочка. В своих письмах Шерли не скрывала, что догадывается, кто отец этой маленькой крошки.

Гарри умер, от праздной веселой жизни, от вечного переедания и сопутствующих этому газообразований, от чрезмерного потребления алкоголя и беспорядочных связей, когда малышке исполнилось семь, а через два года случилось это ужасное событие.

Все началось с погоды. Был уже поздний апрель, а снег все не желал таять, погода стояла такой холодной, что никто не верил отметинам в календаре. Запасы угля стремительно таяли, а снег продолжал укрывать плотным одеялом, отдохнувшую и лениво потягивающуюся землю.

Спустя шесть недель, хлынули сплошные дожди. Месяц за месяцем вода висела в воздухе, местные крестьяне не смогли обработать поля и массово уходили в город, в надежде найти подработку, чтобы прокормить семью, были и такие, кто уходил в запой или же сразу на тот свет.

Лето выдалось холодное и слишком сырое. Запасы продовольствия таяли.

К Рождеству это приняло ужасный оборот.

От Шерли пришла Рождественская открытка, она желала мне сытой жизни, хорошей погоды и богатого урожая, а также Божьего Благословения. Мы всегда склонны желать другим людям того, чего не хватает нам самим.

После письма прекратились.

Когда сошли снега и наши лошади немного оправились от голодной зимы, я отправилась в дорогу.

Я обнаружила дом, с заколоченными ставнями, открытые настежь, тяжелые кованные ворота. Сад увяз в сорняках, отдохнувшая земля была щедра на всходы, а так, как полезных семян никто в нее не посеял, она проращивала все подряд. Все выглядело зловещим. С первого взгляда стало ясно, что дом лишился человеческого внимания, человеческой заботы, дом лишился жизни. А еще, в воздухе витала та самая, «зловещая» тишина, когда слышно собственное дыхание, когда тебе кажется, что эхо уносит прочь, биение встревоженного сердца. У меня было немало вопросов, за ответами я спустилась в деревню. Такое событие не могли оставить без должного внимания. В местной таверне, вместе с шипучим напитком из каких-то горьких кореньев и картофельным пирогом, к столу подавали истории.

Изголодавшаяся, после долгого мучительного пути, я заказала скудную пищу, а на десерт, мне подали горькую правду, которая преследовала меня всякий раз, когда я оказывалась за щедро накрытым столом.

Моя бедная Шерли, надеюсь ты обрела душевный покой. Я произнесла эти слова, коснувшись холодных каменных колон крыльца. Я вернулась в опустевший дом, чтобы попрощаться с сестрой.

В ту голодную зиму, она стала пищей. Ее съели. Сварили в огромной кастрюле, словно выкормленную за лето курицу. Голод, подчас, заставляет совершать ужасные вещи. Не нам судить, ведь все мы с вами, прежде всего люди.

Мать и дочь. Они нашли, чем, а вернее кем, прокормиться в голодную долгую зиму. Я гнала эти мысли прочь, но они словно были привязаны к моему сознанию, они прочно пустили корни и по ночам, я видела ужасные сны.

Нашлись только зубы и волосы, прекрасные волнистые волосы, цвета спелой пшеницы. Все остальное было проглочено. Измельчено, проварено, переработано. На кухне были обнаружены следы крови и остатки костной муки.

Местные поговаривали, что должно быть, это случилось прямо в канун Рождества. После праздника, Роберта никого не подпускала к своей госпоже, ссылаясь на то, что она очень больна и слегла. Когда снега сошли, обнажив землю, обе бесследно исчезли. За дело взялись следователи, они обнаружили волосы и зубы, остатки крови на каменном полу в кухне и остатки костной муки, в глубокой мраморной ступке. Все стало на свои места.

Всю дорогу обратно я думала о том, что необходимо вырастить побольше сладкого картофеля, томатов и капусты. Чтобы еды было в достатке, чтобы голод не пробуждал, давно уснувшие в человеке инстинкты, в память о моей бедной Шерли…, надеюсь ты обрела вечный покой.....»

За окнами давно уж стемнело. На Изумрудный холм опустилась ночная прохлада. В траве трещали сверчки, а Ричард все не мог сдвинутся с места. Он не был уверен что все, записанное в «Дневнике Благодарности» правда, чистой воды, однако что-то шевелящееся внутри, в области живота, подсказывало, что такое, вполне могло случится. Он станет выращивать еду, чтобы подобные истории никогда больше не повторялись.

Чтобы прогнать из возбужденного сознания духов чужого прошлого, которых он, из любопытства, выпустил на свободу, Ричард вскипятил чайник. Жанна принесла ему в подарок чай, особый травяной сбор, он дышал силой земли и покоем, дух запаренной кипятком воды проникал во все щели дома, изгоняя беспокойство и страхи, которые ночь, приносила на своих черных крыльях.

Жанна появилась в двухстворчатых арочных дверях конюшни, когда я заносил многочисленные коробки с вещами. Ее силуэт был угольно-черным, на фоне ярких, ослепляющих лучей, заходящего солнца. Она принесла с собой ароматы трав, едва уловимые ноты диких цветов. Жанна улыбнулась и протянула бумажный пакет.

– Это чтобы прогнать их.

– Прогнать кого?

– Твои страхи.

– Я ничего не боюсь.

– Все мы чего-то боимся, особенно ночью. Когда почувствуешь беспокойство, вскипяти воду и залей ею сухие листья. Вода напоит их жизнью, раскроет их силу, отвар подарит тебе спокойный крепкий сон.

– Чокнутая.

Она громко рассмеялась, ее хохот эхом звучал в огромных пустых комнатах будущего дома.

Откуда Жанне было знать, что это как раз то, что нужно? Тяжеленный ящик коснулся пола, я разогнул одеревеневшую за долгий день спину, обернулся, но Жанна давно исчезла. Она растворилась в закате, смешалась с его теплыми, оранжево-розовыми красками. Чокнутая, определенно она была чокнутой.

Из «Дневника Благодарности»

«Благодарите тех, кто позаботился о вашей пище, когда вы склоняете свои головы над щедро накрытым столом по воскресеньям. Складывая руки в короткой молитве, обязательно упомяните фермера, который вырастил вам еду, он достоин этой благодарности не меньше Бога, а возможно даже больше. Ладно-ладно, они достойны поровну».

Шумный город спешил. Опаздывал на работу, часами простаивал в пробках, задыхаясь от выхлопных газов. У него часто не оставалось времени на обед. Город пил много кофе, спеша, на ходу, обжигая сухие обветренные губы. У города ни на что не хватало времени, он утопал в важных делах, его затягивало в трясину, он до смерти боялся не успеть. Шумный город спешил. Спешил жить.

По промокшим от осеннего дождя тротуарам, опаздывая на работу, под раскрытым прозрачным зонтом, в лакированных туфлях лодочках, неизменно черного цвета, на каблуке, высота которого была ровно восемь сантиметров, бежала Николь Грей.

«Зачем я раскрыла зонт? Дождя все равно нет.», – думала девушка высматривая по сторонам наиболее привлекательное кофейное предложение. В городе ни в коем случае не стоит привязываться к чему-то определенному. Так поступает только наивная деревенщина. В городе всегда нужно быть на чеку.

Любимая кофейня – это роскошь. Да и как можно выбрать любимую, из десятка постоянно появляющихся новых, которые вырастают словно грибы, после проливного сентябрьского дождя? Нет, это в принципе невозможно.

В городе вкусный кофе определяется несколькими факторами, думаю мне стоит о них рассказать, тем более, что я «кота в этом деле съела.» Перестаньте брезгливо морщиться, это не буквально, так говорят, когда у тебя много опыта в определенной сфере. Я буквально инвестирую в кофе. Если бы я варила его дома, могла бы позволить себе босоножки из новой коллекции Manolo Blahnik.