Лин почувствовал облегчение. Тут же подумал, как глупо было испугаться. Хотя он не представлял, что за дела улаживал Нейтан, но лучше и правда подождать, а не бросаться, очертя голову. Выудив телефон, Лин написал быстрое сообщение Тейлор, что всё в порядке, надо подождать: она дала ему свой номер перед похоронами, просто на всякий случай.

Лин ловко подвинул столик и уселся на диван. В гостиной вовсю работало отопление, так что было непривычно жарко. Засучив рукава свитера, Лин сделал несколько жадных глотков, которые наверняка бы не одобрила мать. Чай был прохладным, как будто стоял давно. Лин такой и любил.

Взгляд упал на каминную полку, где рядом с подсохшим букетом цветов скалился череп.

— Почему мать любит рассказывать, будто это дедушка?

— А почему ты думаешь, это не так?

Лин фыркнул:

— Потому что дедушка похоронен на кладбище, я знаю, где его могила, пусть ни разу не видел его самого. И в курсе, что череп пластиковый.

— А, так вот кто-то когда-то его уронил!

Лин смутился. Когда он был маленьким, его так заинтересовал череп, что он подставил стул и попытался достать. Ничего не вышло, череп упал, от него откололся приличный кусок. Лин перепугался, убрал стул и решил сделать вид, что это не он, а череп упал сам. Мать потом ужасно злилась, но он так не признался.

Зато успел поколупать отколовшийся кусок: обычный пластик, у него была пара таких игрушек.

Отец негромко рассмеялся:

— Кто бы стал хранить в доме настоящий череп?

— Ну, мертвыми бабочками утыкана вся стена.

— Это другое. Бабочки красивы, а череп просто предмет интерьера.

Мать всегда была такой. Вычурный фасад, который призван скрывать, что под ним пустота и фальшивка. Эстер Эшмор никогда бы не смогла быть настоящей, потому что это слишком больно и… требовало бы наполнять форму.

— Да уж, — фыркнул Лин. — Мать всегда интересует, как смотрится внешне. Ей плевать, что внутри. Она никогда не осмелится на что-то настоящее.

Родерик вздохнул, почти грустно. Он аккуратно держал блюдце одной рукой и чашку другой, но не сделал ни глотка. Как будто задумчиво посмотрел в сторону, на стену, увешанную бабочками.

— Ты знаешь, я всегда боготворил твою мать.

Лин хотел бы увидеть родителей в молодости. Отец наверняка был энергичным, уверенным в себе бизнесменом, который управлял делами стальной хваткой. Может быть, мать была мягче и умела улыбаться. А может, отец не столько любил ее, сколько восхищался, что она такая же крепкая, как он сам. Что женщина в принципе может такой быть.

Болезнь сильно его изменила — так рассказывала тётя Элис в моменты просветления. Она не очень ориентировалась в настоящем, зато превосходно вспоминала.

Когда Родерик оказался прикован к инвалидному креслу после приступа, именно это стало для него самым тяжелым ударом. Элис рассказывала, как его пришлось посадить на сильные успокоительные, чтобы усмирить буйный нрав.

Когда тётя подкрадывалась ближе к очередному приступу безумия, она рассказывала шепотом, будто бы эти сильные штуки вызывали привыкание — и вот так Эстер обрела власть над мужем.

Лин никогда не интересовался, какие лекарства пьет отец. Во многом потому что боялся повторить однажды его участь.

Он точно был уверен, что отец изменился. Стал замкнутым, нелюдимым. Домом и жизнью теперь безраздельно управляла Эстер.

— Ты болен, Линдон. Тебе стоит остаться здесь, мать присмотрит за тобой.

— Чтобы чувствовать себя нужной? — огрызнулся Лин. — Чтобы я соответствовал ожиданиям и стал механизмом в вашем выстроенном мире? Законсервированном доме. Но всё же меняется! Я вырос. Как и Нейт.

— Мы лучше знаем, что для вас лучше. Мы же любим вас.

Лин поставил чашку, ошарашенно глядя на отца. Тот казался серьезным, только между бровей пролегла морщина, как будто Родерик не понимал, как сын может быть таким глупым. Не понимать элементарных вещей.

— Ты сам дал мне денег, чтобы я смог устроиться.

— Чтобы перебесился и понял, что твое место здесь. Как и твоего брата. И Брендона.

— Брендон мертв.

— Никто по-настоящему не мертв в этом доме. Прорастает в его корни, сливается со стенами.

Лин зажал рот ладонью, потому что не был уверен, что сможет молчать, а не издать позорный стон. Он во все глаза смотрел н отца и думал о том, что их с Нейтаном не было слишком долго.

Странности отца переросли в настоящее безумие.

— Как ты не понимаешь, Линдон, — отец с раздражением поставил чашку на стол. — Когда я впервые увидел этот дом, то понял, что здесь мы сможем не просто жить. Это место останется нашей колыбелью и после смерти. Ты ведь тоже чувствуешь это в местных стенах. В призраках. Однажды мы совершим переход и останемся здесь навсегда. Как Брендон.

Лин поднялся с места и попятился к двери. Нет, отец не безумен, всё гораздо хуже — он уверен в том, что говорит. Тётя Элис упоминала об этом, будто бы отец в молодости увлекался оккультизмом и идеей вечной жизни. Жизни после смерти. Потом женился, интерес вроде как исчез… и он снова говорил об этом после смерти бабушки Лина.

Голова казалась тяжелой и мутной, Лин замотал ею, пытаясь отогнать мысли и то, что начал понимать.

Отец с раздражением вздохнул:

— Послушай, Линдон… когда я стал жить здесь постоянно, я всё понял. Позволь показать. Твое место здесь, рядом с нами. Мы сумеем тебя направить и наконец-то покажем, как жить правильно.

И умирать. Лин всегда не понимал, как отец мог управлять бизнесом, но не собственным домом. Считал, что Родерик изменился после того, как оказался прикован к инвалидному креслу.

Всё проще. Он попросту согласен с Эстер. Или она с ним.

Не прощаясь, Лин развернулся и пошел к входной двери. Ему в спину бился раздраженный голос отца, который звал его по имени, но Лин не оборачивался.

Дождь прекратился, только трава была такой же влажной, а туман меж деревьев не рассеялся до конца. Голова у Лина кружилась, он даже споткнулся пару раз, но упорно шагал к лесу.

Он должен отыскать Нейтана.

========== 10. ==========

— Ты никуда не поедешь!

Голос Родерика необыкновенно тверд, но и Брендон в ответ упорно качает головой:

— Мистер Эшмор, я благодарен за всю, но сейчас хочу уехать. Мне бы пригодилась помощь, но даже если нет, моих сбережений хватит на первое время. Может, Нейт поможет отыскать квартиру.

— Ты с ним уже говорил?

Брендон качает головой и вежливо отпивает чай:

— Еще нет. Хотел сделать ему и Лину сюрприз.

— Хорошо. Давай всё обсудим. Эстер, ты не сделаешь тот чай, о котором мы говорили? Разговор будет непростым.

— Вставай! Давай, поднимай свою задницу!

Нейтан помотал головой, отгоняя настойчивое видение. Он сидел на траве перед озером, было мокро и неуютно. Он вспомнил, как искал в лесу, сам не зная, что именно. Пришел сюда, к их обычному месту. Тут-то и накрыло короткое видение, в котором отец разговаривал с Брендоном, а потом мать подавала чай.

После которого Брендону стало плохо.

Его уложили в постель, обещали вызвать врача, но вместо этого написали записку.

Нейтана затошнило, он потер глаза, не понимая, что происходит. Он не терял сознания, но близко к этому. Цепляясь за шершавую кору дерева рядом, Нейтан поднялся и уставился на скользящий перед ним смазанный силуэт.

— Наконец-то, — с удовлетворением сказал Брендон. — Я пытался достучаться до тебя или Лина с первого дня, но другие были сильнее.

— Другие?

— Ага, призраки. Они древние и сильные. Если покопаться в истории дома, наверняка найдется какая-нибудь трагическая кровавая история. Но какая разница? Они злобные твари.

Не удержавшись на ногах, Нейтан снова рухнул на колени. Он не знал, чему отказывался верить. Тому, что увидел из прошлого или тому, что видит сейчас перед собой.

— Они убили тебя, — пробормотал Нейтан. — Они оба.