– Я давно хотел повидать тебя, – начал Сен-Жюст, – но каждый раз возникали неотложные дела. А разговаривать при посторонних в Тюильри мне не хотелось.

Лежен понимающе кивнул.

– У меня к тебе две просьбы, очень серьезные просьбы, – продолжал Сен-Жюст, переходя сразу к делу. – И я рассчитываю не только на твою помощь, но и на твое молчание.

Лежен снова кивнул, приготовившись слушать.

– Не буду вдаваться в ненужные объяснения ситуации в правительстве. Она тебе хорошо известна. Сконцентрировав власть в Комитете общественного спасения, мы добились, наконец-то, эффективного управления делами республики. Конечно, такая организация не является ни конечной, ни идеальной, но на данный момент только она способна успешно функционировать.

Лежен снова кивнул. Это верно, до идеала революционному правительству далеко. Но верно и то, что эта система работает, и довольно эффективно.

– Наверное, любое молодое государство должно пройти через период становления, через войны, бури, через террор, в конце концов, – продолжал Сен-Жюст. У его друга возникло впечатление, что эта преамбула не столько была обращена к нему, сколько служила своего рода моральным оправданием для самого члена правительственного Комитета. – Но скоро этому придет конец. Все мои мысли обращены к тому государству, что мы построим на руинах монархии, как только покончим со всем, что может помешать этому строительству. И покончим мы с ним довольно скоро.

Лежен опустил глаза. Несколько месяцев, проведенных на государственной службе, не позволяли ему разделить уверенность Сен-Жюста.

– Через какой-нибудь месяц не будет больше раздирающих Конвент фракций. Через полгода, а то и раньше мы победоносно закончим войну, и тогда сможем перейти от чрезвычайного управления к нормальному.

«Через полгода?! Ну и оптимизм!» – подумал Лежен, но предпочел промолчать.

– Впрочем, нам придется еще немало потрудиться. Мы должны подготовить Францию к этому переходу, для чего необходимо избавить революционное правительство от внутренних препятствий, мешающих его эффективной и четкой работе. Улавливаешь, о чем я?

Лежен вынужден был признать, что не совсем.

– Комитет общественного спасения контролирует все основные сферы управления, кроме одной, – пояснил Сен-Жюст и сделал паузу, предоставив другу самому догадаться, что он имеет в виду.

Ах, вот он о чем! Лежен не мог сдержать легкой улыбки. Разумеется! Комитет общей безопасности.

Сен-Жюст заметил его улыбку и кивнул:

– Кроме полиции. Вот это-то и не дает мне покоя.

– По-моему, Комитет безопасности вполне справляется с возложенной на него задачей, – робко заметил Лежен.

– Я говорю не о том, что он работает плохо, – отмахнулся Сен-Жюст, – а о том, что контроль за полицией – единственное, чего не хватает Комитету спасения для полной концентрации власти в своих руках. Это ослабляет правительство. Борьба с политическими преступлениями набирает обороты, что порождает произвол в провинции. Комиссары, посланные в департаменты, творят самосуд. В период, когда во Франции царил полный хаос, они сослужили отличную службу республике, но сейчас настало время централизовать систему правосудия. Она должна перейти к Комитету общественного спасения.

– Ты понимаешь, кому перебежишь дорогу? – настороженно, даже испуганно спросил Лежен.

Сен-Жюст лукаво улыбнулся.

– Вот уж не думал, что и ты относишься к числу тех, на кого Вадье наводит такой страх!

Лежен покраснел. Он никогда лично не встречался с главой Комитета общей безопасности, но слышал о нем достаточно, чтобы всем сердцем желать и дальше пребывать в столь счастливом отдалении от него. В конце концов, прозвище Великий инквизитор, данное Вадье, вряд ли было случайным.

– Послушай, – проговорил Лежен, немного справившись с волнением, – ты вправе делать все, что тебе вздумается. Но я, на твоем месте, тысячу раз подумал бы, прежде чем упразднять Комитет общей безопасности.

– А кто говорит о его упразднении?! – казалось, Сен-Жюст сам удивился выводу, который друг сделал из его слов. – Я пока еще не лишился рассудка, Огюстен! Разве существование Военного комитета помешало созданию Военного бюро в Комитете общественного спасения? Для того, чтобы контролировать политическую полицию, вовсе необязательно распускать Комитет общей безопасности.

Лежен вынужден был согласиться с другом. Впрочем, это его не очень успокоило. Всем известно, что Военный комитет послушно выполняет распоряжения Комитета общественного спасения, чего нельзя сказать о Комитете общей безопасности, пользующемся полной автономией. Подчинить Комитет Вадье Комитету общественного спасения было равносильно пощечине, нанесенной лично Великому инквизитору. Неужели Сен-Жюст осмелится?!

– Так вот, – продолжал член правительства, поднимаясь со своего места и прохаживаясь по комнате, скрестив руки на груди, – я подумал, что создать полицейское бюро внутри Комитета общественного спасения было бы не такой уж плохой идеей. Мы разгрузим Комитет безопасности, оставив ему руководство делами Революционного трибунала, а сами займемся рассмотрением дел арестованных до того, как они поступят в распоряжение ведомства Вадье. Причем дела эти будут поступать в Бюро полиции со всей Франции, что положит конец произволу на местах. Все приказы об освобождении или отправке в Трибунал будут исходить исключительно от Комитета общественного спасения. Так постепенно правосудие войдет в нормальное русло, и комиссары в департаментах перестанут распоряжаться жизнью и смертью граждан.

Его голос зазвучал громче, в глазах появился задорный блеск, он все больше воодушевлялся своей идеей, казавшейся решением стольких проблем. Лежен не сводил глаз с расхаживавшего по комнате друга, с трудом веря своим ушам.

– Конечно, это дело не завтрашнего дня, – признал Сен-Жюст, понижая голос, перешедший было на крик. – Сначала надо покончить с фракциями. Но вот через месяц, самое большее, через два, такое бюро будет просто необходимо.

– Комитет общей безопасности никогда не согласится с созданием твоего бюро, – ответил Огюстен, покачав головой.

– А кто будет спрашивать у него согласия? – Сен-Жюст остановился и взглянул на молодого человека сверху вниз. – Предложение выйдет из Комитета спасения и будет представлено Конвенту. Если Конвент вотирует декрет, в чем я нисколько не сомневаюсь, Комитету безопасности придется подчиниться.

«Еще бы! – подумал Лежен. – Только какого черта тебе понадобилось тринадцать лишних врагов в лице его членов?»

Он сидел в кресле, опустив голову на руку, и молчал. Не желая мешать его раздумьям, Сен-Жюст отошел к окну и взглянул на начинавшую пробуждаться улицу, освещенную бледным утренним светом.

– Ты с кем-то делился этим проектом? – спросил Лежен через пару минут, прервав размышления и подняв глаза на друга.

– Еще нет. Ты – первый, – эти слова были произнесены таким тоном, словно Лежен должен был почувствовать себя польщенным. – Я поговорю об этом с Робеспьером, когда придет время. Ему сейчас не до этого.

И тут Лежен понял, что не случайно Сен-Жюст поднял его в шесть утра. «Что ему от меня-то понадобилось?» – мелькнуло в голове министерского служащего. Слабая догадка начала проникать в его окончательно пробудившийся мозг, и эта догадка ему очень не понравилась. Решив покончить с сомнениями, он подошел к другу и спросил:

– Могу я узнать, чем заслужил честь быть посвященным в твои намерения в семь часов утра?

Вопрос прозвучал резче, чем он рассчитывал. Сен-Жюст с недоумением посмотрел на него, обескураженный подобным тоном, и мягко проговорил:

– Мне нужна твоя помощь, Огюстен.

– Тебе… нужна… моя… помощь? – переспросил Лежен, делая паузу после каждого слова.

– Именно, – кивнул Сен-Жюст. – У меня мало друзей, заслуживающих доверия, и ты один из них.

Это признание вызвало у Огюстена широкую улыбку, но она немедленно слетела с его губ, когда он услышал последовавшие за ним слова: