В конце концов, что Сен-Жюсту было известно об этом человеке?

Он появился на пороге его квартиры четыре месяца назад, сразу же после доклада Сен-Жюста, учреждавшего во Франции революционный порядок управления, представился другом республики, сказал, что служил в королевской полиции, а после провозглашения республики захотел служить нации. Признался, что долго не мог определиться, к кому наняться на службу, не желая служить амбициозным политикам, заботящимся лишь о собственной выгоде. На предложение Сен-Жюста отправиться в Комитет общей безопасности он ответил горячим протестом, заявив, что обладает неопровержимыми доказательствами связей некоторых из его членов с роялистами. Эти слова немедленно доставили ему симпатию Сен-Жюста, который стал время от времени обращаться к таинственному посетителю с поручениями. Постепенно необходимось в нем возникала все чаще. Очень быстро Сен-Жюст убедился, что для бывшего полицейского не было ничего невозможного. Требуемые им вознаграждения были велики, но работа выполнялась отменно, так что Сен-Жюст безоговорочно платил из секретной кассы Комитета общественного спасения, к которой имел доступ и которая предназначалась как раз для подобных целей. Связь с агентом он осуществлял посредством записок, которые отправлял с посыльным на адрес связного, который ежедневно встречался с доверенным лицом бывшего полицейского и передавал ему полученную на его имя почту. Ни настоящего имени, ни адреса самого агента Сен-Жюст не знал. Откровенно говоря, он не знал о нем ничего, кроме того, что тот сам счел нужным о себе сообщить. Впрочем, преданность свою он доказал на деле. Да и зачем ему отрубать кормящую руку? К тому же риск разоблачения неоправданно велик. Нет, покачал головой Сен-Жюст, поднимаясь в свои апартаменты, письмо написано не агентом: он не настолько глуп, чтобы действовать так нелепо. А вот его помощь в поиске автора может оказаться бесценной. Хотя, усмехнулся Сен-Жюст, для него все имеет свою цену.

Агент явился с первыми сумерками, вызванный запиской, которую Сен-Жюст отправил еще из Конвента. Он, как всегда, по-хозяйски разместился в кресле у камина и выжидательно посмотрел на депутата.

– Это объяснит цель твоего визита, – сказал тот, протягивая ему анонимное письмо.

Посетитель пробежал глазами по строчкам и поднял вопросильный взгляд на Сен-Жюста, внимательно следившего за ним, полуприсев на край стола.

– Что скажешь?

– У тебя есть идеи, кто бы это мог быть? – спросил гость.

– Есть, – ответил Сен-Жюст, не спуская с агента острого взгляда. – Ты.

Бывший полицейский посмотрел на шефа снизу вверх и прищурился.

– Логично, – невозмутимо проговорил он. – Настолько же логично, как и глупо.

Сен-Жюст удовлетворенно кивнул, словно ждал именно такого ответа.

– Я сказал себе то же самое, – признался он. – Но проблема в том, что ты единственный, кому известно, что камни находятся у меня. Согласись, факты говорят не в твою пользу.

– Они вообще ни о чем не говорят! – небрежно бросил гость, швырнув письмо на стол. – Не вижу причин, почему кто-то не может так же выследить меня, как я выслеживал шпионов по твоему приказу.

– Потому что твоя работа заключается в том, чтобы не оставлять следов. И мне лучше, чем кому-либо другому известно, насколько хорошо ты выполняешь свою работу.

Комплимент заставил агента улыбнуться.

– Допустим, – согласился он. – Впрочем, никто не застрахован, никто… – он задумался на несколько секунд, а потом произнес твердо, тоном принявшего решение человека: – Я найду автора и узнаю, чего он хочет.

– Мне и без того известно, чего он хочет, – Сен-Жюст начал терять самообладание. – Скомпрометировать члена Комитета общественного спасения, нанести удар по репутации председателя Национального конвента. Разве не этого добиваются подосланные Питтом шпионы? Разве не в этом состоит общий план всех заговорщиков, замышляющих против республики? И тут мы сами преподнесли им подарок: драгоценности Бурбонов у Сен-Жюста! О чем ты думал, опустошая карманы этого ублюдка и притаскивая мне его барахло? Откуда ты знаешь, что за тобой тогда никто не следил?

Он мерил комнату широкими шагами, запустив ладонь в волосы. Агент все так же сидел, развалившись в кресле и подперев щеку рукой. Его задумчивый взгляд был устремлен на темный прямоугольник окна, за которым виднелись освещенные окна дома напротив.

– Тебе знаком этот почерк? – спросил он наконец.

– Нет, – покачал головой Сен-Жюст. – Если бы я хоть раз увидел его, то непременно запомнил бы. Постой! – он резко обернулся. – Ты полагаешь, что это кто-то из моего окружения? Кто-то, кого я знаю и кто знает меня? Тогда что ему помешало прийти в Комитет и разобрачить меня? К чему это письмо? К чему такой риск?!

– Разоблачить тебя ему помешал банальный, глупый и вполне обоснованный страх. Твоя репутация безупречна. И совершенно очевидно, что члены Комитета не бросятся обыскивать твой секретер, услышав столь абсурдное обвинение из уст… – он запнулся. – Что до анонимного письма, то тут риск минимален.

Сен-Жюст недоверчиво покачал головой.

– Ошибаешься, риск велик. И состоит он в том, что случится то, что случилось: письмо попадет ко мне.

– Один шанс против десяти, – отмахнулся гость.

– Нет, – поправил его Сен-Жюст, – один шанс против пяти. На данный момент только шесть членов Комитета, считая меня, реально участвуют в работе правительства.

– Вот как? – в голосе агента послышалось удивление и, как показалось Сен-Жюсту, разочарование. – Понятно…

Наступила пауза, в течение которой собеседники, погруженные каждый в свои мысли, избегали встречаться взглядами друг с другом.

– Ты сможешь найти автора? – спросил Сен-Жюст, нарушив молчание. – Достаточно будет только имени. Потом я займусь им сам.

– Постараюсь, но на это нужно время… много времени… – в голосе агента прозвучало сомнение, доселе ему незнакомое.

– Сколько? – нетерпеливо спросил депутат.

– Месяц или больше, не могу точно сказать. Мы даже не знаем, кого ищем.

– У меня нет месяца. Нет даже недели.

Шпион молчал, не спуская глаз с оконного проема и освещенного окна за ним.

– Только одному человеку может быть известно, что камней у агента Барера уже нет, – медленно проговорил он, делая ударение на каждом слове. – Это сам Барер. Возможно, он все-таки узнал, что в Англию отправился совсем не тот человек…

Сен-Жюст опустился в кресло напротив собеседника.

– Ты хочешь сказать, что за этим письмом стоит Барер? Исключено. Сейчас мы играем на одной стороне, ему это хорошо известно.

– Как, возможно, – на этом слове шпион сделал короткую паузу, – ему известно и то, что по твоему приказу он потерял своего лучшего агента. Вы играете на одной стороне, говоришь? Допустим. Тогда какого черта ты уже второй день держишь в Консьержери эту Элеонору Плесси? Кстати, стоит поторопиться вытрясти из нее интересующие тебя сведения, пока кто-нибудь из ее покровителей не обнаружил место ее заключения. Если она почувствует, что освобождение близко, то и рта не раскроет.

– Ты прав, – пробормотал Сен-Жюст, взглянув на каминные часы, показывавшие без десяти минут семь, и поднялся. – До заседания Комитета еще два часа. Я успею переговорить с ней. Стоило бы, конечно, дать ей еще один день на размышления, но, к сожалению, времени у меня, действительно, мало. Да, и еще… – он резко обернулся к собеседнику: – Если это Барер, мне нужны доказательства.

– Они у тебя будут, – пообещал шпион, направляясь к выходу. – Что ты намерен делать с камнями? Надо бы избавиться от них, пока не поздно.

– Дались тебе эти камни! – с раздражением воскликнул Сен-Жюст. – Хочешь получить еще один за работу? Слушай, а что если я тебе отсыплю их все, авансом, на несколько лет вперед?

– Ты не будешь в безопасности до тех пор, пока не избавишься от них, – шпион пропустил издевку мимо ушей. – И судя по тому, что они все еще у тебя, ты не знаешь, что с ними делать, а решать надо быстро, очень быстро.