— Все действительно просто, Томми. Я не верю, что есть любовь. Но знаешь… верь я в нее, подумал бы, что это именно она.

Закрыв глаза, художник закусил губу. Эти мимолетные, вроде бы вполне привычные действия, выдали Ньюта с головой. Он уже жалел о том, что сказал, а потому, покрутив в руках сигарету и выкинув ее в пепельницу, парень поспешил выйти с балкона. После улицы тут казалось чуть теплее обычного, а потому Ньют скинул плед и прошел в ванную, вспоминая, что забыл с утра даже просто умыться. Он не ждал того, что Томас за ним пойдет. Хотелось хоть пять минут обдумать всё сказанное. Правильно ли он поступил, признавшись? Надо было охладить голову, поэтому Ньют включил холодную воду и умылся. Почти что ледяная вода бодрила, но мысли упорядочить она точно не могла. А вот заболеть после стояния не в совсем одетом виде на балконе и после холодных утренних процедур можно было запросто, а потом парень поспешил включить теплую воду и завершить утренние процедуры.

Томас подождал, пока в ванной зашумит вода, и только тогда вышел с балкона. Он сразу же прошел в комнату Ньюта, оделся там, набрал смс-ку Терезе, чтобы та подождала его. Стоило парню собраться уходить, как в комнату зашел художник, на ходу вытирая лицо полотенцем. Ньют прошел к шкафу, достал одежду, в которой, видимо, собирался идти в институт, и только тогда обратился к Томасу:

— Если сегодня не занят вечером, то предлагаю тебе придти на гонки. Сегодня самые поздние, начнутся часа в два, не раньше.

Томас на секунду замялся.

— Тебя же отстранили.

-Ну… — Ньют как-то хитро улыбнулся, — меня быстро прощают. Так что я сегодня участвую. Если хочешь, можешь взять с собой Терезу.

Томас рассмеялся:

— Скорее всего эту ночь она проведет не с нами, а с одним очень тебе знакомым азиатом.

В ответ на это Ньют присвистнул.

— Тогда приходи один. Я бы заехал за тобой, но не могу. Надо появиться там раньше. Прости.

— Ерунда, — Томас махнул рукой и вышел в коридор. Обуваясь, он краем глаза заметил, как художник вышел следом. На его плечи уже была накинута черная рубашка.

— Тогда в два на окраине. Буду ждать.

Томас выпрямился, кивнул и, надев куртку, приблизился к художнику. Потрепав его за волосы, Томас кинул короткое «Пока, Ньют» и стремительно вышел из квартиры.

***

В институте Ньюту пришлось долго и упорно выпрашивать у Евы отсрочку на проект, который он прожег сигаретой. Женщина, как всегда, не хотела выслушивать никаких оправданий, но и уговаривать отсрочить ему эту работу Ньют не стал. Попросив всего один раз, парень развернулся и направился к выходу.

— Ладно, — преподавательница вздохнула, — чтобы в пятницу на столе были все работы, которые должен. И будь добр, сдай в срок.

Ньют вспомнил про портрет, который он сдал. Преподавательница, будто поняв мысли парня, отдала ему рисунок.

И только тогда Ньют со спокойной душой вышел из аудитории. Но стоило двери позади закрыться, как парень тут же понесся на тот этаж, где они были с Томасом в первый день знакомства. Стоило хотя бы попытаться перерисовать то, что было. Ньют понимал, что это будут напрасные попытки. Прибежав на этаж, художник сел прямо на пол и начал копаться в портфеле, который редко разбирал. Там скопились все-таки пригодившиеся в данный момент ему акварельные карандаши, а так же неизменный портрет Томаса. Достав альбом, в котором осталась еще парочка чистых листов, не изрисованных набросками, Ньют начал рисовать.

Когда уже три листа полетели в дальний угол, парень понял — все напрасно. Не зная, примут ли у него повторно работу с несколькими корректировками, да еще и частично сгоревшую, пусть и на пустом участке листа. Ведь огонь тогда почти дошел до ставших такими родными черт лица… Ньют на мгновение представил, что было бы, будь портрет живым. И содрогнулся. Видеть, как огонь поглощает того, кто так дорог… Это невыносимо больно.

Плюнув на перерисовывание, Ньют взял в руки акварельные карандаши. Он понимал, что такой портрет не получился бы дважды, а портить его красками не хотелось… И художник выделил самое главное. Да, ушло много времени, но оно того стоило.

На черно-белом, нарисованном простым карандашом портрете выделялось самое главное и самое прекрасное по мнению Ньюта — глаза. Два карие омута, выглядевшие на рисунке совсем как настоящие. Будто смотрящие в душу, насквозь. И парень знал, что Томас точно умел так смотреть.

***

Ньют сходил на всего одну пару по мировой художественной культуре. Не почерпнув для себя там ничего нового, парень позволил себе добросовестно уйти с оставшихся занятий. Раз есть возможность сдать зачет до пятницы, то всего один день, да и тот понедельник, особой погоды не сделает.

Задумавшись о погоде, Ньют обратил внимание на небо. Опять сгущались тучи, на улице стало темнее, а ветер дул еще пронзительнее прежнего. Кутаясь в кожанку и шарф, парень пошел в сторону торгового центра, находящегося совсем неподалеку. Сегодня блондин был на своих двоих, оставив мотоцикл в гараже. Все-таки перед ночной гонкой стоило отдохнуть.

Дойдя до торгового центра, Ньют задумался, куда бы ему пойти. Решив, что для начала надо хотя бы позавтракать чем-то, кроме утреннего кофе, он направился в пиццерию, располагавшуюся на втором этаже. Туда можно было доехать на лифте с прозрачным полом и стенами. За всего несколько секунд поездки на этаж выше парень успел рассмотреть снующую туда-сюда толпу людей внизу.

“Чего им дома-то не сидится”, - подумал Ньют, тут же пожимая плечами.

Впрочем, здесь у каждого были свои дела. Лично свое дело художник поспешил скорее выполнить. Он заказал себе наугад выбранную пиццу, салат “Цезарь” и колу, и, усевшись за столик, находящийся почти у эскалатора, достал блокнот из портфеля и ручку. За столиком напротив сидела худенькая девушка в мешковатом свитере. На голове у нее был заплетены две косички, а большие очки на носу делали ее визуально еще более маленькой и хрупкой. Вокруг были еще люди, но почему-то именно эту девушку Ньют решил зарисовать. Не портрет, просто небольшая зарисовка. Сначала вырисовывались контуры столика, стоящего рядом цветка в большом горшке. Потом уже худенькое тельце, тонкие черты лица, косички. Вместо свитера парень нарисовал платье с кружевным воротничком, а вместо толстых очков, как у черепахи Тортиллы, очки в тоненькой, аккуратной оправе.

Закончив с рисунком, а потом и с едой, к которой Ньют приступил в процессе рисования, даже не заметив этого, он встал и направился к девушке. Та оторвала взгляд от телефона и испуганно посмотрела на внезапно подошедшего к ней парня. Блондин вырвал лист из блокнота и подал девушке со словами:

- Вы очень красивая.

И, положив лист на стол, Ньют развернулся и пошел. На глаза ему попался книжный магазин, располагавшийся на противоположной стороне этажа. Туда-то парень и направился, понимая, что потратит там кучу времени и денег.

Так и получилось. Купив себе коробку хороших карандашей, скетчбук и парочку книг, спустя почти час, Ньют вышел из магазина. В рюкзаке теперь помимо художественных принадлежностей лежала книга Ремарка “На западном фронте без перемен” и “Божественная комедия” Данте Алигьери, которую Ньют планировал подарить Томасу сразу же после гонки.

Кто ж знал, что этому не суждено было сбыться.

***

OST:A.A.Bondy-Skull&Bones

Ближе к часу ночи Томас начал собираться. На улице значительно похолодало, опять накрапывал дождь. Эта погода, хоть и была привычной, порядком нервировала. На душе у виолончелиста было не спокойно. Желая хоть как-то унять дрожь в руках, Том прошел на кухню, достал из холодильника бутылку пива и парой глотков осушил ее. Легче не стало, поэтому парень открыл окно и закурил прямо на кухне. Все равно, судя по крикам, доносящимся из комнаты Терезы, та смотрела очередной фильм ужасов, а потому ей было не до ругани с Томасом.

Накануне вечером он был очень удивлен, узнав, что девушка проведет вечер одна. Первым делом подумав, что пора бить Минхо морду, Томас все-таки спросил у подруги, что случилось. Оказалось, причина проста: семейный ужин, на котором присутствие сына, то есть Минхо, было обязательным.