После убийства Непенина новое командование Балтийским флотом не уделяло разведке никакого внимания. Лишь Ренгартен, произведенный в 1917 году в капитаны 1-го ранга, пребывая в должности помощника комфлота, старался привить новым высоким должностным лицам сознание необходимости использовать в боевой службе добытые флотскими офицерами достоверные данные о противнике. Он по-прежнему требовал от начальника разведывательного отделения регулярно готовить и направлять в штаб сводки по обстановке на Балтийском морском театре военных действий. Ренгартена всегда поддерживал флаг-капитан по оперативной части штаба флота капитан 1-го ранга князь Михаил Борисович Черкасский. Из Ревеля от Тихонова сводки регулярно направлялись в штаб: работа офицеров разведывательного отделения не прерывалась ни на минуту, но Владимир Константинович понимал, что ему не на кого опереться в штабе, кроме Ренгартена и Черкасского. Остальные представители командования в это время, которое Тихонов, пользуясь историческими аналогиями, именовал Смутой, решали главным образом собственные вопросы. В военных действиях на море как раз наступило затишье – немец зимой не наседал.

Тихонов выработанным службой чутьем предчувствовал, что надвигается общий коллапс, который разрушит и флот, и разведку. За себя он не переживал – война приучила относиться к жизни философски: сегодня ты живой, а завтра по-всякому может получиться, тяжело ему было представить, как резко может ухудшиться положение агентов, находившихся на задании во вражеском тылу. Эти мужественные люди доверили свои судьбы и жизни офицерам-руководителям, которые убедили их в необходимости встать на путь нелегальной борьбы с врагом, отказаться от своего имени и положения, руководствоваться лишь указаниями, приходившими из разведки флота, полагаться только на ее помощь. Таких людей нельзя бросать на произвол судьбы, надо постараться обеспечить им максимальную поддержку. Чем он мог им помочь в случае резкого ухудшения ситуации? Ведь они предназначались только для агентуры, действовавшей в прифронтовой полосе, и лишь на тот случай, если при наступлении германские войска займут значительную территорию Российской империи и связь с руководством оборвется.

Находившимся на территории Германии и Норвегии глубоко законспирированным агентам «Учителю» и «Фридриху» Тихонов направил указания по переходу на новые условия связи в случае длительного отсутствия сигналов из России.

Для обеспечения деньгами и связью разведчика-нелегала «Ферзя», выполнявшего задачи в германской военно-морской базе Либава, Тихонов решил провести агентурную операцию самостоятельно, не ставя в известность никого из начальства. В июле под прикрытием трех вооруженных офицеров отделения он высадился ночью с подводной лодки «АГ-14» на лесистый берег севернее порта Мемель и замаскировал в известном «Ферзю» месте металлическую шкатулку с немецкими марками, шведскими кронами и золотыми монетами. Эти деньги осенью 1916 года Илья Иванович Стрельцов вытребовал у комфлота Непенина, но использовать их по предназначению смог лишь Тихонов и только через год. Выполнив рискованное предприятие, группа разведчиков вернулась на подлодку. Ею командовал старший лейтенант Антоний Николаевич Эссен, единственный сын адмирала Эссена. Как-то в Ревеле случай свел Тихонова с младшим Эссеном, и офицеры по-настоящему подружились. В один из обыкновенных выходов подлодки с задачами поисковых действий на коммуникациях противника, несения позиционной и дозорной службы на подходах к портам и базам противника в Центральной Балтике бесстрашный командир-подводник согласился выполнить авантюрный план Тихонова. Из похода подводная лодка с разведчиками успешно вернулась в базу, но при следующем выходе в море в сентябре 1917 года «АГ-14» не вернулась, унеся тайну своей гибели на дно Балтийского моря.

Стараниями Тихонова «Ферзь» был обеспечен деньгами и новыми условиями связи, в соответствии с которыми при потере контактов с руководством ему предписывалось самостоятельно связаться с русским военно-морским агентом в Швеции, Норвегии и Дании капитаном 1-го ранга Владимиром Арсеньевичем Сташевским. Для личной встречи давался пароль: «Смотрите, какая тишина над Балтикой…», на который должен прозвучать отзыв: «Эта тишина только мнимая!». Сташевский тоже получил из Гельсингфорса условия связи с неизвестным ему нелегальным разведчиком. Летом 1917 года никто из них, ни «Ферзь», ни Сташевский, ни Тихонов, не мог представить, когда прозвучит фраза нового пароля.

Коротая за воспоминаниями время в камере морской тюрьмы, Владимир Константинович не мог найти ответ на вопрос: для чего его арестовали и держат под замком второй месяц? Он понимал, что причина ареста кроется в его жестком ответе революционному командованию в Петрограде на действия по уничтожению агентурной разведки. Но почему его не отдали под суд, почему до сих пор не расправились с ним без суда и следствия, как с другими офицерами, почему никто не предъявляет ему никаких обвинений, почему его даже не вызывают на допросы? Почему, почему, почему? Бесконечные вопросы, на которые ему, разведчику, привыкшему к аналитической работе ума, не удавалось найти ни одного ответа.

И вновь память погрузила лейтенанта в события прошлого года. Временное правительство то и дело меняло на Балтийском флоте командующих. Тасовало их, как шулер карты в новой колоде. «Революционный» вице-адмирал Максимов продержался в должности не более трех месяцев. За полное нежелание использовать боевой флот по прямому назначению в войне на море его отправили в отставку. 1 июня командовать флотом назначили начальника 1-й бригады линейных кораблей контр-адмирала Дмитрия Николаевича Вердеревского, которого через месяц тоже отстранили от должности.

Наконец 7 июля на пост командующего поставили начальника минной дивизии контр-адмирала Александра Владимировича Развозова, при котором флот предпринял усилие вновь стать воюющим объединением. Причины тому имелись весьма веские: в августе проводилась рижская оборонительная операция русской армии, закончившаяся провалом, 21 августа германские войска заняли Ригу. Прибрежный участок зоны ответственности Балтийского флота оказался в угрожающем положении. Развозов понимал, что в ближайшее время германский флот постарается захватить острова Моонзундского архипелага, чтобы вытеснить русские корабли из Рижского залива и запереть в Финском заливе. Тихонов регулярно представлял командующему данные, которые подтверждали опасения Развозова. Один из документов Берлинского Адмиралштаба, добытый разведчиком «Ферзь», объективно свидетельствовал о намерении командования противника:

«Находящийся в Рижском заливе русский флот, хотя и не пребывает в безопасности от угрозы нашего воздушного нападения и подводных лодок, но до настоящего времени был надежно обеспечен от какого-либо воздействия надводных морских сил. Русский флот в состоянии обстреливать огнем своих дальнобойных орудий наше северное крыло, не подвергаясь риску обстрела с нашей стороны. Кроме того, он имеет возможность высаживать десанты в тылу нашего северного крыла, создавая тем самым угрозу нашей фланговой группе. Уязвимость открытого фланга сухопутного фронта, примыкавшего к морю, где господство было не в наших руках, существовала также и на западе. Там были приняты весьма серьезные меры для обеспечения фланга германского западного фронта во Фландрии. Но на имевшем значительное протяжение побережье Рижского залива подобные меры обеспечения были бы неэффективны. Если угроза северному крылу восточного фронта давала себя сильно чувствовать в течение двух лет, то она отнюдь не уменьшилась после того, как фронт выдвинулся к р. Аа Лифляндская, в связи с чем прибрежный участок удлинился еще больше. Кроме того, было признано целесообразным использовать для подвоза снабжения морем Усть-Двинск, оказавшийся теперь в тылу северного крыла фронта.

Таким образом, для ликвидации угрозы с моря со стороны русских нашему северному флангу необходимо вторгнуться морскими силами в Рижский залив и вытеснить оттуда русский флот. Но чтобы прочно закрыть доступ русским в оба пролива и, что еще важнее, обеспечить через Ирбенский пролив вполне надежную связь с базой флота, необходимо прочно владеть входами в Рижский залив. Для той же цели нужно овладеть Моонзундскими островами».