Мало кто назовет любимым серый или бежевый цвет, но тем не менее наши дома часто маскируются в неброских нейтральных тонах. Я задалась вопросом: почему же краски реальной жизни так далеки от тех цветов, которые оживляют все вокруг?

«Хромофобия» была немедленным ответом, который я получила от Питера Стамберга и Пола Афериата, двух архитекторов красочного отеля Сагуаро в Палм-Спрингс. Благодаря неоновому оформлению его так часто фотографировали для Instagram, что в 2016 году он стал третьим отелем в мире по количеству размещенных в приложении снимков. «Люди боятся ярких цветов», – сказал мне Стамберг. Он явно имел в виду совсем других людей, не себя и Афериата, живущих в настоящем храме красок: пространство их открытого лофта разделено не стенами, а цветом – желтыми, зелеными, синими и оранжевыми декоративными панелями.

Эти двое расположились напротив меня на фиолетовом диване, рядом стоит пара ярко-красных стульев, под ногами розовый ковер. Стол у окна украшен коллекцией стеклянной посуды и керамики в теплых тонах, отбрасывающей на пол янтарные тени.

«Это страх выбора, – говорит Афериат, – страх сделать ошибку и потом вынужденно жить с ней». Я могла отнести сказанное к себе. Я не знала раньше этого термина, но, оказывается, сама всегда была отъявленным хромофобом. Я так боялась цвета, что для всей своей квартиры выбрала гамму цветов от белого до кремового. Диван цвета слоновой кости, книжные полки окрашены в цвет яичной скорлупы. Постельное белье, полотенца и шторы – белоснежные. А моя большая доска для вдохновения обита грубой льняной тканью. В углу спальни я складывала свои вещи на складной стул, обитый – чем бы вы думали – белым полотном. Всякий раз, когда мне была нужна новая мебель, я просматривала красочные каталоги, вожделенно глядя на бархатные диваны цвета горчицы и розовые полосатые мягкие кресла. Но в конце концов всегда возвращалась домой с вещами надежного и проверенного белого цвета.

Однажды я переехала в квартиру своей мечты: дом из коричневого камня, смежная планировка, верхний этаж, безупречные деревянные полы, окна с видом на зеленый двор и даже небольшое окошко в ванной. Единственная проблема, которая меня беспокоила, – то, что стены были окрашены в масляно-желтый цвет.

С того момента, когда я впервые увидела эту квартиру, я мечтала скорее ее перекрасить. Но потом случилось что-то забавное. Каждый раз, когда я приходила домой, мне даже в самый мрачный зимний день казалось, что сияет солнце. А когда я возвращалась из поездок, меня охватывала радость. Кончилось все тем, что я прожила в этой квартире целых шесть лет и навсегда оставила мысль перекрасить стены уже через неделю после того, как въехала.

Хромофобия

Хотелось бы сказать, что это и был конец моей хромофобии, но на самом деле мне помогла школа дизайна, которая действительно изменила мое отношение к цвету. Я потратила много часов, вырезая и раскладывая образцы цветной бумаги, смешивая краски и изучая взаимодействие между различными оттенками. Я осознала, что мир полон цветов, которые меня фактически до сих пор не научили видеть. Я прожила жизнь, уверенная, что все тени серые, а теперь я увидела, что они окрашены в пурпурные оттенки. Я думала о красном яблоке, не понимая, насколько отличается красное яблоко, лежащее на подоконнике, от красного яблока на прилавке магазина. Радость от этого нового способа видения мира была для меня неописуема.

Мы воспринимаем цвет как некую закрытую территорию художников, но это довольно молодая концепция. Историк Джон Стилго пишет, что до начала прошлого столетия образованные люди изучали хроматику, науку об игре света и красок на полотнах [22]. Причем изучали так же серьезно, как учились когда-то читать и считать. Неудивительно, что без такого образования мы чувствуем себя немного потерянными, когда дело доходит до выбора цвета.

Разница между энергичными радостными цветами и более мрачными оттенками заключается в том, насколько пигменты чистые и яркие. Дизайнеры используют термины «насыщенность» и «светлота», чтобы описать эти свойства. Когда я впервые узнала об этом, то почувствовала, что весь мир цвета открывается для меня таким же образом, как когда-то изучение сложения и вычитания раз и навсегда сняло покров таинственности с мира математики. Насыщенный цвет – это самая чистая версия цвета, которую вы можете найти в наборе детских кубиков. Чистый синий и солнечный желтый – эти цвета сильные и интенсивные. Если сделать их менее наыщенными, добавив к ним серый, они станут более тусклыми версиями самих себя. Ярко-зеленый становится оливковым; лазурный превращается в синевато-серый. Бежевый – это ненасыщенный желтый; желтый, из которого выпили всю его радость! Серый представляет собой абсолютно ненасыщенный цвет, содержащий только белый и черный. Ненасыщенные цвета могут быть полезны как часть цветовой гаммы. Но если вы оглянетесь вокруг и все, что увидите, – это серый, хаки и бежевый, – тогда ваши окрестности довольно однообразны. Светлота цвета связана с тем, сколько в него добавлено белого или черного. Белый отражает свет, а черный поглощает его. Таким образом добавление белого делает первоначальный цвет светлее, и он лучше отражает свет. Если же добавить в цвет черный, он становится темнее и приглушеннее. Светло-розовый и небесно-голубой – более энергичные, чем бордовый и темно-синий, потому что они отражают больше света, наполняя пространство жизнью. Темные, ненасыщенные цвета поглощают свет, уменьшая излучение энергии в пространство.

Для достижения уверенности в выборе цвета может потребоваться немного практики. К счастью, существуют подсказки для поиска радостных цветовых сочетаний и тренировки глаза, чтобы увидеть и использовать цвет во всей его восхитительной глубине. Однажды, когда Стамберг и Афериат ломали голову в поисках цвета для дома, дизайн которого проектировали, они обратились к своему хорошему другу, художнику Дэвиду Хокни, который сказал: «Делайте то, что делаю я всякий раз, когда сталкиваюсь с проблемой выбора цвета. Посмотрите на картины Матисса». Живые и энергичные картины Анри Матисса не только вдохновили архитекторов выбрать правильный синий оттенок для того проекта – они начали использовать этот подход со всеми своими клиентами. Когда люди видят, какие смелые цвета мирно сосуществуют на холсте, это дает им уверенность в том, что и в их домах такие оттенки будут также смотреться хорошо. Светлая, яркая палитра Матисса помогает сделать идеальный выбор цвета, но мне также помогают и другие художники, на работы которых я часто смотрю: Элен Франкенталер, Соня Делоне, Пьер Боннар и, конечно же, Дэвид Хокни.

И если вы все еще не чувствуете себя достаточно уверенно в принятии цветовых решений, обратитесь к мудрости легендарного дизайнера интерьеров Дэвида Хикса, который считал, что идея цветов, конфликтующих друг с другом, была выдумкой, состряпанной «настоящими леди» из 1930-х. «Цвета не конфликтуют, – сказал он, – они звучат».

Другой человек, который определенно не страдает хромофобией, – это Эллен Беннетт, 30-летняя основательница швейной фабрики Hedley & Bennett в Лос-Анджелесе. «Я люблю цвет», – сказала она, когда мы встретились дождливым сентябрьским днем. Она подчеркнула слово «люблю», чтобы выразить всю глубину своей привязанности. «В моем доме все как в детской поговорке – каждый охотник желает знать, где сидит фазан», – сказала она. Она перечислила главные акценты: на книжной полке книги отсортированы по цвету, спальня синяя, ярко-зеленая с желтоватым отливом дверь и ярко-желтая духовка, которую Беннетт подарил ее бойфренд после трех месяцев знакомства. Для Беннетт – энергичной духом и, как она сама себя называет, «великого обнимальщика», в чем я убедилась через секунду нашего знакомства, потому что она сильно сжала меня в объятиях и поцеловала в щеку – ясно, что между человеческой теплотой и цветом стоит знак равенства.