— Сейчас ничего, — сказал Рион, бросив оценивающий взгляд сначала на книгу, потом на Лайта, — после не умереть.

— Воодушевляет, — протянула Силико, недоверчиво смотря на гримуар, словно ожидая, что из него вот-вот выскочат пара сотен тысяч её самых страшных кошмаров.

— Да ничего страшного не случится, — с видом абсолютной уверенности заявил Лайт, — глубокий вдох и вперёд, тут главное верить в успех!

— Ты нас плавать учишь что ли? — скептически заметил Ноэ.

— Принцип один и тот же, — отмахнулся Лайт, — только мы вас не в воду бросаем, а на растерзание теням, — от беззаботного тона епископа у всех мороз пробежал по коже.

— Удачи вам, ребята, — ободряюще улыбнулась Юфи, пытаясь воодушевить несколько павших духом согильдийцев.

Юфи была единственным человеком в гильдии, кто уже успел взять вторую специализацию и стать дипломированным роботехником, о чём она не уставала ненавязчиво напоминать при каждом подходящем случае, пытаясь таким образом избавиться от снисходительного отношения к себе, которое неизбежно возникало у плохо знакомых с Юфи людей, принимавших «высококвалифицированного роботехника» за обычного ребёнка. Вообще, Юфи долгое время не являлась членом гильдии, а была кем-то вроде, того-человека-который-приходит-на-помощь-когда-всё-плохо, так что даже не все согильдийцы её знали, к тому же жила она не в гильдийском доме, так что значительная часть её жизни проходила где-то за пределами гильдии, как и взятие специализации.

— Да-да, «и пусть удача всегда будет с вами», — нараспев продекламировал Лайт, за что получил укоризненный взгляд от Юфимии.

— Прощание явно затянулось, — фыркнул Элрион, — если Богиня будет к вам благосклонна, ещё свидимся.

Словно поняв его слова, гримуар раскрылся, зашелестела бумага, жалобно скрипнул переплёт, страницы книги взметнулись, словно живые, начав сами собой перелистываться, причём с такой скоростью, что разобрать, что на них написано не представлялось возможным. Элис — да и не только она — явственно ощутила тёмную ауру, окутывающую их, словно удушливый кокон.

— Если что-то пойдёт не так, я вас обоих и в другом мире достану! — выкрикнул Ноэ угрозу, обращённую к Элриону и Лайту, вместо прощания.

И мир канул в бездну.

Весь ритуал призыва тени был достаточно прост, как объяснил Элрион. Обычно, призыв происходил с помощью какого-либо предмета, наполненного магией. В данном случае, в качестве такого предмета выступал чёрный гримуар, он же «книга мёртвых». Ни одно заклинание из этой книги в призыве не использовалось, ведь совершение какого-либо ритуала было строго запрещено и горе-некроманта могли и казнить, поэтому использовался лишь общий магический фон — чего в общем-то Ордену рыцарей храма тоже, лучше не знать, так на всякий случай — но этого было вполне достаточно, оставалось лишь начертать пентаграмму призыва и готово. Вот только наставники прибегали к предметам наполненным не чёрной магией, а светлой, что делало тень слабее, накладывая своего рода защиту на ученика, в данном случае защита отсутствовала, ведь с чёрной магией призвать тьму гораздо проще.

***

Перспектива боя с тенью её не слишком пугала, заставляла волноваться и нервничать, но не приводила в должный ужас. Но теперь… Теперь она оказалась одна в абсолютной тьме, в пространстве, в котором не существует ни верха, ни низа, ни запахов, ни звуков. Тьма залепила глаза, мешая видеть мнимый свет, залилась в горло, не давая дышать несуществующим воздухом. Своего тела она не чувствовала, оно осталось там за гранью этой тьмы — бой с тенью был ментальным, а не физическим процессом — и она не знала сможет ли вернуться туда, за горизонт небытия, где её ждали, где её звали, в то место, которое казалось теперь недостижимо далёким. Это было очень странное чувство, словно сознание её полностью растворилось в абсолютной, всепоглощающей пустоте. Она уже не помнила ничего, кто она, что она, зачем она здесь. Только где-то под толщей мрака ещё маячила навязчивая, словно комар, мысль, что она должна была что-то сделать, что её кто-то где-то ждёт, что ей нельзя оставаться в этом нигде. Но с каждой секундой желание это всё угасало и угасало, затухая, как догоревшая свеча. Полное спокойствие, даже безмятежность, бесчувственность, навалились на неё и душили все желания и мысли. Её сознание тщетно пыталось сохранить способность нормально мыслит и чувствовать, поэтому она судорожно хваталась за любые эмоции, которые ещё не были поглощены тьмой. Быстро меркнущая душа смогла ухватиться лишь за одно самое мощное чувство, самое яркое ощущение, коим сейчас был ужас. Полубезумный страх остаться в этой черноте навсегда, на всю необъятную бесконечность времени, раствориться, угаснуть, исчезнуть, захватил слабеющую душу в свои холодные объятья. Она бы билась в истерике и молила о помощи, если бы могла, но любая мольба бы увязла в густой смолистой тьме.

«Спасите, — ненадолго вспыхнула во тьме, быстро затухнувшая мысль, — спасите меня кто-нибудь, — повторяла она, как молитву».

***

Тьма охватила Куруми неожиданно, она даже не успела заметить того момента, когда весь мир, что окружал её провалился в небытие. Она несколько раз открыла и закрыла глаза, и разницы вовсе не было. К эльфийке начала подкрадываться паника, где-то в голове уже зарождалась мысль о том, не придётся ли ей провести в этой тьме остаток вечности, но Куруми, что было силы гнала эти панические мысли прочь, желая сохранить трезвость мысли. Пытаясь успокоиться, она плотно зажмурилась, словно в этом был какой-то толк, и сделала глубокий вдох, на выдохе распахнув глаза, что изумрудным огнём блеснули во тьме. Открыв глаза, Куруми обнаружила, что стоит посреди бескрайнего поля, заросшего высокой, доходившей чуть ли не до плеч, травой. Трава была серовато-желтоватых цветов и, видимо, уже давно пожухла и высохла, росла она не сплошняком, а отдельными кустами, так что оставалось достаточно много голых участков, обнажавших мёрзлую тёмно-серую землю. Под ногами хрустели сухие ветки деревьев, высохшие и завядшие цветы и трава при каждом соприкосновении с ними отвечали каким-то глухим шипящим шелестом. Это была совсем не та природа к которой привыкла Куруми, живая — иногда даже чересчур — природа Ведьминой топи, эльфийских лесов и Зелёной заставы осталась где-то далеко, это место было мертво, да не просто мертво, из него словно выжали все соки.

Куруми шла, нервно оглядываясь по сторонам и прислушиваясь, но кроме жутковатого шелеста травы, похожего на сдавленный шёпот призрака, слышно не было абсолютно ничего. На сколько хватало глаз, простиралось поле мёртвой травы, но эльфийка словно чувствовала, что она здесь не одна. Кто-то шёл за ней, ступая шаг в шаг, дыша с ней в унисон, так, чтобы она не смогла распознать его присутствия, так, чтобы она не успела среагировать, когда его холодная рука сожмёт её горло мёртвой хваткой. Но в один момент она поняла, что хруст исходящий из-под ей ног, больше не походил хруст сухих ветвей. Она медленно опустила голову вниз. Под ногами эльфийки, ломаясь с каждым её шагом и зловеще хрустя при этом, лежали человеческие кости. От неожиданности Куруми вскрикнула, отскочив назад, где ещё недавно была незаполненная костями земля. Но сделав это эльфийка совершила фатальную ошибку, отступив назад она позволила той тьме, что шла за ней попятам, догнать себя. Теперь она смотрела в глаза тьме, а тьма смотрела ей в душу. У тьмы были пустые глазницы, вместо зелёных глаз, чёрная кожа вместо светлой чуть загорелой, чёрные волосы вместо светлых, но в остальном это была точна копия Куруми. Рядом с ней стояла её тень. Куруми начала отползать назад, но руки и ноги её проваливались, утопая в костях. Тень склонилась к ней, смыкая кольцо из рук на шее, и обратила несуществующий взор пустых глазниц на Куруми. Из этих глазниц на неё смотрела сама смерть, но не её смерть. Склонившись к уху эльфийки, тьма прошептала:

— И что же ты будешь делать, когда все, кто тебе дороги умрут?

***

Тьма встретила его мягкими объятьями, какими обычно встречает человека сон. Он даже не успел заметить, как уснул, он не хотел засыпать. Он точно знал, что хотел что-то сделать, но теперь забыл, забыл и никак не мог вспомнить. Теперь это было безразлично, только сейчас он понял, насколько он устал. Он устал от всего, устал гнаться за кем-то, за чем-то, куда-то всё время бежать. Устал. Он заснул безболезненно и моментально, не мучаясь долгой бессонницей, не терзаясь суетными мыслями, не заметив того момента, когда умер во сне.