И пожалуй, только Лайт мог так широко, искренне и насмешливо улыбаться, произнося подобные слова.

***

Ноэ смотрел на воду, на то, как по ней бегут облака, на то, как ветер гонит редкие упавшие с деревьев листики, словно маленькие кораблики. Ему было спокойно. Впервые за он уже не помнил сколько лет, ему действительно было спокойно. И он сидел оглушённый этим почти забытым чувством, боящийся до конца поверить в его реальность.

Эдем подошла тихо, её шаги как всегда были не громче дуновения ветра. Он заметил её лишь тогда, когда она опустилась рядом с ним, погружая ноги в воду.

— Так тихо, — сказала она, — непривычно даже.

— В лесу почти всегда тихо, — отрешённо ответил Ноэ. он смотрел на отражение Эдем, на то как ветер развевает её светлые волосы.

— Я не про лес, — она поймала его взгляд через отражение, — а про тебя.

Ноэ оторвал взгляд от воды и с непониманием пострел на Эдем. Та лишь мягко и насмешливо улыбнулась, словно он ребёнок, не понимающий какой-то простой истины.

— Твоя сила. Раньше, даже когда ты ей не пользовался, её всегда можно было услышать. Шелест пламени, он был даже отчётливее, чем биение твоего сердца. А сейчас вокруг тебя так много тишины. Правильной тишины.

— Не думал, что это действительно так, — Ноэ смотрел на Эдем всё так же удивлённо, раньше она иногда ему этого не говорила. — Но это ведь хорошо?

— Да, — она кивнула, — но тебя всё равно что-то гложет.

Ноэ ответил не сразу, только молчание его стало тяжелее, задумчивее, отражая те мысли, что блуждали в его голове.

— Я рад, что пламени больше нет, но… — он отвёл глаза и снова всмотрелся в воду, — без него я стал слабее.

— Ты всё ещё дурак, Ноэ, и всё ещё многого не понимаешь, — вздохнула Эдем. — Например, того, что на самом деле ты стал сильнее. Если не в своём умении разрушать, то в чём-то другом. В тебе многое изменилось к лучшему.

— Что, например? — Ноэ усмехнулся, он снова взглянул в глаза Эдем. Она смотрела тепло и ласково, и это больше не ставило его в тупик.

— То, что ты больше ничего не боишься.

***

Она проснулась от дуновения свежего вечернего ветра и рыжих лучей солнца, медленно клонящегося к горизонту на западе. Это была её комната, та самая комната, которую она действительно считала своей целиком и полностью. И один только этот факт заставил сердце радостно биться.

Элисия встала с кровати, чуть покачнувшись. Голова немного кружилась, но ничего страшного. Всего лишь последствия слишком долгого сна, зато она была лёгкой и до странного ясной. Так что Элисия даже чувствовала себя выспавшейся и отдохнувшей.

Подойдя к зеркалу, она поправила растрепавшиеся волосы. Одна прядь стала совсем белой, словно из неё кто-то забрал весь цвет. Собственные глаза показались Элисии чуть темнее обычного, но других изменений она не заметила. Что ж, не великая цена за спасение мира.

Стоило ей спуститься в гостиную, как вся гильдия, до этого что-то обсуждавшая, смолкла. Всего на пару мгновений.

— А я говорила, что нет в этом смысла, — довольно улыбаясь провозгласила Силико и покосилась на планшет, электронные цифры на котором почему-то бежали назад.

— Пятьдесят три секунды — это всего лишь погрешность вычислений, — возразила Юфи, выключая планшет.

— Да какая разница? Главное, что она проснулась! — воскликнула Куруми, вскакивая с места и бросаясь к Элисии.

— С возвращением, — Элисия успела перехватить взгляд Аллена, полный тепла и любви.

А уже через секунду на неё обрушилась лавина радостных голосов и объятий. Вскоре Элисия уже перестала понимать, кто и что говорит, лишь кивала и улыбалась всем в ответ. Ей просто было хорошо. И так весело, так радостно, что хотелось смеяться.

Она знала, что это ещё не конец, что в Альтере ещё много проблем, которые стоит решить. Этому миру ещё не раз понадобиться их ум и сила, их отвага и готовность идти на риск, но не сейчас. Сейчас можно наконец отдохнуть и насладиться прелестью этого мира, который они с трудом отстояли.

— Альтея всё ещё спит и видит нас во сне, — задумчиво сказала Элисия, когда стихло общее ликование, когда они сидели в гостиной и пили чай, совсем как раньше, — но теперь это хотя бы хороший сон.

Быть может, однажды она проснётся, такая же бодрая и весёлая, как Элисия сегодня, счастливая от чего-то неведомого, помня свой сон до мельчайших подробностей. Она проснётся и подумает: «Как-то даже обидно забывать такой сон. Надо бы его записать».

Тогда она сядет за стол перед окном, из которого дует свежий ветер, возьмёт в руки перо и бумагу и придумает этот мир заново.