— Ты когда-нибудь перестанешь ныть из-за неудавшегося самоубийства? — лицо Аллена исказилось, словно у него вдруг сильно заболела голова. — Между прочим, в таких случаях принято говорить «спасибо».

— Спасибо? — Лайт усмехнулся. — За что? За то, что отсрочили мою смерть, перенеся её из одной локации в другую?

— Когда я решил спасти тебя, я не знал про Мистланд. Я не знал, что… — Аллен замолк. В его глазах вновь слишком явно читается чувство вины. Пожалуй, дай ему волю, и он винил бы себя за грехи всего населения Альтеры.

Конечно, он не знал про Мистланд. Никто не знал об этих проклятых Туманных землях, кроме, пожалуй, Рубинарта. Никто не думал, что им придётся туда отправиться. Никто не думал, что совету покажется хорошей идея отправить туда Лайта вместе с отрядом, чтобы там он «искупил своё предательство». На самом деле это был лишь красивая формулировка для «умер там, мучительнее, чем здесь», но…

— Ладно. В итоге, всё не так уж и плохо, — Лайт улыбнулся, в этот раз почти совсем по-человечески, — Ты молодец и спасибо, что вытащил меня из этой комнаты.

Аллен несколько раз моргнул. Он выглядел так, будто собирался отвесить себе пощёчину, чтобы проверить, что не спит.

— О богиня, ты всё-таки успел там рехнуться, — пробормотал он шокировано.

— Именно, — кивнул Лайт с важным и серьёзным видом, — потому что ты долго копался, но я тебя прощаю. Потому, что ты в кои-то веки сделал что-то самостоятельно без моей помощи. А это заслуживает похвалы.

Сказав это и бросив последний взгляд на надгробья, Лайт развернулся и пошёл прочь. Но стоило ему сделать несколько шагов, как голос Аллена остановил его:

— Ты похож на него.

Всё внутри у Лайта похолодело. Он сам не ожидал от себя такой реакции.

— На Игнасия? — что-то такое звучало в этом вопросе, что-то почти испуганное, что-то ужасно слабое.

Аллен вздохнул, тяжело почти до театральности. Всё-таки некоторые его замашки младший брат невольно перенял.

— Да нет же, придурок.

Лайт обернулся. Аллен посмотрел на него почти с сожалением.

— Ты похож на отца.

— Думаешь?

— Знаю, — Аллен уверенно кивнул. — Ты хороший человек, Лайт, и брат тоже. Очень по-своему, конечно, но всё-таки.

Взгляд против воли упал на надгробие. Отец. Лайт хорошо его помнил. Он был очень занятым человеком, но всегда находил время для них. Он учил Лайта читать, писать, фехтовать и играть в шахматы. С последним у Лайта не ладилось.

«В шахматах или в фехтовании, неважно, всегда нужно уметь просчитывать ходы противника наперёд, учитывая даже то, что противник будет делать то же самое, и тогда ты сможешь выиграть, — говорил он, — просто больше практикуйся, и всё получится».

И Лайт усердно практиковался. Он старался предсказывать поступки всех, кто окружал его, продумывать длинные цепочки ходов. Со временем он в этом преуспел. Впрочем, шахматы он так и не полюбил. Хоть Лайт и научился неплохо в них играть, шахматам он всегда предпочитал покер.

А ещё отец говорил, что иногда сама судьба предлагает тебе сыграть, и, как правило, от таких предложений не стоит отказываться. И Лайту было почти интересно, какие карты выпадут ему на этот раз.

***

Сон не шёл. Вообще. Никак. Солнце уже давно скрылось за горизонтом, а Ноэ всё также продолжал лежать, бессмысленно пялясь в потолок. Огромная круглая луна светила прямо в его окно, и этот свет раздражал настолько, что впору было взвыть. Но Ноэ всё-таки держал себя в руках. А вот свои мысли не очень, потому что в голову лезла всякая дрянь. В общем-то, это была примерно та же дрянь, что лезла ему в голову днём, но ночью она отчего-то становилась в несколько раз гаже.

Пролежав так одной богине ведомо сколько, Ноэ признал своё поражение в борьбе с бессонницей. Чем себя занять в оставшееся до восхода время, он не знал совершенно, но оставаться в комнате и сидеть в ней, как зверь в клетке, совсем не хотелось.

Выходить в промозглую, влажную и кромешную тьму кончающейся зимы тоже было не самой лучшей идеей, но другой не нашлось. Луна, слишком огромная и яркая для зимы, здесь светила, казалось, ещё ярче. Но почему-то её свет, рассеянный по тающему снегу, раздражал не так сильно.

— Почему ты не спишь? — спросил он, не оборачиваясь, когда услышал тихий скрип открывающейся двери. Ноэ уже давно научился не слышать, но чувствовать приближение Эдем, ведь она, как все эльфы ходила беззвучно, даже с налипшим на ноги снегом.

— Сегодня беспокойная луна, — сказала Эдем то ли как ответ, то ли как простое наблюдение.

— Это так важно для вас, эльфов?

— Не более, чем для людей, просто не все из вас это понимают. Ты вот тоже не спишь.

Ноэ фыркнул. Эдем внимательнее вгляделась в его лицо. Её глаза были тёмными с серебристыми от луны бликами. И это было так красиво, что хотелось смотреть в них не отрываясь, может, даже всю ночь напролёт. Но Ноэ отвёл взгляд практически сразу.

— Что-то не так? — спросила Эдем, пытаясь поймать его ускользающий взгляд.

— Всё не так, но об этом ты и так знаешь, — усмехнулся Ноэ.

— В том и дело, что я не знаю, — Ноэ чувствовал взгляд Эдем, как бы ни пытался отстраниться от этого ощущения. — Я не знаю, что с тобой происходит и как я могу помочь.

— Зачем тебе это? — вопрос прозвучал резко и грубо, хотя Ноэ этого не хотел. — Если ты делаешь это из благодарности, то…

— Вовсе нет, — прервала его Эдем. Голос её оставался всё так же спокоен, хоть любой бы на её месте разозлился. Ноэ искренне не понимал, как и зачем Эдем вообще его терпит. — Я делаю это потому что хочу, и потому что ты мне дорог.

На это Ноэ не нашёл, что ответить. Эдем говорила то, что думала, то, что чувствовала, а Ноэ это ставило в тупик. За долгие годы жизни под маской, жизни с пламенем, которое прожигает тебя насквозь, он научился чему угодно, но не разбираться в собственных и чужих чувствах.

А ещё в такие моменты ему всегда вспоминался тот момент, когда Эдем впервые увидела его тёмную форму. Когда после боя с Жасмин он лежал израненный настолько, что сознание его балансировало где-то между реальностью и забытьём. Он тогда слышал лишь обрывки фраз, цепляясь за голос Эдем, как за единственную надежду на спасение. Тогда ему показалось, что она сказала… Впрочем, какая в бездну разница, что она тогда сказала?!

— Занимайся своими проблемами, — выдохнул Ноэ, и Эдем нахмурилась, не раздражённо, но расстроенно.

— Ты всё ещё пытаешься казаться хуже, чем есть на самом деле.

Ноэ криво усмехнулся, взгляд Эдем стал взволнованным.

Конечно, она может бросаться такими словами. Она не понимает, не знает, что у него внутри, чего он боится.

— Всё не так. Я даже хуже, чем пытаюсь казаться, — пламя снова проснулось и забилось внутри, опаляя рёбра, — потому что если бы ты понимала, насколько я ужасен, тебя бы здесь не было. Нет. Меня бы здесь не было. Ни в этой гильдии, ни в этом городе, ведь все бы испугались этой проклятой силы!

— Испугались бы сильнее, чем ты сам её боишься? — Эдем подошла ближе, а пламя обожгло жаром так сильно, что Ноэ показалось будто это может задеть и её. Рука неосознанно сжалась на груди, словно бы он мог схватить незримый огонь рукой и вырвать его из себя один движением, пусть даже вместе с её бьющимся сердцем.

— Да, сильнее, — ответил Ноэ сквозь сжатые зубы. Даже косвенно признавать, что он боится своей же силы, было противно. — Ведь сейчас я её сдерживаю. Но я не знаю сколько ещё смогу так, пока окончательно не превращусь в чудовище.

— Ты не чудовище, Ноэ, даже отчасти, — Эдем преодолела оставшееся расстояние, подойдя совсем близко. В какой-то момент её ладонь легла поверх его, всё ещё крепко сжатой. — Ты контролируешь эту силу сейчас и сможешь дальше. А я никогда не стану тебя бояться.

— Откуда ты знаешь? Как ты можешь говорить об этом так уверенно? — он хотел сказать это резче, злее, почти как обвинение, чтобы Эдем отпрянула, отошла на безопасное расстояние. Он всё ещё слишком сильно боялся её обжечь. Но рядом с ней становилось спокойнее, и даже пламя в груди утихало, а слова становились тише и мягче.