Договорить ему помешал очередной подзатыльник. За неимением свободной руки, пришлось легонько стукнуть Геранта посохом. Элисия прекрасно понимала, что это на самом деле такой себе метод воспитания, но, как оказалось, для вправления драконам мозгов он подходил лучше всего.

И пока Герант не успел прийти в себя после неожиданной атаки, она за шарф притянула его к себе и крепко обняла со спины. Посох пришлось бросить, что, по мнению Элисии, было просто непозволительным обращением с инструментом, но выбора не было.

Герант из-за столь резкой перемены событий впал в ступор. Замер, вытянулся по струнке и молчал, видимо, осмысляя происходящее. Такой шанс нельзя было упускать.

— Хочешь, я отвечу на все твои вопросы, на которые только смогу ответить? Можешь задавать их хоть сутки напролёт, я буду отвечать пока тебе не надоест. Если хочешь, я даже расскажу тебе, что случилось с твоим прошлым воплощением. Ты хочешь знать? — голос звучал обманчиво спокойно, и Элисия сама этому удивлялась.

Конечно, она хотела, чтобы Герант ответил «нет», но прекрасно знала, что сама на его месте ответила бы иначе. Поэтому, когда он кивнул, даже не удивилась. В конце концов когда-нибудь это должно было случиться. Рано или поздно. Так или иначе. Уж если Элисия что-то и поняла из всей этой сумасшедшей истории, случившейся и до сих пор случавшейся с ней, так это то, что истина неизбежна. Она настигнет тебя однажды, как бы быстро ты не бежал и как бы хорошо не прятался под сотнями масок.

— Хорошо, — наконец сказала она. — Видимо, сегодня я всем рассказываю сказки. Только вот это страшные сказки, поэтому учти, тебе совсем не понравится и ты, скорее всего, пожалеешь, ведь, как ты понимаешь, нас ждёт плохой конец.

***

— Не делай такое жуткое лицо, я не предлагал ничего невыполнимого, — развёл руками Рубинарт, смотря на крепко задумавшегося Гензаи.

— Да, всего лишь победить Питера, войти в Монолит и побродить по Мгле. Плёвое дело сразу после обеда и начнём, — яда в этой фразе было никак не меньше, чем в той самой Мгле, куда им предлагали прогуляться. — Если для дракона это и выполнимо, то для обычного человека почти невозможно.

Рубинарт посмотрел на него странно, то ли с удивлением, то ли с непониманием. Гензаи лишь тяжело вздохнул. У драконов достаточно странное понимание «невыполнимого», а умение соизмерять силы явно хромает на обе ноги и заваливается набок. Но других вариантов в голову не приходило.

— Ну для обычного человека, может, и невозможно, — согласился Рубиат, — но, как я понял, многие из вас уже далеко не обычные люди. Ты так обычным человеком вообще никогда не был.

Он произнёс это так спокойно, как бы между прочим, как вещь, саму собой разумеющуюся, будто Гензаи должен был давным-давно о чём-то таком знать. Но он не знал.

— Что? Почему ты на меня так смотришь? Ты что, не понимаешь о чём я говорю? Серьёзно? — глаза Рубинарта округлились от удивления.

Они стояли друг напротив друга с лицами, отражающими одно лишь недоумение, и каждый искренне не понимал, чему другой так удивляется.

— Гм, похоже, ты не притворяешься, — заключил Рубинарт, так и не дождавшись от Гензаи хоть какого-нибудь словесного ответа. — Даже не знаю, сколько можно тебе рассказать.

— Желательно, всё, что мне необходимо знать. Всегда так интересно узнавать о себе что-то новое, — Гензаи усилием воли заставил себя говорить спокойно и ровно, но саркастичные нотки всё же пробивались.

— В тебе есть фрагмент самоцвета дракона бездны. Совсем крошечный, но всё же, — сообщил Рубинарт таким тоном, каким обычно говорят, что сегодня будет дождь.

Гензаи кивнул. Бессмысленно, почти безвольно, просто потому что ему показалось, что это вполне приемлемая реакция на подобную новость. Можно было сказать что-то вроде «хорошо» или «понятно», но это было вообще не «хорошо» и совсем не «понятно». Да и способность говорить куда-то вдруг делась. В конце концов не каждый же день тебе сообщают, что ты чуточку дракон Бездны. Хотя за последние дни ему и так много насообщали, мог бы уже и привыкнуть.

— Не могу поверить, что ты ничего не помнишь. Ты же вроде не перерождался… — продолжал говорить Рубинар, Гензаи честно пытался его слушать, но выходило откровенно так себе, — и почему ты пытаешься спасти мир? По идее, самоцвет внутри тебя должен толкать тебя к разрушению. Расскажи мне, когда ты потерял память?

Отчего-то безумно захотелось ответить: «я не знаю». Фраза прямо-такие вертелась на языке. И это пробирало на болезненный, почти истерический смех, так и застрявший где-то в горле.

О прошлом всё равно пришлось рассказывать, потому что Рубианарт не отставал. Рассказы вышел скомканный, бесцветный и отстранённый, так, будто Гензаи пересказывал историю, услышанную когда-то от кого-то. Так, будто это была одна из тех историй, в которых нет ничего примечательного — ни особого значения, ни смысла. Просто вот случилось когда-то с кем-то, не с ним, конечно, совсем не с ним.

Наверно, Рубинарт ожидал чего-то немного иного, да и сам Гензаи, наверное, тоже. Но на то, чтобы рассказать эту историю по-другому, его просто не хватило. Казалось, все его эмоции просто кончились. И это показалось Гензаи почти закономерным, в конце концов за последнее время свой эмоциональный лимит он превысил раз так в десять.

— Не могу поверить, что ты ничего не понял. Это же так очевидно! Почему бы Лунария стала тебя искать, если бы в тебе не было Мглы? Она ведь аватар Вестинели, конечно, она сразу же отправилась на поиски нужного инструмента, — заключил Рубинарт, выслушав историю до конца. — В конце концов, драконы — всего лишь инструменты богов. Мы созданы для выполнения одной единственной миссии.

— Инструменты, да?.. — повторил Гензаи бесцветным голосом. — Но почему Лунария ничего мне не рассказала?

— Откуда мне знать? — пожал плечами Рубинарт. — Возможно, всё дело в том, что она сама — лишь инструмент. Может, поэтому вы так подружились.

Он рассмеялся, видимо, находя это забавным. А вот Гензаи было вообще не смешно. Как бы там ни было, что бы ему не говорили, он всегда сам выбирал себе миссии и ставил задачи, и не собирался в этом ничего менять.

— Так мы, по-твоему, что-то вроде марионеток, которыми можно управлять, дёргая за ниточки? — голос сделался глухим, даже почти угрожающим, и Гензаи вдруг понял, что откуда-то из глубины души поднимается острая, болезненная злость.

— Можно и так сказать, — спокойно согласился Рубиарт, — но не думай, что это относится только к тебе или к Лунарии. Так можно сказать обо всех драконах, а может, и о людях даже, среди них, знаешь, тоже много любителей, как ты выразился, «управлять, дёргая за ниточки».

— Есть хоть какие-то доказательства всему тому, что ты говоришь? — зачем-то спросил Гензаи. На самом деле, он уже признал, что это правда. Даже почти смирился. Почти смирился с тем, что ему придётся смириться, но…

— Пожалуй, есть, — кивнул Рубинарт. — Когда я создал то существо на основе Фрагмента Мглы, я установил своего рода предохранитель. Меру предосторожности, если угодно. Ты ведь сам мне рассказал, что контакт с Монолитом привёл к твоей гибели, верно? Так вот, любой контакт фрагмента самоцвета Бездны с ядом Мглы как раз и должен был, по моей задумке, привести к гибели созданного мной существа.

За всю жизнь Гензаи как ещё только не называли, но «существом», пожалуй, впервые. Чувствовать себя чем-то чужеродным и искусственным было даже почти забавно.

— И зачем так радикально? — спросил он.

— Как зачем? — удивился Рубинарт. — Ты опасен, как ты этого не понимаешь? В своём прошлом воплощении дракон Бездны отравил самого дракона Хаоса. Я не мог позволить этому повториться. Поэтому ты и погиб, а Лунария начала свои махинации со временем.

— Позволить повториться ты, значит, не мог, а создать такую опасную штуку, как я, мог? — злости в голосе становилось всё больше.

— Не понимаю, почему ты злишься, я же перестраховался, — возразил Рубинарт.