Слова вспыхнули в голове вместе с новым спазмом. К счастью, более слабым, чем все предыдущие. От этого уже не сгибало пополам, так, качнуло немного и отпустило. Кажется, буря начинала затихать.
Перед глазами всё кружилось и смешивалось, образуя нечто совершенно невразумительное, как если бы какому-то художнику пришло в голову смешать все существующие краски сразу. Чужие и знакомые ментальные поля, отдельные ощущения, случайные эмоции, шёпот марионеток, обрывки мыслей. Городские жители всегда думают ужасно громко! Так громко, что хочется заткнуть их любым способом. Не важно, просьбой, приказом или силой.
Марионеткам больше всего понравился последний вариант.
Ансу вообще-то тоже. Хотелось впиться в кого-нибудь — кого угодно — мёртвой хваткой и не отпускать, пока каждая ниточка, из которых состоит аура, не перетечёт в твою, пока глаза добычи не погаснут, пока…
Нет. Это были не его желания и мысли. Марионетки, переживая за хозяина в своей странной манере, толкали в его голову самое очевидное, по их мнению, решение проблемы. Всё же они были в первую очередь стаей гончих, приученных лишь к тому, чтобы загонять добычу и защищать хозяина. И все проблемы они привыкли решать подобным образом.
Иногда Ансу было действительно трудно удерживать их на привязи. Контролируй он их хоть немного хуже, они бы давно уже придушили Дея во сне, ведь он был угрозой для их кукловода.
Анс медленно вдохнул и выдохнул. И так несколько раз, пока голова не очистилась хотя бы чуть-чуть, пока перед внутренним взором не перестала мелькать мешанина из цветных пятен и спутанных нитей.
Шёпот марионеток стал тише. Они всё ещё рвались на охоту, но не смели перечить воле хозяина. Цветные пятна аур перестали навязчиво мельтешить и сливаться, и во всём этом многообразии стали отчётливо ощутимы нужные ментальные поля.
Аин была спокойна и рада тому, что нашла Дея. Буря, перевернувшая всё в голове Анса, её не затронула, значит, всё хорошо. Фрея всё ещё волновалась, но уже не так сильно, как раньше, и явно о чём-то напряжённо раздумывала. Правда, её мысли всегда были слишком тихими, чтобы разобрать хоть что-то. При соприкосновении с аурой Дея в голове опять кольнула тупая боль. Что там с ним творилось, не разберёшь, светлая энергия до сих пор слишком сильно жглась.
Марионетки вновь всколыхнулись, зашептали. Они готовы были в любой момент бросится на этот огонёк светлой энергии и затушить его. Останавливало лишь отсутствие приказа «взять».
Им этого не прикажут.
По крайней мере до спасения мира. А вот потом…
Края губ Анса невольно поползли вверх, когда он представил, как мстит этой рыжей твари за каждый свой ожог, за каждую потерянную марионетку. На какой-то конкретной каре остановится так и не вышло, всё казалось уж слишком заманчивым. С меланхоличной отрешённостью Анс про себя отметил, что после спасения мира неприятности Дея отнюдь не кончатся. Зато, может, ауру свою контролировать научится. Ну или очень быстро бегать. В сущности, тоже неплохо.
Правда, вот ущерб от потери марионеток не возместят никакие мучения Дея. Ведь если разломы закроются, Анс вряд ли сможет создать себе новых. Двух уже потерял: одну пришлось пустить в расход, когда вытаскивали Дея из разлома, вторую сожрала моркетская тварь. Марионеток осталось всего шесть, и вообще-то стоило бы их поберечь. Но благодаря Дею эта задача если не становилась невыполнимой, то очень осложнялась.
Подобные размышления помогли отвлечься и успокоится. Марионетки окончательно затихли, скрылись в сумраке, послушно ожидая приказа. Оставалось надеяться, что в следующий раз тьму снова удастся взять под контроль относительно безболезненно. А что следующий раз будет, Анс почти не сомневался. Энергия всего мира вышла из равновесия, и вот её утихомирить Анс не мог. Так что оставалось только сдерживать тот хаос, что живёт внутри собственной головы. Любыми способами.
***
Когда Аин закончила со всем этим переливанием энергии, я чувствовал себя живым настолько, что на меня даже можно было заново навести морок. Не на ауру, конечно, слишком долгий процесс, но хотя бы на лицо. У самой Аин морок тоже развеялся, но только на ауре. На себя она его тоже повторно накладывать не стала, ограничилась ментальными щитами.
— Будем надеяться, что всё пройдёт нормально, — сказала Аин, начиная оплетать меня нитями заклятия, — ты, главное, не светись сильно и не взрывайся.
— Можно подумать, я это по своей воле вытворяю, — буркнул я себе под нос, стараясь игнорировать неприятные ощущения от заклятья, ну, и лишний раз не шевелиться.
На это было целых две причины: во-первых, не хотелось мешать Аин, а во-вторых, на плечах у меня свернулся роскатт. Он, видимо, решил присоединиться к нашему триумфальному шествию, и я не спешил его прогонять, ведь чем-то он мне бесконечно нравился. Ощущение от зверька, лежащего на плечах, было одним из немногих приятных воспоминаний о детстве. Когда-то один кот любил вот так на мне устраиваться. Правда я тогда был годиков на десять-двенадцать помладше, а кошак весил, по ощущениям, килограмма так на четыре больше роскатта, но не суть.
Возможно, сам роскатт мне приглянулся только из-за невольной ассоциации с котом. Тот тоже пришёл к нам сам. Забрёл на двор нашей дачи, да так и остался, потому что я таскал ему еду. Я целых две недели скрывал его существование от родителей и очень этим гордился. Ведь когда тебе десять — или девять, не помню — очень круто иметь какую-то тайну. Такую тайну, о которой не знает никто, кроме тебя самого и огромного дымчато-серого кота. Жаль только, что всё слишком быстро раскрылось. И кота не разрешили взять с собой в город, зато разрешили ему остаться на даче. Он жил там несколько лет, даже когда нас не было, так что, казалось, что это мы к нему в гости приезжаем на лето. Только вот однажды мы приехали, а кота не было. Я ходил, искал его по всему посёлку и не нашёл. Мама тогда сказала, что он, наверное, всего лишь нашёл место получше. Отец сказал, что кот просто был старый и умер. С тех пор и до появления Беса я больше не привязывался к животным.
— Знаешь, роскатты вроде как неудачу приносят, — прервала Аин поток моих мыслей.
— Я, похоже, тоже, — усмехнулся я в ответ. — Так что минус на минус должен давать плюс.
О каких минусах и плюсах я говорю, Аин, кажется, так и не поняла, но общий посыл уловила и улыбнулась в ответ, так и продолжая плести заклятье. Казалось, будто процесс нанесения морока у неё доведён до автоматизма. И где так наловчиться успела?
— Хотя, если подумать, где-то я слышала, что они наоборот приносят удачу, но, по-моему, только их спутнику, — продолжила Аин после недолго раздумья.
— Спутнику? Это кто-то вроде хозяина? — переспросил я, и роскатт у меня на плечах завозился с недовольным фырканьем.
Слово «хозяин», похоже, задело его звериную гордость, и он решил выразить своё негодование, как мог. Завертевшись волчком у меня на плечах, роскатт несколько раз как бы невзначай заехал мне хвостом по лицу и царапнул коготками кожу.
— У магических существ нет хозяев, — назидательно сказала Аин, созерцая мои жалкие попытки утихомирить оскорблённый комок шерсти, — есть те, кого они сами выбрали и с кем сами решили пойти. Если этот зверь тебя выбрал, ты принадлежишь ему ровно настолько, насколько он принадлежит тебе. У людей подобное называется дружбой. Или семьёй.
— Хорошо-хорошо, я понял, никаких хозяев, — согласился я, уже раз в третий получив хвостом по лицу и отплёвываясь от шерсти, и только тогда маленькое чудовище успокоилось и соизволило улечься обратно. Везёт мне всё-таки на характерную животину.
— А ещё их рога очень ценный ингредиент для зелий, — продолжала сыпать фактами Аин, прилежно выполняя роль местной Википедии. — Также из них изготавливают обереги. Да и проклинать с их помощью тоже можно.
— В общем незаменимая в хозяйстве вещь, — подытожил я.
— Именно, — кивнула Аин, одновременно с этим завершая заклятье.
Морок всё ещё ощущался приклеенной к лицу маской, но желание содрать его в этот раз было не столь навязчиво. Можно сказать, что я с этой дрянью смирился. К тому же, всё ещё пофыркивающий и то и дело недовольно помахивающий хвостом роскатт отвлекал от мыслей о мороке.
