Что делать с этой мерзкой тварью, я бы сам не додумался. Ну то есть я додумался, конечно, но только до ловли пикси обычной магической сетью. Если бы всё было так просто, меня бы и одного хватило. Но пикси не так просты и слабы, как кажутся на первый взгляд. Порвать магическую сеть, которую я так ловко набросил всего-то с девятой попытки, для пикси не составило никакого труда.

Противнее всего было то, что всё время, пока я, словно сачком для бабочек, пытался поймать маленькую тварь магической сетью, другая тварь — остроухая — просто наслаждалась зрелищем, делала серьёзный вид и даже подбадривала. Поняв, что меня откровенно стебут я обозлился на Анса и на весь магический народ заодно. Но Анса это особо не расстроило, как и то, что я, демонстративно обиделся и отказался дальше что-либо делать. Но, по сути, зачем ему я, если у него есть марионетки?

Марионетки — это то, от чего я предпочитаю держаться подальше. Не то, чтобы я их боялся, но что-то внутри меня решительно не желает подходить к ним ближе чем на метр, а лучше на два. Хотя эти марионетки вполне могут пугать. Пугать и завораживать одновременно.

Изящные фигуры в чёрных мантиях, капюшоны которых неплотно надвинуты на головы. Под капюшонами стройные женские лица с чёрной как уголь кожей. Волосы же наоборот дымчато-белые, стекают водопадом почти до самого пола. Кончики их растворяются туманом, стелющимся за марионетками шлейфом. Глаза каждой перетянуты белоснежными лентами, словно марионетки слепы, но порой мне кажется, что видят они куда больше зрячих, потому мне неприятно чувствовать на себе их «взгляд». Рукава мантий достают только до локтей, открывая чёрные с белыми ногтями изящные руки, словно из каких-то детских страшилок.

Когда эти чёрные руки потянулись к пикси, её стало даже жалко, потому что от рук этих веет холодом и страхом, потому что мне самому противна мысль даже об одном касании, не то что о крепкой хватке, в которой сжали пикси. Две марионетки держали маленькое неистово сопротивлявшееся тельце вместе, одна правой рукой, другая левой, сцепив руки так, как сделал бы их один человек, но никак не двое. В каждом их действии, в каждом движении прослеживалась неестественная синхронность и слаженность, словно они были единым существом. Это можно было бы списать на то, что они же всё-таки «марионетки» и управляются одним «кукловодом», но я знал, они могут действовать и самостоятельно. Анс как-то говорил, что он называет их марионетками, потому что эти существа обладают очень слабой волей, они не любят действовать самостоятельно, зато беспрекословно выполняют приказы. Он заверял, что сами по себе они практически безобидны, он их полностью контролирует, и вообще мне не стоит от них шарахаться. Но я всё равно шарахаюсь, потому что, когда видишь эту странную неживую полуулыбку, блуждающую на их губах, чёрные пальцы, сжимающие тело пикси, невольно вспоминаешь, эти дурацкие детские страшилки про чёрные руки. И холодок пробегает по телу.

Пикси мы выпустили в ближайшем лесу за деревней, а на дом наложили заклятие, чтобы всякие пакостливые существа не лазили. Пикси оказалась мстительной и, подкараулив нас во время ночёвки в лесу — на её счастье, никаких деревень в округе не оказалось — решила в отместку увести одного из наших коней. И вот здесь удача её оставила. По незнанию, фейри решила увести моего коня, но Бес склонен срывать любые планы. Моя больная на голову животина пришла в такой восторг от того, что её уводит фейри, что решила незамедлительно поделиться этой радостью со мной. Я в этот момент мирно спал, но кому какая разница, когда тут такое событие? Собственно, моя возня, ругань и прочие попытки отстоять законное право на сон и разбудили остальных, а заодно и пикси отпугнули. После этого она к нам не совалась, видимо, поняла, что связываться себе дороже.

Но сегодня, при такой ужасной жаре, даже мой шальной конь как-то присмирел. Бес переставлял ноги лениво и всё время норовил куда-нибудь загулять. Я бы тоже куда-нибудь загулял, желательно куда-нибудь в тень и поближе к воде. Но, как назло, ни реки, ни озера, ни даже ручейка не попадалось. Воздух плавился на солнце и горячими потоками бил в лицо. Плащ, зачарованный так, чтобы сохранять прохладу, спасал, но не сильно. Сейчас помог бы разве что кондиционер. Интересно, есть ли у них какой-нибудь магический аналог этого технического чуда? Если нет, то я должен буду его изобрести, сразу после спасения мира и займусь.

— Долго нам ещё ехать? — говорить было до невозможности лень, но казалось, что если я узнаю, сколько мне ещё мучится, то станет легче.

— Смотря докуда, — неуместно живо отозвалась Аин. Я заметил, что эльфов жара не слишком-то угнетала.

— Хотя бы до ближайшего привала.

Аин задумалась ненадолго, чуть нахмурив брови, видимо, прикидывала время.

— Не больше получаса, — ответила наконец она. На солнце её в её жёлто-оранжевых, цвета ягод облепихи, глазах сверкали медовые блики.

Я лишь кивнул, отмечая про себя, что родной цвет глаз ей (да и всем остальным) идёт больше, чем созданный иллюзией красный. Теперь он, как и положено, совпадал с цветом ауры, у Фреи — изумрудно-зелёный, у Анса — глубокий тёмно-синий. Как я уже выяснял ранее, красный цвет глаз лишь знак того, что они — люди Великого Лорда. Сейчас же господа придворные маги и госпожа Второй рыцарь путешествовали инкогнито, поэтому вслед за изменённым цветом глаз исчезли и татуировки-вензели. И так было лучше, намного.

Через полчаса, как Аин и говорила, я увидел место нашего будущего «привала». Поля и луга с пасущимися на них скотом натолкнули меня на мысль о том, что мы приближаемся к какому-то населённому пункту, но я был весьма удивлён, увидев крепостные стены. Когда я говорил о привале, даже не рассчитывал на то, что мы выедем к городу. Но удивление было приятным. Сторград единственный город, который я успел увидеть в этом мире, так что я моментально загорелся желанием посмотреть новое место, даже коня пришпорил. Бес, словно разделяя моё нетерпение, оживился и легко перешёл с шага на рысь, а с рыси в галоп, обгоняя Фрею, ехавшую впереди. Конь Фреи — Равн — такого не стерпел и с молчаливого одобрения своей хозяйки пустился вдогонку.

Бес рванулся вперёд, словно изголодавшись по скорости и свободе. Ветер до этого бывший душным и неповоротливым, теперь казался прохладным и лёгким и приятно освежал лицо. Привстав в стременах, мне на удивление ловко удавалось удерживаться в седле. За несколько месяцев нашего с Бесом знакомства я пару раз чуть не умер, но это стоило того, чтобы привыкнуть к нему и теперь нестись со скоростью летящей стрелы.

По бокам дороги раскинулось бесконечное пшеничное поле. Колосья шелестели, когда мы с Бесом проносились мимо них. Копыта коня отбивали будоражащий сердце ритм. Ветер свистел в ушах. Всё это создавало странную музыку, песню пути.

Но чувство сладостной эйфории длилось недолго. Чёрная вспышка метнулась мимо меня, заставив соседние колосья отозваться громким шорохом. Уже через мгновение я снова видел перед собой спину Фреи. Бесу пришлось резко затормозить прямо на ходу, чтобы избежать столкновения, его чуть повело влево, но он быстро выровнялся.

Такого наглого обгона простить было нельзя.

Бес издал боевое ржание и ринулся вперёд. Крепостная стена стремительно приближалась. Цель была одна — добраться до въезда в город быстрее, чем Фрея. Время уносилось со скоростью ветра. До стены оставались считанные метры.

Бес пригнул шею, весь вытягиваясь вперёд, я пригнулся вместе с ним. Ноги коня задвигались ещё быстрее. Стук копыт отдавался в сердце. Время на мгновение замедлилось, я отчётливо видел, как Бес проноситься мимо коня Фреи, тесня того в сторону, и стремительно вырывается вперёд. Равн сбился с шага, его, как и Беса до этого, повело в сторону. Как я и думал, мой конь очень мстительная тварь.

До стены оставалось не больше нескольких секунд в таком сумасшедшем темпе. Я уже мог отчётливо разглядеть арочные ворота и дома, видневшиеся сквозь них. От скорости перехватывало дыхание, голова немного кружилась, но это чувство было до странности приятным. Идиотская, безумная радость захлёстывала сознание.