Забавно, что один лишь статус избранного сразу же наделяет тебя кипой положительных качеств и начисто избавляет от всех отрицательных. Если у Фреи, Анса и Аин был точь-в-точь такой же образ в голове, то представляю, насколько жестоко они разочаровались. Но милая леди Линк не знает, какое я в действительности бестолковое существо, что, пожалуй, к лучшему. Хотя играть роль рыцаря без страха и упрёка я всё равно не собираюсь.
— Не бояться Абелоун было бы глупостью и излишней самоуверенностью, — от одного звучания имени богини бедствий плечи Линк нервно дёрнулись. — Всё же, даже будучи избранным, я остаюсь простым человеком.
Судя по тому взгляду, который на меня бросила леди, в её глазах мои метафорические доспехи засияли ещё ярче. Кажется, скоро за этим сиянием не станет видно меня. Но и это к лучшему.
— Вы вовсе не простой человек! — с неожиданным жаром возразила Линк. — Не каждый может быть избранным.
Да уж, не каждый. Судя по общей практике, для этого как минимум необходима врождённая способность генерировать вокруг себя разного рода неприятности, выбраться из которых удаётся только благодаря врождённой же живучести. Почти тараканьей живучести, я бы сказал. Хотя тут даже можно поспорить кто живучее — избранные или тараканы.
— Подобное очень лестно слышать от такого особенного человека, как вы, — сказал я, изобразив на лице некоторое смущение.
Хотя там и изображать было нечего. Я действительно смутился, даже сильнее, чем мне бы хотелось, но не из-за того, что её слова хоть сколько-то мне льстили. Скорее уж наоборот. Я вдруг особенно резко ощутил, что меня принимают за того, кем я не являюсь. Мне вдруг вновь показалось, что я занимаю чьё-то место. Место того, кто справился бы лучше, сделал бы всё хорошо и правильно. Так, как никогда не смогу я.
Например, он бы точно не стал дурить голову такой милой и робкой девушке, как Линк, при помощи своей ауры.
— В-вы считаете м-меня ос-собенной? — спросила она, отчаянно заикаясь и не менее отчаянно краснея.
— Конечно, ваш дар делает вас особенной, — улыбнулся я, — да и не только он.
— Д-дар, да… — тихо повторила Линк, снова стараясь спрятать лицо за чёлкой.
— Он у вас с рождения? — вдруг показалось, что не стоит об этом спрашивать, но я почему-то всё равно спросил. Наверное, потому, что я всё же бестолочь.
— Нет, — покачала головой Линк, так что пряди чёрных волос окончательно закрыли её лицо. — Он проявился несколько лет назад. Наверное, всё потому, что я очень хотела быть особенной… кем-то вроде вас, но… мой дар совсем не такой, он… он ужасен!
Послышался треск рвущейся ткани. Всё же это случилось. Леди таки домучила рукав многострадального платья. И тут же отдёрнула руку, словно обожглась.
Она смотрела на разрыв почти с ужасом, словно это была глубокая рана на её собственной коже. Со странной осторожностью, будто её действия могли причинить боль, Линк вновь дотронулась до кружева одними лишь кончиками пальцев, обвела контур прорехи.
— Как же это, — выдохнула она едва слышно, — я же… оно же совсем новое.
Линк что-то ещё говорила, но так тихо, что понять это можно было лишь по шевелению её губ. Подобная мелочь окончательно вывела её из равновесия, и мне показалось, что она вот-вот расплачется. А я совершенно теряюсь, когда приходится кого-то успокаивать, особенно таких чувствительных людей, как Линк.
— Ничего страшного, леди Линк, — поспешил заверить её я, — это легко исправить.
— Да? Правда? — она посмотрела на меня с такой надеждой, как будто я пообещал излечить её от смертельной болезни.
— Ну конечно, позвольте вашу руку.
Я аккуратно взял её маленькую ладонь в свою. Кожа Линк оказалась холодной и тонкой, словно бумага, так что можно было разглядеть каждую венку.
Дыра на рукаве оказалась не такой уж большой, но, наверное, без магии столь сложное сплетение кружев, похожее на тончайшую чёрную паутину, действительно непросто было бы починить. И да, для того заклинания, которое я собирался применить, вовсе не надо было брать Линк за руку. Аин им починила основательно так прожжённые карманы толстовки всего лишь взмахнув рукой, и то, по-моему, для вида. Но я не мог не воспользоваться столь удачно подвернувшимся способом «отвлечь внимание».
— Так почему же ваш дар ужасен? — спросил я, проводя рукой по ткани и чувствуя через неё холод кожи Линк. Я знал, что ей не хотелось бы отвечать на этот вопрос, как знал и то, что она, скорее всего, не сможет на него не ответить.
— Я не вижу ничего хорошего, вообще ничего, только несчастья и смерти, — говорила она тихо и печально, наблюдая за тем, как тонкие ниточки кружева вновь сплетались в чёрную паутину. — Всё эти предсказания сбываются. Из раза в раз. И с этим ничего невозможно сделать.
Её рука выскользнула из моей, и мы снова пошли вперёд по коридору. Линк больше не краснела и не пряталась за волосами, лишь смотрела вперёд отрешённым стеклянным взглядом.
— И вы никак не можете управлять своим даром?
— Нет, — она вновь качнула головой, на мгновение прикрыв глаза, — иногда мне кажется, что наоборот, эта сила управляет мной или сама судьба. Зачем показывать мне то, что я не смогу изменить?
Голос её дрогнул, а пальцы вновь потянулись к рукаву, но она остановила себя, сцепив их в замок.
— Эта сила ужасна. И я ужасна, — слова эхом отдались от стен коридора так, будто их произнесли два голоса сразу.
— Но вы тут совсем ни при чём, — возразил я, искренне жалея, что вообще заставил её говорить о своём даре. И почему это казалось мне важным?
Тем временем мы дошли уже почти до самой лестницы, ведущей в мою башню. Линк вдруг замерла, устремив пристальный взгляд на свои руки, словно что-то в них её бесконечно смущало.
— Нет, — её пальцы разжались и вновь с силой впились ногтями в кожу, — нет, всё будто из-за меня, по моей вине. Я не знаю. Мне так страшно… Извините, я пойду к себе!
Она развернулась так резко, что мне показалось будто она сейчас бросится бежать.
— Леди! — окликнул её я, не зная, что вообще собираюсь сказать, но Линк меня опередила.
— Не надо, — она обернулась, посмотрев прямо на меня. Её глаза вдруг показались мне очень светлыми, — я чувствую, что вы очень добрый человек и хотите помочь, но сейчас мне нужно побыть одной и привести мысли в порядок. А ваше общество совершенно этому не способствует.
Сказав это, и ни разу не заикнувшись, не покраснев и не отведя взгляд, она повергла меня в глубочайший шок. Себя, видимо, тоже. Потому что уже через мгновение на её лице отразилось удивление, а затем и смущение. Когда она вновь резко развернулась и быстро пошла прочь, я уже не стал её удерживать, хотя из-за смутного ощущения тревоги очень не хотелось оставлять её одну.
Может быть, я бы всё-таки бросился за ней. Может быть, снова бы сжал её холодные пальцы. Может быть, она бы рассказала мне что-то ещё, что она так хотела, но не могла сказать. Может быть… но моё тело решило, что-либо сейчас я стою на месте и не шевелюсь, либо падаю на пол. Выбор был, мягко говоря, невелик, но тут я сам виноват, нечего было транжирить силы направо и налево.
Я сделал шаг назад и прислонился спиной к стене. Это дарило хотя бы иллюзию устойчивости. Больше всего хотелось завалиться в кровать прямо сейчас и проспать пару недель. Казалось, что ни ноющие раны, ни что-либо другое на свете не помешало бы мне отрубиться. Ничто, кроме проклятой лестницы. От заветной кровати меня отделяла целая бесконечность ступеней. Так что я решил, что скорее улягусь спать на каменном полу, чем сверну себе шею, карабкаясь в башню.
— Вот Фрея правильно говорит, что ты бестолочь, — раздался голос Аин откуда-то справа.
Я бы повернулся к ней, но тогда бы точно потерял равновесие. Так что пришлось пялиться прямо перед собой на расплывающуюся в глазах стену.
— Сказано же было — не перенапрягаться. Ты совершенно не чувствуешь свой резерв и понимаешь, что пора бы остановиться, только когда становится уже совсем плохо, — Аин честно пыталась меня отчитывать, хотя беспокойства в её голосе всё же было больше, чем недовольства. — Нет, «отвлёк внимание» ты, конечно, хорошо. Так хорошо, что даже если бы я полезла к ней в голову самым грубым и дилетантским методом, она бы вряд ли хоть что-то заметила. Но! — тут она сделала драматическую паузу, видимо, чтобы я во время неё поразмыслил над своим поведением. — Ты всё ещё самоуверенная бестолочь, Дей! Так что я тебя вообще не хвалю.
