VIII век. Пять утра. Храм в Афинах. Дворец в прави. Храм Лады
…Зал, в котором посадили пророчицу, казался растянутым до бесконечности. Смертные о ней не знали. Предполагалось: совсем не обязательно им знать, что вещать пророчица должна лишь богам, когда те, не ведают что делать. Не должно смертным ведать, что и боги всесильными не всегда бывают.
У пророчицы Бояны кожа белая и гладкая, как цветок лотоса, черные, как смоль, волосы, огромные карие глаза и вишневого цвета губы. Всего раз светлые боги вместе собрались и, объединив магию свою, создали единственную и неповторимую, всегда говорящую правду. И зал ей огромный дали. И кресло, подобное трону. С одеждой, правда, не раздумывали. Чтобы не терять попусту время, боги обернули пророчицу в покрывало зеленого цвета, цвета надежды и жизни.
В жаркий полдень, в афинском храме, пророчица светлых богов Бояна выслушивала нарекания богини любви Лады:
–Пошто мы в тайне ото всех тебя сотворили, коль ничего путного напророчить не можешь!? Глаголь, пошто праздник в мою честь нынче не затеяли люди?
–Почивает в прави бог дождя Ситиврат. А посему выжигает солнце посевы у склавинов и белогоров. Глаголют днесь люди, боле, аки от глада спастись, да от недругов оборониться.
Богиню любви слова пророчицы изумили и, первым ее побуждением было сказать: «Невесть что глаголешь. Боги не спят никогда». Однако, вспомнив, что Баяне светлые богини предназначили лишь правильно на вопросы отвечать, Лада у вещуньи спросила:
–Пошто ж Ситиврат уснул?
–Крив-оборотень, от Аида, греческого бога смерти, зелье сонное получил, а, на Русь вернувшись, у дома земной возлюбленной Ситиврата случайно оставил. Бог дождя, в сей момент там случившись, напиток заметив, решил – от возлюбленной Зореи он и в правь его унес, богов других угощать. Испившие напиток с иной магией, боги в прави уснули.
–Так кому ж из неспящих богов пробудить их!?
–Никому. По велению Рода, тех богов магия, что первой случилась, необратима.
–Что еще за необратимое сонное зелье!? Кто сейчас старое правило о первенстве магии помнит!?– вскричала Лада.
– О зелье том Макошь узнает. О первенстве магии сам Род темным и светлым богам заповедал и никому из вас не дано велений его менять, – невозмутимо держала ответ Бояна
– Какие еще боги в прави спят? – продолжала пытать пророчицу Лада, очень рассчитывая на отрицательный ответ.
–Хорст, Перун, Ситиврат и Вышний сам.
Ладу, после этих слов, мысли о празднике в ее честь оставили сразу.
–Что еще Мара с Вием свершили? – поинтересовалась у пророчицы она.
– По приказу Мары с Вием, похитили у смертных оборотни, оружие, калило и кузнеца. Мара гепидов перенесла с «низкого» времени на наше, дабы те белогоров со склавинами сничтожили – отвечала вещунья Ладе.
– Перенесла!? – вскричала Лада. – Как!? Чем смертные так досадили Маре?
–К Маре попало зерцало времени малое. То, что Крив из муравейника украл… Когда сухота23 пришла на землю, обещала Мара людям подземными водами напоить поля их. Только должны тогда будут смертные лишь ей, да другим богам темным поклоняться.
«Зеркало времени малое…Одно такое – у Лели. Другое – у Макоши…Выходит – Числобог от нас скрыл, что три малых зерцала поначалу было», – подумала Лада, а у Бояны спросила:
– Какие беды, еще, Мара с тем зерцалом натворила?
–Никаких покамест.
– Кто из богов людей защитит?
– Числобог, Макошь, Леля и Волхв Огненный.
От последних произнесенных Баяной имен богиня любви аж на месте подскочила.
– Изумлять сподобилась? Как же могут вместе спасать людей моя дочь Леля и Темный бог – Волхв огненный? – недоуменно спросила у пророчицы она.
Пророчица Бояна, сотворенная для того, чтоб на вопросы светлых богов ответы давать сначала помедлила. Потом молвила:
– В сонм к светлым богам Волхв огненный перейдет…
Идя по небесному дворцу, Лада думала, как хорошо, что, несмотря на запрет Вышнего светлым богам друг у друга гостить, у нее был договор с Макошь в экстренных случаях встречаться у нее в покоях. Верховная богиня, увидев Ладу, обрадовалась.
–Зрю радостне! – воскликнула она. – Сухота на землю пришла. Молви, егда смертные внемлют гром и молнии от мужа твоего Перуна…
Лада, отвечая, растерянно пожала плечами:
–Давно мужа не зрила. А тут еще Бояна глаголет, что с другой, низкой ступени времени Мара воинов перенесла, дабы те войну здесь у нас развязали…
–Сберись духом и поведай все Баяной молвленное! – потребовала Макошь от богини любви, и та рассказала, что украденное малое зерцало времени у Мары, Вышний, Хорст, Перун и Ситиврат уснули, а у страдающих от засухи людей оборотни похитили оружие, калило и кузнеца…
–Пошли! – скомандовала Макошь Ладе, после того как она кончила перечислять кому из светлых богов предстоит спасать людей от темных сил из нави.
– Куда? – не поняла та.
– Сначала в покои Перуна, Хорса и Ситиврата. Потом – к Вышнему.
Лада опять ничего не поняла:
–Это когда ж я в покои других богов, кроме твоих, являлась? Да еще к Вышнему самому. Сама ведаешь – не для свиданий дворец в прави.
–Бывают и исключения, – твердо сказала Макошь. – Сама ж молвила, что Волх Огненный в сонм богов светлых перейдет.
– Про Волха не я, а Бояна поведала, – возразила верховной богине Лада. – А, ну, как ошиблась она?
– Как могла ошибиться Бояна, глупая богиня Лада, коль благодаря магии нашей, она дар пророчества обрела! – рассердилась Макошь
Упрек в отсутствии ума, который Ладе в минуты раздражения бросали мужья, Сварог, и Перун, богиня считала несправедливым. Это было единственным, что ее раздражало, выводило ее из себя.
–Глупая богиня!? – медленно повторила Лада, оскорбленная словами Макошь, и ее тоном. – И верховной богине, нельзя досаждать богине Любви. Не то мужа напророчить могу нежеланного.
–Ты буестью24 одержима?!– изумилась, в ответ, Макошь – Смертным мужей пророчь! Не мне!
– А я, таки, дерзну! Не за Велеса – за смертного замуж пойдешь. Род же твой далее в сороковом колене соединиться с родом дивих людей.
– Мне, богине судьбы, судьбу предглаголешь25!? – возмутилась Макошь, но затем, приказав себе успокоиться, стала в пророчестве Лады сомневаться. – Как за смертного замуж пойду, коли бог Велес – жених мой? Дивих людей, за неповиновение, под землю Сварог отправил. Стало быть, покуда род мой до сорокового колена дойдет – под землей избудут26 уж все!
– Поживем-увидим, – не соглашалась, между тем, с Макошью богиня любви. – Ну как Сварог передумает и помилует дивий народ?
Взволнованная Макошь ринулась к покоям Перуна, а увязавшуюся за ней Ладу отринула, велев отыскать свою дочь Лелю. У верховной богини не шли из головы предсказания Бояны о том, что вскоре ей вместе с Лелей и Огненным Волхом за предсказанием к ней идти. Лада же отправилась в свой, стоящий на берегу озера, храм. Ей хотелось в одиночестве погрустить возле своей золотой статуи, обвитой цветочными венками и увешанной драгоценностями. Одиночества не вышло. В храме богиню любви ждала не на шутку взволнованная дочь Леля.
–Мати, ты, коль, свадьбу Макоши напророчила, где ж предсказание суженного мне, дщери своей!?– воскликнула она.
В ответ на слова дочери, Лада сначала вздрогнула. Потом рассмеялась:
– Дщерь, я же, шутя, Макошь предсказала жениха смертного. Могла ль и впрямь я желать могущественной богине за смертного замуж пойти?
Лада, чтоб отвлечь дочь от желания немедленно получить предсказание жениха, поначалу, хотела с нею поделиться переживаниями о мече своего первого мужа Сварога, который она же ему и подарила. Меч тот богиня и заколдовала любовью для победы над темными силами. Зарыт он был близ храма Лады. Но Сварог решил чудо-оружие приберечь на крайний случай, и продолжал сражаться оружием старым. Спрятанный меч продолжал оставаться невостребованным. В итоге, про меч Лада все же не упомянула, так как Лелю в первую очередь интересовало, «зачем мати вздумалось над самой Макошь шутить». Так уж повелось, что дочь и верила байкам богини любви и не верила. С одной стороны, Лада, вроде, и могла, не подумав, что попало наговорить. Достаточно вспомнить, как после рождения Лели, богиня любви, занятая мыслями о предстоящем празднестве, сподобилась чрез своих вестников-голубей передать весталке, что мальчика она родила. Обрадованные смертные тут же изваяли золотую статую Лады, держащей на ладони прекрасного младенца. Теперь половина из них так и продолжает думать, что у Лады – сын, а не дочь.
