Когда прозвенел звонок, можно было поклясться, что каждый находящийся в кабинете выдохнул. Снейп все еще пользовался популярностью только у змеенышей.

— Эй, Гермиона! — услышала девушка оклик, пытаясь выбраться из подземелий как можно раньше, к тому же желудок вновь требовал еды, потеряв столько сил на восстановление.

— Привет, Энтони, — улыбнулась Грейнджер.

— Да, привет, ты на обед? — торопливо спросил он, пропуская толпу мимо себя.

Гермиона кивнула и, поравнявшись, они пошли вместе.

— Мы просто так и не поговорили после того доклада. Ты так быстро убежала из кабинета, что я не успел тебя словить.

Девушка поджала губы, вспоминая. В тот день ее голова была забита совершенно другими вещами, поэтому отчеканив доклад на пару с Голдстейном, она едва ли услышала оценку от Макгонагалл, умчавшись по своим делам.

— Да, прости, так как прошла свадьба? — поинтересовалась девушка, проталкиваясь в Большой зал.

— Скучно, — скривился парень. — Это уже четвертая кузина, на чьей свадьбе я успел побывать, но там все по одному сценарию. А у этой еще муж такой болван, верящий во всю эту министерскую ересь.

— О… что ж, сожалею, — сказала Гермиона, думая, что вряд ли это лучшая идея — обсуждать Министерство в толпе Хогвартса.

— Ты не против пообедать вместе? — спросил Энтони, указывая на стол Серых, количество студентов за которым было минимальным. — А то, боюсь, это единственная возможность с тобой поболтать.

— Да, без проблем, — ответила Грейнджер, присаживаясь.

— Я все хотел у тебя спросить, не сильно ли тебе досталось от Малфоя? — задал вопрос когтевранец, и рука Гермионы застыла в воздухе, так и не опустив ложку с пюре себе в тарелку. — Ну, я имею в виду тот вечер, когда мы готовили доклад. Мне кажется, я ужасно тебя подставил, ведь у этого кретина явно не все дома.

— На самом деле, нет, — ответила Грейнджер, но потом поняла, что сделала это слишком поспешно и улыбнулась. — Точнее, тебе совсем не о чем переживать, а уж тем более винить себя в чем-то, Энтони. Он такой грозный только на людях.

Она нарочито беспечно отмахнулась, показывая, что не велика беда.

— Я бы так не сказал, хотя бы судя по тому, что слышал сегодня.

Плечи Голдстейна дернулись как от холода при последних словах.

— В каком смысле?

— Говорят, он использовал Круцио на однокурснике, — понизил он голос. — Мерлин, Круцио в Хогвартсе, просто вдумайся!

Гермиона сглотнула, чувствуя, как несколько ложек съеденного обеда переворачиваются внутри желудка.

— Надеюсь, что эти Пожиратели настолько рехнутся, что просто переубивают друг дружку, — продолжал причитать Энтони, накладывая себе салат.

— Когда это было? — спросила Грейнджер, вмиг потеряв всякий интерес к еде.

— Вчера, — ответил парень. — Поэтому я и спрашиваю, может, можно поговорить с другими профессорами и как-то попытаться тебя переселить оттуда?

Вчера? В каком смысле вчера? Что вообще на него нашло? И главное, когда он успел, если практически все время провел на уроках, а потом, вернувшись, был с ней?

— Что? — переспросила Гермиона, вновь прокручивая последние слова однокурсника в голове. — А, это… нет, не думаю, что это возможно, но спасибо тебе за заботу. Думаю, я справлюсь с ним.

— Уверен, что это так. Но ты же девушка, хоть и та, которая однажды проломила потолок Гринготтса драконом, конечно… — Голдстейн мечтательно устремил взгляд вверх, заставив Гермиону рассмеяться от нелепости высказывания.

— Думаю, это станет легендой, — промолвила она сквозь смех.

— Уже стало, — подмигнул ей Энтони. — Но, знаешь, ты все-таки всегда можешь обратиться ко мне, если что, потому что прямо сейчас он смотрит в твою сторону так, будто планирует придушить.

Тут же посерьезнев, Гермиона перевела взгляд на слизеринский стол, наткнувшись на бушующее серое море, злые искры в котором не обещали ничего хорошего. Отвернувшись, она отшутилась и принялась за поедание обеда так, будто ее совсем не интересовали невероятные скачки настроения Драко и что служит переключателем в калейдоскопе эмоций слизеринца, которые меняются в мгновение ока. Для нее практически всегда в худшую сторону.

***

— Малыш?

Гермиона нахмурилась, закрывая портрет в башню. Через секунду в дверном проеме показалась голова слизеринки.

— Паркинсон, хотела бы сказать, что рада тебя видеть, но не хочу врать, — сказала Грейнджер, проходя в гостиную, давая себе слово попытаться не обращать внимание на присутствие посторонних.

— Когда ты уже перестанешь здесь ошиваться, грязнокровка? — разочарованно скривилась Пэнси, явно ожидая увидеть кого-то другого.

— Прости? — переспросила Гермиона, тут же нарушая данное себе обещание. — Я вообще-то здесь живу, а ты уже в который раз какого-то черта появляешься в башне и не то, чтобы я жаловалась, но твоей спальни я здесь не припоминаю.

— Заткнись! — Паркинсон сделала несколько шагов в сторону гриффиндорки, тыкая в нее пальцем. — Только твое присутствие здесь делает пространство грязным! Еще одно слово, и я скажу Драко, что ты вновь напала на меня! Он может вышвырнуть тебя отсюда в любую секунду!

Паркинсон гадко улыбнулась, явно вдохновенная собственным коварным планом.

— Да, вот только он почему-то до сих пор этого не сделал, — медленно проговорила Гермиона, смотря ей прямо в глаза.

Слизеринка открыла рот, но напрочь лишилась слов. Самоуверенный тон Грейнджер довел девушку до точки кипения.

— Думаешь, он пожалел тебя? Как бы не так! Да ему просто не хочется марать…

Гермиона закатила глаза и уже сделала несколько шагов по направлению выхода с четким желанием убраться отсюда и не слушать эту избитую чушь, когда услышала вздох монаха, который он всегда издавал, если его тревожили слишком часто. Несносная картина!

Малфой переступил порог, стаскивая мантию с плеч на ходу.

— Драко, грязнокровка мне угрожала! — воскликнула Паркинсон, по-хозяйски садясь на диванный подлокотник и явно начиная чувствовать себя более комфортно. — Она опять отравляет всем жизнь!

— Что ты здесь делаешь, Пэнси? — произнес Драко, проходя в комнату.

Челюсти сжаты, плечи напряжены. Сегодня он явно был не в духе.

— Ну… — она стрельнула глазами в сторону Гермионы. — Ты же дал мне пароль, и я пришла, чтобы…

— Я не давал тебе пароль. И меня напрягает, что ты постоянно здесь ошиваешься, когда я тебя не жду.

Мерлин, Гермиона почувствовала такое приятное удовлетворение от того, что он хоть и косвенно, но встал на ее сторону, что было практически противозаконным. Ревность, больно жалящая каждый раз, когда Грейнджер видела Паркинсон в его компании, медленно затухала, купаясь в лучах удовольствия, на которое она, впрочем, не имела права.

Паркинсон опешила и поднялась с дивана, подходя к Малфою.

— Перестань, Драко, мы повздорили, может, но ты же знаешь, что это все неважно.

Пэнси тянулась к нему, это было видно невооруженным глазом, но Малфой не подумал о том, чтобы даже сделать шаг навстречу. Это жестоко. Возможно, если Паркинсон не была Паркинсон, Гермионе показалось бы, что слизеринец поступает бессердечно. Но сейчас что-то темное в ней только радовалось.

На секунду Гермиона задумалась над тем, каково это — действительно быть любимой таким человеком, как Малфой? Видеть его искренние улыбки и касаться без страха быть отброшенной, чувствовать заботу? Не ощущать жгучую ненависть каждый раз, когда он смотрит на тебя. Ведь, наверняка, Малфой способен быть таким с тем, кого действительно любит? Быть ласковым. Эти размышления отдавали горьким вкусом, поэтому она отвела взгляд, в попытках найти пути отступления.

Пэнси подошла к Драко, положив ему ладонь на щеку.

— Если хочешь поговорить, пришли мне сову сначала, — произнес он, смотря на дешевый спектакль и отдергивая щеку.

Было что-то странное в разговоре с Паркинсон, когда на них смотрела Грейнджер. Желание вытолкнуть Пэнси из личного пространства чувствовалось настолько сильно, что даже невинное касание к лицу, на которое раньше он не обращал внимания, начало казаться слишком чужеродным.